Истребитель зверья (ЛП) - Кинг Уильям. Страница 21

Его всадники заняли позицию на гребне холма. Они не скрывались, рассчитывая спровоцировать нападение кочевников. В центре группы варваров седовласый старик — шаман, судя по посоху с навершием из черепа, — призывал кочевников к атаке. Иван терпеливо ждал. Пока хаосопоклонники будут тратить время на подъём по склону, на них обрушится дождь стрел и фланговые атаки отрядов, которые Иван скрыл от взгляда за холмом. Скорее всего, кочевники клюнут на удочку. Многие из них погибнут. Слабое утешение, но это покажет, что за каждый шаг по земле Кислева он заставит их платить кровью.

В этот момент внимание Ивана отвлёк стук копыт за спиной. Повернувшись, он увидел поднимающегося на холм всадника в синем плаще, сопровождаемого парой его людей. Сразу же узнав высокого седовласого мужчину, Иван улыбнулся. То был Радек Лазло, один из гонцов Ледяной Королевы.

— Добро пожаловать, Радек! — проревел Иван. — Ты поспел вовремя, чтобы поглядеть, как мы с парням прикончим кое–кого из отребья Хаоса.

— Хотел бы я получить такое удовольствие, — заметил Радек с холодной улыбкой на тонких губах, — но у меня нет на это времени. Как и у тебя. Ледяная Королева приказывает тебе прибыть к броду Микала. Там место сбора Войска Господарского.

Иван задумался над словами гонца. До брода Микала неделя напряжённой скачки, но это гораздо ближе, чем оказалось бы Войско, не получив предупреждения о надвигающемся вторжении. Это должно означать, что Ульрике удалось прорваться!

— Мы отправляемся. А ты? Составишь нам компанию?

— Нет. Я должен продолжать путь по этим землям, передавая приказ каждому из пограничных воевод, которые мне повстречаются.

Иван удивлённо покачал головой. Радеку поручена почти самоубийственная задача — в одиночку проскакать по этим наводнённым врагами землям.

— Я могу выделить тебе своих парней для сопровождения, — предложил Иван.

— Нет. У брода царице потребуется каждое копьё. Послушай меня, Иван, ничего подобного этому я не видел за всю свою жизнь.

— Всё куда хуже, — произнёс Иван. — Мы идём с севера. Клянусь тебе, это похоже на то, что открылись врата самого ада. Попомни мои слова, нам предстоит ещё одна полномасштабная Великая война.

— Твои слова не обнадёживают меня, старый друг, — ответил Радек, устремив взгляд на приближающихся к холму кочевников.

Столь же точно оценивая расстояние, как и любой из бойцов Ивана, Радек понимал, что у них ещё осталось время поговорить.

— Есть что–нибудь о моей дочери?

— Я мельком видел её при дворе. Это она доставила Ледяной Королеве весть о вторжении. Она прибыла на том огромном летающем корабле гномов.

Сердце Ивана наполнила родительская гордость.

— Значит, она отправилась вместе с Войcком?

Радек покачал головой.

— Нет, господин. Она сопровождает гномов в Прааг.

— Это же прямо на пути захватчиков. Хаосопоклонники всегда сперва нападают на великую крепость.

— Так и есть, старый друг. Но теперь твой путь лежит на юг — к броду Микала и на войну. Не беспокойся. Несомненно, Ледяная Королева первым делом окажет помощь городу.

Пока на короткий миг в Иване боролись любовь и долг, он решил скакать прямо в Прааг. Его единственное дитя находится там в опасности. Однако он понимал, что мало чем может помочь Ульрике, а его небольшому отряду гусар никак не избежать гибели, если они натолкнутся на основные силы Хаоса возле города. Больше смысла было в том, чтобы присоединиться к Войску и затем отправиться снимать осаду со всеми вооружёнными силами Кислева. Но, несмотря на это, Иван опасался, что даже столь мощной армии окажется недостаточно, чтобы нанести поражение тем, кто им ныне противостоит.

Тихо вздохнув про себя, он отдал приказ бойцам:

— К броду Микала. Мы выступаем!

Как один, с отлаженной точностью гусары и конные лучники развернулись и рысью поскакали вниз по склону. Позади, подобно вою голодных волков, раздавались разочарованные вопли диких кочевников.

Снаружи опустилась ночь, принеся с собой холод. Улицы были заполнены марширующими людьми, занятыми строевой подготовкой. Здесь, в погребе, было темно, тепло и тихо. Одинокий фонарь освещал тайное собрание фигур в плащах с надвинутыми капюшонами, обсуждающих участь города. Мужчина, известный своим собратьям–заговорщикам под именем Халек, глядел по сторонам, понимая, что если будет обнаружен здесь охотниками на ведьм, его не спасёт даже высокопоставленное положение. И предполагал, что самым снисходительным наказанием будет смерть на костре.

Он успокаивал себя, что подобное просто не может произойти. Ведь он находится в доме одного из богатейших купцов Праага, который, несомненно, находится среди прочих скрывающих внешность людей, сидящих вокруг стола. Возможно и нет, тут может находиться всего лишь кто–то из слуг купца. Точно знает лишь собравший их всех человек — верховный жрец Великого Преобразователя, сидящий во главе стола.

«Зачем я здесь? — спрашивал себя Халек. — Как такое произошло? То, что начиналось с поиска знаний, окончилось тем, что он сидит среди врагов рода человеческого». Халек сделал глубокий вдох и напомнил себе, что теперь он тоже один из этих врагов. Тому, кем он стал, нет прощения ни здесь, в Прааге, ни, по всей вероятности, где–либо ещё. Он постарался приободриться. По крайней мере, он выбрал сторону победителей.

Любому, обладающему зрением, ясно, что в предстоящем сражении может быть лишь один победитель. Прааг удостоверится в невероятной мощи Сил Хаоса, равно как и весь мир. Им предназначено унаследовать землю. Хаос подобен смерти или времени — в итоге он наверняка восторжествует, ослабляя своих противников на протяжении долгих лет.

Пока верховный жрец монотонно произносил заклинания, Халек усилием воли привёл мысли в порядок. Подобные размышления опасны, граничат с безумием. Он был достаточно образован и понимал, что иногда по пятам за великими победами следуют неудачи. Четырём Великим Силам без разницы, свершится победа сейчас или несколькими столетиями позже, но для него сие имеет значение. Ценой нынешнего провала будет смерть или даже что похуже, потому что его хозяева не церемонятся с душами тех, кто подвёл их. Замечательно убеждать себя в неизбежной победе Хаоса, однако всё это бессмысленно, если тебя не окажется поблизости, чтобы насладиться плодами этой победы. Халек улыбнулся за своей маской из обычной ткани. Это помогло сохранить верный взгляд на вещи.

Лишь два столетия назад здесь, в Прааге, войска так называемых Сил Разрушения были отброшены обратно в Пустоши армией Магнуса Благочестивого через каких–то несколько недель после падения города. Как же этим любят похвастать его сородичи–кислевиты. Как это по–настоящему характерно для них, и столь же глупо. Совершенно не смотрят в будущее, в отличие от него. Не могут осознать, что не важно, отброшен Хаос один раз или сотню. Он возвращается всегда, и возвращается более сильным. Халек понимал, что в итоге на его решение связать свою судьбу с Хаосом частично оказало влияние и отчаяние, вызванное этим знанием. Это и тот факт, что он уже слишком глубоко увяз, чтобы без последствий дать задний ход. На тот момент, когда Халек обнаружил, что сообщество, к которому он присоединился, является не только лишь очередным тайным братством, ставящим целью получение алхимических и мистических познаний, стало уже слишком поздно. Он понимал, что его приятели–сектанты скорее убьют его, чем отпустят. А с ними он ничего не мог поделать, не разоблачив своё теперешнее положение перед всем светом. Поэтому результат один, что бы Халек не предпринял. Теперь они слишком сильны, чтобы потерпеть поражение. Нет уж, самое лучшее, что он может сделать — это держаться культа Меняющего Пути и приложить все усилия, чтобы пробиться наверх.

Какое сердце не заколотится от перспективы разделить плоды победы? Всю жизнь, находясь у средоточия власти, но не будучи властителем сам, Халек страстно сего желал. А светская власть — меньшее из того, что предлагает повелитель Тзинч. Обещания гораздо существеннее: вечная жизнь, и не в каком–то там дурацком сказочном загробном мире, а здесь и сейчас, в привычном мире смертных; власть над силами магии; способность удовлетворить любое из своих желаний, неважно, каким гнусным и извращённым считается оно в обществе.