Пионеры-герои (Рассказы и очерки) - Зуенок В. "Составитель". Страница 9

И в ту же ночь в окошечко маленького домика по Комаровскому переулку осторожно постучали.

— Это я, мама, Геня, — шепотом сказал мальчик.

Ульяна Карповна скорее почуяла сердцем, чем услышала голос сына. Обняла его, и слезы полились на лицо Гени.

— Не плачь, мамочка! Собирайся, возьми Галинку. Нужно бежать. Я удрал из тюрьмы, — торопясь объяснял он матери.

Через два дня после этого события Геня рапортовал командиру отряда:

— Задание выполнено!

…Советская Армия продвигалась вперед, освобождая родную землю от фашистских захватчиков. Был освобожден и Минск. Партизаны готовились к параду, который должен был состояться в белорусской столице. Но накануне командование партизанского отряда получило приказ — уничтожить немецкий штаб полка, который под прикрытием саперного батальона отступал на запад.

Получив задание, партизаны заняли рубежи. Первая рота зашла в тыл врага. Завязался жестокий бой.

Чтобы успешно закончить операцию, нужно было, чего бы это ни стоило, связаться с первой ротой. Но как? Кого послать? На командном пункте рядом с командиром Лариным находился только Геня.

— Товарищ командир! Пошлите меня! Я проберусь, — сказал Геня. — Не бойтесь. Все будет в порядке!

Очень уж не хотелось Ларину посылать Геню. Но другого выхода не было.

— Иди! Только будь осторожен, — наставлял он мальчика, пожимая на прощание руку.

С трудом пробрался Геня в роту, передал приказ и сноса поспешил на командный пункт. И когда была уже пройдена половина пути, фашисты заметили в кустах осторожно пробирающегося подростка. Застрочили пулеметы. Не успел Геня спрятаться, прижаться к земле. Вражья пуля настигла разведчика.

К вечеру в деревне Вейна партизаны разбили врага. И в этот июльский вечер товарищи хоронили своего любимца — Геньку-разведчика.

Шли годы. Сровнялся с землей холмик, под которым был похоронен Геня Занько. Но из уст в уста народ передавал рассказ об отважном партизанском разведчике.

Дошел этот рассказ и до пионеров Задорьевской школы. А тут еще и письмо от сестры пришло. Все узнали пионеры о партизанском разведчике, нашли его могилу, огородили ее. На деньги, полученные за собранный металлолом, установили памятник.

В дни, когда советский народ отмечал 20-летие начала Великой Отечественной войны, на открытие памятника пионеру-разведчику Гене Занько пришли его боевые товарищи — бывшие партизаны, пионеры окрестных школ, колхозники.

На лесной поляне у могилы юного героя склонились в этот день пионерские знамена, были сказаны задушевные слова о мужестве, славе, о подвиге во имя Родины. И боевые товарищи маленького партизана, и юные — все говорили о том, что советские люди никогда не забудут героев, отдавших жизнь за свободу Родины. Будут помнить и о партизанском разведчике Гене Занько.

О. ВАСИЛЬЕВА

Маленький агитатор

(Перевод Ю. Богушевича)

На правом берегу Березины, на возвышенности, расположилась деревня Якшицы. Внизу широкой серебристой лентой вьется река. За рекою широкий зеленый луг. А дальше — темно-синий сосновый лес. С другой стороны, за ригами, — также сосновый бор.

В этом живописном уголке родился и рос Миша Хатько. Летом вместе с друзьями он собирал на лугу цветы, ходил по ягоды и грибы, купался, загорал. Но особенно любил он ловить рыбу. На досуге брал удочки, садился в лодку-душегубку, забирался в тихое, заранее облюбованное местечко и, притаившись, просиживал там до тех пор, пока его не позовет мама.

Было у Миши еще одно любимое дело: ему нравилось мастерить.

В ту весну Миша закончил третий класс и думал заняться своим любимым делом. Но осуществить это не удалось. Вдруг началась война. Пришли фашисты. Они грабили, издевались и убивали мирных жителей. Люди искали спасения в лесах и болотах, брались за оружие.

Темной осенней ночью ушел в партизаны и Мишин старший брат Николай.

Миша также не сидел сложа руки. Он собирал в лесу патроны, гранаты и другое оружие и передавал брату в отряд. Так он помогал партизанам воевать с фашистами.

Когда Николай пошел в партизаны, полицаи начали преследовать его семью. Они отобрали у них одежду, хлеб, скот, пчел.

В мае 1942 года полицаи налетели, чтобы окончательно расправиться с партизанской семьей. В это время Миша с отцом жили у тетки Марьи. Поутру к ним прибежала бабка Ева и дрожащим голосом сказала:

— Удирайте, детки, вас ищут…

— По одному бегите в лес, — крикнул отец и выскочил из хаты.

За ним бросились и остальные. Пригибаясь, пробежали огороды и очутились в поле. Вскоре густой туман спрятал их от врага.

Собрались в чаще леса и начали думать, что делать. Возвращаться в деревню было опасно. Где находятся партизаны, старый Хатько не знал, а спросить было не у кого. Оставалось одно: жить в лесу. Так и сделали. В чаще, под большим еловым выворотнем, выкопали землянку, замаскировали и начали жить.

Так прошло две недели, пока на их тайник не наткнулись партизаны.

— Что вы тут делаете? — спросил высокий партизан.

Отец рассказал, как он с семьей попал сюда.

— Так идите к нам, — посоветовал тот.

Через несколько минут семья Хатько шагала по извилистой лесной тропинке, и Миша тихонько рассказывал старшему про свою помощь партизанам.

В отряде всей семье Хатько нашлась работа. Мать определили на кухню. Сестру Ганку зачислили бойцом, а отца и Мишу — в хозяйственную роту.

Увидев впервые мальчика, командир роты Константин Владимирович Сухоцкий серьезно спросил:

— Хочешь быть партизаном?

— Хочу, — ответил Миша.

— А что ты будешь делать?

— Что прикажете…

— И на задание пойдешь?

— Да, пойду…

Командиру понравился этот бойкий, смелый мальчик.

Шли дни. Миша освоился, привык к новой обстановке. Ему сшили шинель, гимнастерку, сапоги и шапку, дали карабин и револьвер. Теперь он был похож на настоящего бойца. Одно лишь печалило Мишу: партизаны все не брали его с собой на боевые операции. «Ганка — девушка, а ходит на самые ответственные задания, а я, мужчина, должен околачиваться в лагере», — с досадой думал Миша. Правда, Миша догадывался, почему так получилось. Его считали ребенком. А какой он ребенок? Ему двенадцать лет. И ростом не мал. Другие бойцы считаются взрослыми, а они ненамного выше его. «Это несправедливо», — решил Миша и, выбрав удобный момент, пошел к командиру роты.

— Дядя Костя, почему вы не пускаете меня на операцию? — спросил он.

Сухоцкий успел изучить характер мальчика. Чтобы нс причинить боли детскому сердцу, а главное, не оттолкнуть от себя резким, необдуманным словом, он как можно осторожней и душевней сказал:

— Оно, известно, так. Я, правда, не пускаю тебя. А почему? Ты подумал? Нет? Тогда слушай. Жалею тебя, Миша. Очень жалею. Ты же видишь, как тяжело приходится взрослым. А ты еще, я хочу сказать, не то что ребенок, а слабый, сил у тебя мало. Если что какое, и с одним немцем не справишься. Да тебя и убить могут…

— Так и взрослых убивают.

— Правильно, убивают, — согласился Сухоцкий. — Но взрослые хоть немного пожили, кое-что видели. А ты что видел? Ничего, потому что ты еще и не жил.

— Чем сидеть в лесу, пусть меня лучше убьют на задании.

Сухоцкий нахмурил брови, провел рукой по большому лбу и мягко сказал:

— Хорошо, Миша, я подумаю.

Прошло несколько дней.

Однажды утром зашел отец и торопливо сказал:

— Ну, собирайся, боец Хатько.

— Меня берут на операцию! — догадался Миша и запрыгал от радости. Значит, дядя Костя сдержал свое слово и Миша наконец-то будет участвовать в боевой операции вместе со взрослыми партизанами. Он быстро оделся, взял револьвер и вместе с отцом пошел к командирской землянке. Тут он увидел и своего дружка Изика Кацнельсона.