Молчите рефери! (СИ) - Ардмир Мари. Страница 47

- Ты не вой, ты слушай дальше.

- А там есть еще и дальше?

- Есть! В общем, с его жизненными принципами «Все будет…» и «Возможно все!» он добивался, чего хотел, несмотря на сложности.

- И какие сложности выпадали на его долю?

О самом Сереже я многое узнала от Алека, будет чудесно, если теперь младший поведает о брате. Думая об этом, закусила губу в ожидании подробностей.

А он задумался и пожал плечами:

- Все что связано с работой Лешки я сейчас и не вспомню. Он с этими вопросами разбирался на ать-два и нас не привлекал.

Я припомнила, его слова относительно друзей проверенных в беде и улыбнулась. Значит, он во всем тихо и мирно разбирается сам. Похвально.

- А в других сферах его жизни?

- Тоже ничего такого…просто хорошо время проводили, посещали музеи ракето- и машиностроения, места, отмеченные историческими событиями. Разве что, как-то в поездке сломал нос. Тайна эта покрыта мраком, он так никому и не рассказал, какой Джеки Чан до его носа дотянулся.

- Знаешь, ты рассказываешь, а я как наяву увидела его с велосипедом. В шлеме, наколенниках и налокотниках не вижу, а вот с великом – да. – Я улыбнулась и подвела итог. - Хорошо рассказываешь.

- Хорошо воображаешь. Но он должен быть в шлеме, велосипедной футболке и шортах с памперсом, на плечах вместительный рюкзак, на багажнике палатка с ковриком.

- Памперс? – подумала, что ослышалась.

- Да. – Уверенно кивнул младший. Наверное, там не тот памперс, о котором я подумала. - И надо заметить шоколад уплетаешь тоже хорошо. - Он указал на пустую коробку в моих руках.

Проследила за его взглядом, и тут же забыла о незнакомом слове с повышенной гигроскопичностью. Коробка на 500 гр шоколадного изделия была пуста.

- Это все я?

- Не без моей помощи, но я не сильно старался помочь. Так что да, это все ты.

- Мне будет плохо.

- А должно быть хорошо и весело.

- Весело будет. – Тихо пообещала я, откинувшись на подушки.

- Вижу. - Он посмотрел на часы, потом на меня и непререкаемым голосом заявил: - Спать!

- Если у тебя комендантский час, то никто не держит. – Пожала плечами и указала на дверь. - Доброй ночи, Серенький.

Улыбнулся, потер нос и ответил в том же мягком тоне: - Доброй ночи, Оленька.

В ту ночь я спала, как младенец, а утром пришло оно – осознание. Я с семнадцати лет жила Лешей, надеялась на взаимность и заменяла отсутствующую личную жизнь его редкими появлениями. Хотела обрести счастье, как только он расстанется с Наташей, а получилось, что все это время ждала и, что таить, верила в свою удачу. И вместо того, чтобы гордиться собой, все же на крайние меры я не шла, радоваться своему решению, прозрела не через десятилетие, я начала анализировать все глупости продуманные и передуманные за это время. Что за ду…?

К концу недели младший не выдержал и заявил, чтобы я покончила с раскисанием.

Он в третий раз за день застал меня на кухне перед очередной остывшей чашкой кофе. И ничего не было бы сказано против, не сиди я в темноте, в углу столовой, прислонившись лбом к стеклу. Поначалу он меня и не заметил, включил свет над рабочей поверхностью кухни, набрал в чайник воды и поставил его греться. Выходя, он выключил свет, и вот тут меня потянуло шмыгнуть носом. Какой была первая реакция младшего, я не увидела, он обо что-то где-то стукнулся и основательно матернулся. А вот вторая не заставила себя ждать и предстала передо мной во всей разгневанной красе.

Верхний свет вспыхнул ослепляя: - Оля!?

- Да. – Не меняя позы, я продолжила сидеть у окна. А он в отражении разгневанный и возмущенный потер ушибленное плечо и отложил в сторону хоккейную клюшку, выуженную из кладовой.

- Ты меня напугала.

- Бывает.

- Давно сидишь? – подошел ближе посмотрел на кофе и на когда-то горячие бутерброды, им же приготовленные для меня несколько часов назад. Настроения есть не было, поэтому они, как лежали на тарелке, так и лежат. Он подвел итог, - все еще сидишь. То есть из универа вернулась и до сих пор не сдвинулась с места.

- Я двигалась.

- Ты и не переоделась…

- Нормальный вид.

- Был бы нормальный, не будь он всю неделю таким! – Сережа вылил мой кофе со словами: «Скоро заплесневеет» и выключил закипевший чайник. Некоторое время он крутился на кухне, что-то сопя про себя, а затем громко и серьезно постановил:

- Собираешься и едешь домой.

- У меня пары.

Спорить не было желания, как и говорить, как и двигаться. В последние дни я была в каком-то энергосберегающем режиме, вялая, постоянно выпадающая в осадок, зато в голове пусто, больше никаких мыслей о Леше или Наташе. Кто они вообще такие, не помню.

- Раньше это тебя не останавливало. Договорись с преподавателями и езжай к маме. – Продолжил настойчивый Селозя.

К маме сейчас можно, Лешки в Днепропетровске нет. А надо ли ехать к маме? Если я своим видом раздражаю Сережу то, что будет дома. Что-то я не могу представить себе маму, которая позволит мне быть в состоянии амебы, она, как Люсек, подвижный энергетик. А когда в коалиции выступают и мама, и подруга это все – туши свет!

Я попыталась отстоять свое право свободного выбора, но и это у меня получилось вяло: - Но Сережа…

- Без но. Надоело. Жизнь и так коротка, а она киснет.

- А ты хочешь, чтобы я на радуге повисла? – перекривила словами из рекламного ролика.

- Да точно… было бы не плохо. И признаю, я был не прав в прошлый раз…

- Ты часто не прав.

- Оля не гневи, только не сейчас. – Оборвал он меня, заваривая черный чай в одной чашке и какую-то гадость в другой. – Я ранее предполагал, что ты сама в петлю полезешь, но теперь…, скажу честно, останешься тут, и я сам ее на тебя натяну.

- Это угроза? – оторвалась от созерцания непроглядного пейзажа за окном и посмотрела на младшего.

- Да.

- Я позвоню твоему отцу. – На его угрозу ответила в том же духе.

- Звони, он меня поддержит! – передо мной поставил чашку с гадостью.

- Чай из элеутерококка. – Сообщил младший и полез в холодильник. – Успокаивает и тонизирует. Бутерброд один съедаешь, чай пьешь, сегодня же звонишь маме… - выглянул из холодильника и добавил с угрозой, - или позвоню я. И чтобы я завтра же тебя не видел.

- А еще и выгоняет. Нужна пустая хата так и скажи. Я найду где…

- Не повешу, а подожгу, - изрек он сердито.

- Да самое время вспомнить о черном юморе.

– Так я повеселюсь, глядя на твой огненный забег по дому в поисках воды. - Прищурился и, покачав головой, добавил. – Хотя в таком состоянии ты просто останешься сидеть на месте, и шоу не будет.

- Обидно?

- Досадно. Даже на YouTube такое не выложишь.

Я уехала из Львова на следующий день утром. Серега отвезти не мог, и к вокзалу меня подбросил Олег Дмитриевич, а потому никто с вопросами особо не дергал, и я вновь и вновь прокручивала в мыслях обещание, данное когда-то самой себе – никаких больше Леш. Зря я об этом думала, совсем забыла, то мысли материальны и реализуются, несмотря на знак: будь он с положительным или отрицательным. В следующие месяцы я встретила пять новых Алексеев, с которыми должна была общаться.

Первый - мамин друг. Мужчина в возрасте около шестидесяти с черными молодыми глазами и совершенно седой шевелюрой. Он был ее роста и лишь немного крупнее, но держал себя с удивительной уверенностью. Глядя на него, не скажешь, что перед тобой сварщик шестого разряда, который дни напролет загружен нелегкой работой в частной компании и, вне зависимости от времени года и погодных условий, постоянно находится на объектах.

Второй – его внук. Двухлетний сорванец так похожий на своего дедушку. И такой же энергичный и подвижный. Пробыв в его компании всего лишь час, я поняла, что значит выражение – квартира небезопасное место.

Третий – парень, познакомившийся со мной в поезде на пути Днепропетровск-Киев. Общение прошло гладко и частично весело. Обменялись контактами и пообещали писать на электронный почтовый адрес друг другу. В нем не было ничего особенного: светленький, полненький, голубоглазый, совсем как тот…, к тому же живет далеко - киевлянин. А отношения на расстоянии я больше не верю, не ценю и в грош не ставлю. Достаточно. И все же переписку мы с ним вели и я тренировалась не вздрагивать от писем с пометкой «от Лешки».