Лунный ветер - Сафонова Евгения. Страница 26
Когда все собрались, мы отобедали в громадной столовой — за таким столом, что с одного конца было плохо видно другой, — и после еды, весьма вкусной и даже изысканной, нам любезно показали особняк. Дамы восторженно ахали, оценивая тонкие узоры на персидских коврах, искусную рисовку картин и прочие дорогие безделушки, скрашивавшие мрачные интерьеры больших комнат, тёмных даже днём; а напоследок нас завели на ту самую смотровую площадку, с которой открывался впечатляющий вид на лес и поля, убегавшие за горизонт. У самых наших ног расстилался сад Хепберн-парка: зелёный и ухоженный, созданный в помпезном стиле, с чёткой симметрией дорожек и клумб, фонтанов и древесных аллей. Я не слишком любила подобное, мне больше по душе был некий творческий беспорядок, царивший в саду родного Грейфилда… но зато я с удивлением обнаружила внизу огромный лабиринт, расползшийся между клумбами вязью хитро сплетённых зелёных стен. Пока остальные восторгались красотами вокруг, я нашла взглядом путь сквозь него и попыталась запомнить последовательность поворотов.
Это пригодилось мне, когда после осмотра особняка нам предложили осмотреть сад.
Обнаружив лабиринт, девушки немедля загорелись желанием его пройти. Это мы и попытались сделать, разделившись по парам и начав с разных концов: Бланш с Лиззи, я с Эмили. Сперва мы шли довольно бойко, но потом от трескотни моей спутницы я сбилась со счёта, и, уткнувшись в тупик пять раз кряду, мы махнули рукой и вернулись обратно ко входу.
Выводить Бланш с Лиззи и вовсе пришлось мистеру Форбидену. В какой-то момент девушки вконец запутались и начали жалобно кричать, призывая кого-нибудь на помощь. В итоге Лиззи покинула зелёные коридоры, весьма убедительно изображая полуобморочное состояние, позволившее ей опереться на руку хозяина лабиринта и томно прильнуть к нему, дабы не упасть. И хоть мистер Форбиден не замедлил сдать её на руки ахающей матери — с усмешкой ещё саркастичнее обычного, — Элизабет потом не преминула небрежно заметить, что хозяин Хепберн-парка явно проявляет к её скромной персоне некое особое внимание, и она порядком смущена и даже не знает, что об этом думать.
Так прошло время до ужина. После кто-то захотел сыграть в карты, кто-то — в бильярд, а кто-то предпочёл шарады. И я сидела за карточным столом, пытаясь разделить общее веселье, но всё больше понимая, что меня оно лишь раздражает, и я не променяла бы единственную нашу встречу у водопада хоть на десять подобных вечеров. Там мы были настоящими, там мы обсуждали настоящие вещи: религию и политику, изобретения и философские веяния, прошлое и дерзкие догадки о будущем… Один наш разговор особенно запомнился мне.
«Человек всё-таки весьма зловредное создание, — проговорил мистер Форбиден тогда. Мы уже возвращались от Белой вуали, но шли по вересковым полям пешком, ведя коней под уздцы. — Фейри владели этими землями до нас, однако вот они мы. Люди, вытеснившие самых могущественных представителей Сказочного Народа в Дивную Страну. Те, что остались, предпочли создать свои поселения и жить там, но не терпеть страх и недружелюбие, обитая рядом с людьми. А будь они такими же отсталыми и беспомощными, как несчастные индейцы… — кончиком хлыста он метко сбил верхушку чертополоха, мимо которого мы проходили. — Мне жаль вас, мисс Лочестер. Вы родились немножко не в то время. Сейчас женщины и фейри — бесправные существа, однако за их права уже начинают бороться, и я надеюсь на закате жизни ещё увидеть плоды этой борьбы».
«И вы думаете, когда-нибудь что-нибудь изменится? — горько спросила я, глядя на Лорда, бежавшего рядом со своим хозяином. — Все эти рамки, стены между сословиями, правила приличия… по-моему, сейчас они жёстче, чем когда-либо, и я не вижу света на горизонте, способного разогнать эти тучи».
«Это агония умирающего, мисс Лочестер. Последние и потому особо отчаянные попытки цепляться за жизнь. Вы же видите, что происходит… мир стоит на пороге великих перемен, но общество боится их. Будущее наступает стремительнее, чем когда-либо, но люди пытаются удержать прошлое. Удержать то, что имеют, ставшее таким уютным и привычным. Однако те же сословные рамки мало-помалу стираются… боюсь, правда, даже если формально они исчезнут, то из людских умов уйдут ещё не скоро. Как и текущие взгляды о роли, предназначении и обязанностях женщин. Но помяните моё слово: пройдёт какая-то сотня лет, и девушки получат возможность работать юристами или стражниками наравне с мужчинами, дети знати и простолюдинов смогут вместе сидеть за школьной партой, и даже деревенские жители будут кланяться одному лишь королю. Если, конечно, монархию к тому времени ещё не свергнут».
«Ну, это уже совсем выдумки!»
«Отчего же? Один раз уже пытались».
«И результат нам известен».
«История нас рассудит, — пожал плечами мистер Форбиден, прежде чем насмешливо пропеть: — Боги, храните королеву!»
Я даже сейчас улыбнулась, вспоминая об этом. То были настоящие разговоры, а здесь… здесь я видела только блестящие фантики, пёстрые обёртки, прикрывающие суть всех присутствующих.
И именно это я вынуждена была наблюдать большую часть своей жизни.
— Давайте сыграем в прятки! — внезапно азартно предложила Бланш, которой шарады явно успели надоесть. — Я так соскучилась по пряткам, а Хепберн-парк подходит для этого как нельзя лучше! Здесь столько комнат, таинственных закоулков, огромных шкафов… вы ведь разрешите, мистер Форбиден, правда?
«Корсар» улыбнулся, глядя на мою сестру так, будто перед ним было нечто крайне бестолковое, но маленькое и умилительное. Вроде котёнка, неуверенно шагающего на нетвёрдых ещё лапках, мотая большой головой и жалобно попискивая.
— И вы не боитесь того, что можете найти в этих шкафах, мисс Бланш? — спросил он. — Вдруг я прячу там тела своих жён, а каждое утро сбриваю синюю бороду?
Бланш звонко засмеялась:
— Что за глупости, мистер Форбиден! Вы такой славный, а я уже слишком взрослая, чтобы верить во всякие глупые сказочки, которыми пугают детей.
— Смешать бы вас с вашей сестрой, и вышла бы идеально благоразумная женщина, — хмыкнул хозяин Хепберн-парка. Вздохнул. — Полагаю, это было бы негостеприимно с моей стороны — отказывать гостье в подобном безобидном капризе.
Конечно же, с наибольшим энтузиазмом к затее отнеслись юные барышни. Матушка заявила, что уже слишком стара для подобных развлечений, джентльмены по большей части отшутились, что рискуют застрять даже в таких просторных шкафах, каковыми являются здешние, — но Бланш упросила участвовать и Джона с отцом, и самого мистера Форбидена… и меня. В итоге решили, что девушки будут прятаться, а мужчины — искать.
— Разбейтесь по парам, — велела матушка, наблюдавшая за происходящим со снисходительной улыбкой. — Пускай Бланш снова идёт с Элизабет, а Ребекка…
— Нет, — отрезала я, понимая, что не вынесу нового уединения с болтушкой Эмили. Мне хватило и лабиринта. — В конце концов, у нас трое водящих. Стало быть, и мы должны спрятаться в трёх разных местах.
— Ребекка, как можно? — возмущённо воскликнула мать. — Юные девушки будут сидеть совсем одни в тёмной комнате или, ещё лучше, в шкафу?! Вы же умрёте от страха!
— Я боюсь темноты, — жалобно проговорила Эмили, глядя на меня с мольбой.
— Зато я не боюсь, — безжалостно откликнулась я.
— А вдруг здесь всё-таки водятся привидения?!
— Ничего страшного, — проговорила Элизабет, старательно придав своему голосу великодушно-мужественное выражение. — Пускай Эмили прячется с Бланш. Я пойду одна, как и Ребекка.
— Лиззи, дорогая моя! — вскинулась миссис Гринхауз. — Я буду волноваться, как ты там!
— Не волнуйся, мама, — трагически возвестила Элизабет. — Я не боюсь ни тёмных шкафов, ни призраков.
«А ещё хочу, чтобы меня, такую смелую и такую беззащитную, на грани обморока обнаружил мистер Форбиден, и сделаю для этого всё возможное», — мысленно добавила я продолжение фразы. Чудесный ведь выйдет момент… а, может, и повод скомпрометировать гостеприимного хозяина.