Мама для наследника - Журавлева Юлия. Страница 40

— Но чародеи хотят создать Нового бога.

— Уж точно не для того, чтобы ему подчиняться или тем более самим поклоняться, — возразил старик. — Чародеи теряют силу, а вместе с ней и власть. И именно власть толкает их на крайние меры — убийства, похищения. Все это не ради благой цели, а исключительно из корыстолюбия и стяжательства. Им все мало, нужно больше!

Призрак подошел ко мне и встал у окна, глядя на неподвижный закат. Гордый профиль с крупным, чуть крючковатым носом, высокий лоб, волевой подбородок. И грустный-грустный взгляд, устремленный в кроваво-красную даль. Интересно, какие чувства у него остались? Как он живет все эти годы — такой же, как и я, пленник крепости? Мне неожиданно стало жаль это существо. Я протянула руку, но пальцы прошли насквозь. Даже его теперешняя материальность лишь умелая иллюзия. Он улыбнулся моему наивному детскому жесту.

— Ничего, — сказал призрак, — осталось недолго, уже скоро многое изменится. Главное — продержитесь, хорошо? — Дух крепости смотрел на меня серьезно и требовательно.

— Продержимся, — пообещала я, — мы уже столько пережили, что просто обязаны продержаться, выжить и выкарабкаться.

— Тогда тебе стоит немедленно возвращаться, пока не случилось беды. — Старик будто прислушался к чему-то, недовольно покачал головой. — Иди! И будь сильной. Несмотря ни на что.

Я развернулась и пошла к двери, безропотно выполняя приказ. Да и кто я, чтобы возражать тысячелетнему духу? Хотя в центральной башне, существующей в иной реальности, мне настолько хорошо, комфортно и уютно, что хотелось задержаться подольше.

— Скажите, — напоследок обернулась я, — а вы правда могли перенести меня в прошлое и изменить все случившееся, закрыв от поиска Дэйса?

— Ты действительно хочешь знать? — улыбнулось привидение.

— Пожалуй, нет, — подумав, ответила я и дернула на себя ручку двери.

Пора заканчивать испытание.

Глава 9

В СРАЖЕНИИ ЗА ЖИЗНЬ

Не могу точно сказать, как и откуда я вышла — сбоку, сверху, точно не снизу, — но на ногах не удержалась, прилюдно бухнувшись на колени. На меня тут же навалилась толпа желающих поздравить, расспросить. Но я уверенно растолкала всех и побежала к стоящей поодаль Панен, держащей на руках Вовку. Рядом находились две другие женщины-помощницы — Шира и Румия, тут же стоял и Дэйс, почему-то склонившийся над ребенком, и еще парочка чародеев.

— Все хорошо, ничего не случилось? — Я подлетела к собравшимся, не ожидая ничего хорошего. — Сколько я отсутствовала?

— Меньше часа, — отозвалась Шира. Панен почему-то отводила глаза, Дэйс тоже никак не реагировал, проводя непонятные манипуляции над ребенком.

Я кинулась к Панен, протягивая руки, чтобы принять сына. Передавать мне его не спешили.

— Даяна, ты только не переживай, — начало не сулило ничего хорошего, — у Владимира очень сильный жар, вероятно, как реакция на твое отсутствие в этой реальности.

Я взяла на руки сына, практически выхватывая у женщины, и чуть не закричала — он горел.

Это даже не тридцать восемь, и боюсь, что и не тридцать девять. Хочется верить, что хотя бы меньше сорока. У меня перехватило дыхание, перед глазами все поплыло.

— Почему вы ничего не делаете? — выдавила из себя я. — Что вообще происходит?

— Сразу после твоего ухода у малыша начала подниматься температура, — принялась рассказывать Панен, явно чувствуя себя виноватой, хотя, понятное дело, она была совершенно ни при чем. — Такая высокая держится уже примерно полчаса.

— А почему не сбиваете? Дэйс! Среди чародеев ведь есть целители! Сделайте же что-нибудь! — Я сорвалась на крик. Для крохи такая температура это не просто опасно, смертельно опасно!

— Даяна, — наш похититель вздохнул и покачал головой, — чародеи бессильны в данном случае. Все, что можно сделать или дать для снижения температуры, целители уже дали и сделали.

— Но сила-то вам не просто так дана! — По моим щекам побежали слезы. Я не могу, пройдя такой путь, потерять ребенка на ровном месте. Да я этого не переживу!

— На Владимира нельзя воздействовать чародейством, — неохотно признался Дэйс. — Златокрылые, как одна из ветвей потомков Зорана, имеют иммунитет к любым чарам. Мы пытались, но врожденную способность невозможно преодолеть.

— И что делать? — Я обвела всех взглядом, но не нашла никакой поддержки, все опускали глаза.

Ненавижу! Ненавижу чародеев!

Я бегом с малышом на руках спустилась в подвал, туда, где хранились продукты. Уходить в ледяную глубь не стала, уселась недалеко от входа, там температура держалась на отметке десять-пятнадцать градусов тепла, и прижала к себе ребенка. По щекам продолжали течь горячие в прохладном воздухе слезы. Вспомнился призрак с его предложением остаться жить в моем мире, но при этом без сына. Нет, свою жизнь без Вовки я не представляла. Я поймала себя на мысли, что без колебаний отдам свою жизнь за сына. Потому что меня без него нет. Нет больше слова «я». Только «мы».

Я прислонилась губами к маленькому лобику, пытаясь уловить хотя бы незначительное понижение температуры, прислушиваясь к тихому тяжелому дыханию. Мои слезы потекли на ребенка, капая на его личико. Я постаралась взять себя в руки — не плакать нужно, а что-то делать. Спасать мою жизнь и счастье.

«Вода», — раздался тихий, едва различимый шепот. Я оглянулась, но в слабо освещенном помещении зрение никого не улавливало. Может, померещилось?

«Человек — это вода».

Точно не кажется! И тут до меня внезапно дошел смысл этих слов. Я же взаимодействую с водой! И врожденная способность не приравнивается к чародейству. Правда, вызвать ее получается только в крайнем случае, но сейчас именно такой!

Я постаралась успокоиться и расслабиться, насколько это вообще возможно, а потом медленно погрузилась внутрь себя, нащупав связующую нить с водой внутри, чтобы почувствовать ту, что снаружи. Каждая льдинка, каждый кристаллик, дыхание, в котором присутствуют частички воды, — весь мир превратился для меня в воду. Я осторожно прикоснулась к единственному, кроме меня, живому организму. Такому крохотному и хрупкому, особенно слабому сейчас. Клетки тела, циркулирующая кровь… Главное, не переусердствовать. Немного, по десятой градуса. Еще на десятую ниже и еще чуть-чуть. Самую малость. И вот он уже горячий, температурит, конечно, но не горит. Дальше становится страшно вмешиваться. Трудно почувствовать грань, когда температура станет слишком низкой. Уверена, его организм сможет побороть оставшийся градус сам.

Я открыла глаза, сделав судорожный, резкий вдох, будто и правда вынырнула из воды. Потрогала Вовку ладонью, губами — жар спал действительно, осталась лишь повышенная температура, что не критично. В висках от напряжения и усталости пульсировала кровь. Я без сил откинула голову назад, прислонившись к прохладному камню. О том, чтобы встать и пойти в комнату, даже речи не шло. Я сильнее прижала к себе ребенка, чтобы теперь не переохладить.

— Спасибо, — прошептала в темноту, надеясь, что кто бы то ни был, меня он услышал. Эта бесценная подсказка, неожиданная помощь спасла нас обоих.

Ответа не последовало.

К счастью, долго сидеть не пришлось. Панен склонилась над нами, трогая и меня и ребенка.

— Вставай! — Женщина потянула меня вверх, кое-как ставя на ноги, придерживая и не давая упасть. — Как бы теперь тебе не заболеть.

— Ничего, — тихо сказала я, — главное, что с Вовкой все хорошо.

У купален нам встретились другие люди, перехватившие нас с сыном у порядком запыхавшейся Панен. Честно скажу, как дошла до комнаты — не помню, как оказалась в кровати — тоже. Но то, что мы с Володей «дома» и лежим под одеялом, я отметила, на секунду вынырнув в явь, а затем погрузившись обратно в зыбучие пески сна.

Просыпалась я тяжело под множество звуков, главным из которых являлся плач ребенка, а вторым — голос, пытающийся его успокоить, а еще рука, теребившая меня. Голова тяжелая, в теле ломота и разбитость, веки кое-как удалось разлепить.