Химия без прикрас (СИ) - "agross". Страница 48

— Эк тебя на пафос-то пробило! — усмехнулся Стеглов. — Что за тайна?

— Тайна имени нашего Пятачка! — сказал химик, а наш водитель снова рассмеялся, теперь уже вместе с Серегой.

— Кстати! — внезапно осенило меня. — Пятачок, а как тебя зовут?!

После этого вопроса, все трое мужчин так рассмеялись, что я даже перестала слышать нашу мигалку.

— Боюсь, лапонька, если он скажет тебе свое имя, ему придется тебя убить! — тоном бывалого знатока заверил меня Стеглов. — Ладно, мужики, что-то мы развеселились.

На следующем вызове мне было велено оставаться в машине. И уговаривать Дмитрия Николаевича об обратном, пожалуй, бесполезно, взгляд Лебедева был вполне красноречивым. Если я попробую выйти из машины вслед за ними, то, скорее всего, меня поймают, скрутят, повалят на мокрый асфальт и, связав, засунут обратно в реанимобиль.

Пока Дмитрия Николаевича и Сереги не было, Пятачок рассказал мне, что, оказывается, сюда они приезжают уже не в первый раз. И даже не во второй, и не в третий… Та квартира, куда они направились, является практически притоном. Скорую вызвали к мужчине, сорока лет, повод — потеря сознания. Наш водитель был практически уверен, что виноваты в этом обмороке, скорее всего, наркотики. И, как оказалось в итоге, он был прав.

По какой-то причине в доме по всему стояку отключили электричество, так что очень скоро «больного» привели к машине, предварительно порекомендовав мне отойти подальше. Кстати, больной был вовсе не в обмороке, но старательно изображал на своем лице нечеловеческие страдания, еле волоча ноги.

Пациент во врачебной помощи не нуждался. В помощи наркологов — да, и еще как! Но не в реанимационной бригаде. Вообще, услышав дальнейший диалог, я была, мягко говоря, удивлена.

— Промедол дайте мне, — в наглую попросил он.

— Больше тебе ничего не дать? — не церемонясь, ответил химик.

— Морфина дай! Братан! Ну пожалей! Ну плохо мне! — глаза наркомана бегали, а свои слова он подкреплял активной и неестественной жестикуляцией.

— Я тебе не братан, — зло бросил химик, закатывая ему рукав, чтобы измерить давление.

— Дружище! — наркоман решил попытаться уговорить Стеглова. — Ну дайте морфин!

— Нормальный ты такой! — усмехнулся Серега. — И куда я препарат этот спишу? — он закончил осмотр и кивнул Лебедеву. — Ментов давай.

Еще какое-то время мы ждали полицию, которой этот вызов и передали. Разглядев мой силуэт, наш пациент попытался и у меня выклянчить что-нибудь из наркотических веществ, но я отошла подальше, чтобы скрыться около кабины водителя от его глаз. Признаться, он меня немного пугал, и я едва ли понимала, как себя следует вести с такими экземплярами, как он. Но потом мы просто благополучно поехали на станцию, ни разу больше не вспомнив этого наглого обдолбанного наркомана.

Доехать до «дома», к сожалению, нам в этот раз было не суждено. Нас развернули на очередной вызов: девушка, четырнадцать лет, судороги, потеря сознания.

Увидев, куда мы прибыли, я сразу поняла, что знаю это место. Один из новомодных клубов, недавно открывшихся в городе, куда меня как-то пытались затащить мои одноклассники во время их очередной пьянки по поводу дня рождения Егорки Захарцева, нашего заядлого тусовщика. Он всех уверял, что даже несмотря на наш возраст, все смогут беспрепятственно пройти в клуб, типа у него там все «на мази». Мы с Аней не любители подобных тусовок, так что благополучно отправились домой, спать, в ту ночь.

Сейчас около входа было намного больше народу, чем тогда. Похоже, что из клуба вывалились все, кому не лень, чтобы запечатлеть судороги девушки на камеры своих смартфонов. Честно говоря, все это зрелище выглядело немного жутко: девушки, облаченные в свои лучшие наряды, высокие парни в дорогих рубашках, вытянув вперед одну руку, снимали, как здоровенный охранник пытается оказать первую помощь трясущейся в судорогах девушке.

— Разошлись, не мешаем работать! — рявкнул во все горло Пятачок, и молодежь частично разбрелась, кто обратно, в клуб, а кто — ловить такси, чтобы убраться отсюда. Конечно же, некоторые неравнодушные зрители остались, все еще продолжая снимать. Лебедев тут же раскрыл чемодан, достал шприц, сломал край большой ампулы и стал набирать лекарство.

— Как долго приступ? — услышала я голос Сереги.

— Долго, я не засекал, один, потом еще… — ответил охранник, сидя рядом на корточках.

— Смотри, это же Дмитрий Николаевич! — раздался сбоку знакомый голос, и я тут же спряталась за спиной Пятачка. Благо, наш водитель был счастливым обладателем широченной спины и смекалистого ума в придачу: он, развернувшись, помог мне незаметно добраться до машины.

Сидя в реанимобиле, я пыталась отбросить волнение, успокоиться и убедить себя, что меня никто не заметил. Не думаю, что за Пятачком кто-то смог бы меня увидеть. Я ведь все время находилась чуть позади него. Ну, а то, что кто-то узнал Дмитрия Николаевича… Что ж, это издержки его специфических работ.

Пострадавшую вскоре донесли до машины, закутали в мягкое одеяло и повезли в больницу. В себя она так и не пришла.

— Эпилептик, — коротко сказал Лебедев, сев к нам с Серегой назад, около пациентки. — Вот, гляди, Дмитриева. Отдыхает молодежь. А потом это все в интернете появится.

Лицо девочки выглядело совсем юным. Явно младше меня; пытаясь скрыть ярким агрессивным макияжем свой истинный возраст, она была застигнута эпилептическим приступом в таком неудачном месте! Ее стало ужасно жаль. Не думаю, что она сильно обрадуется, узнав, что произошло, когда придет в себя. А родители-то что скажут! Мои бы меня убили. Точно!

— Вот, нашел, «мама» написано, — сказал Стеглов, найдя нужный номер в мобильном телефоне потерпевшей. — Здравствуйте. Скорая беспокоит…

Я слушала, как Серега хладнокровно сообщает родителям девочки о происшедшем и почти видела перед глазами, как исказилось бы гневом лицо моей мамы, будь я на месте этой девочки. Потому что, как это ни грустно, но, думаю, мою маму в первую очередь повергло бы в шок то, что дочь нашли возле входа в ночной клуб, а уже потом тот факт, что дочери вообще стало плохо. И девочку эту жалко. Как-то по-братски жалко, что ли… Зачем она вообще пришла сюда? Ведь точно же в клуб отправилась, раз так нарядилась и накрасилась.

— Ладно, не куксись, родители вроде адекватные у нее, — дружелюбно толкнул меня в плечо Серега, поговорив по телефону. — Она подлечится, ей «вставят по первое число» и, надеюсь, что она будет умнее.

— Надеюсь, — грустно ответила я.

— Все мы кидаемся на рожон, потому что нам чего-то не хватает, — вдруг сказал Стеглов. — Вот ей — внимания. Кому-то, может, поддержки. Тишины вокруг себя, там… Или же нормальной семьи… Вот тебе, лапонька, чего не хватает?

— Мне? — переспросила я.

— Тебе, — кивнул Серега, а я задумалась. Чего мне не хватает? Почему я иду на все эти опасные авантюры? Ведь дело не только в Лебедеве. Здесь, на смене, мы абсолютно бесстрастные люди, практически не проявляющие друг другу каких-либо знаков внимания, как это делают любовники… И это, на мой взгляд, правильно. Было бы, мягко говоря, глупо, если бы мы радостно держались за ручки, с нежностью глядя друг другу в глаза, сидя рядом с эпилептичной больной. Наша негласная собранность — это то, что помогает ему выполнять свою работу, а мне — по возможности помогать. Ну или хотя бы не мешать.

Но почему же я тогда так нуждаюсь в этих сменах? Адреналин? Интерес? Жажда увидеть все то, от чего меня так берегут в моем «инкубаторе»? Желание увидеть жизнь со всех ее сторон? А может, все вместе?

— Свободы, — помолчав несколько секунд, я, наконец, нашла слово, характеризующее все то, чего мне так не хватает.

— Тогда наслаждайся, солнышко, — улыбнулся Стеглов и, скрестив пальцы за головой, откинулся на спинку сиденья.

***

После сдачи вызова, мы смогли добраться до станции, и мне даже удалось выпить сладкого чая, в прикуску со здоровенными бутербродами, которыми Серегу снабдила на смену его жена. В комнате отдыха мы были не одни: вытянув ноги, на раскладном кресле развалился Миша. Тот самый фельдшер, с которым когда-то работал Дмитрий Николаевич и с которым я имела удовольствие познакомиться. Он, как и тогда, на дне рождения химика, был немногословен и почти все время клевал носом, пока властный голос диспетчера не вызвал его. Вскоре на вызов отправили и нас.