Два корабля (СИ) - Слайдер Алекс. Страница 19

Дополнительная информация: Пакет биороботов медицинского обеспечения тридцать восьмая цепь производства, функционирование в норме.

Отчет пакета биороботов: пациент переведен в состояние комы, тяжелые травмы центральной нервной системы, разрушены участки памяти, повреждены резервные банки памяти 7893, 9247, 12342, 12343, 12344, используются резервные банки памяти с 1231 по 1236.

Прогноз: Восстановление пациента с вероятностью 98 %, время полного выздоровления 11 месяцев 26 дней, процент ошибки прогноза плюс минус 1 %, ошибки восстановления памяти пациента 15 %.

Оценка: Прогноз лечения признан удовлетворительным.

На дисплее КПП подключенного в больнице поселка к стационарному комплексу медицинского обслуживания, высветилась зеленая надпись с диаграммой времени лечения больного. Увидев результаты, Бероев подошел к лежащему под защитной пленкой и опутанному медицинскими приборами сыну и долго стоял рядом, пытаясь что-то разглядеть сквозь одетую на лицо сына плотную маску. На лице самого Олега Борисовича уже не отражалось беспокойство. Теперь было ясно, что с сыном всё будет в порядке. Вернувшись в кресло, мужчина снова крепко задумался.

Там, на поляне, рассказывая Игорю о возможностях армейского КПП, он не стал упоминать, что история о «солдате неудачнике» — это история о нём самом. Это его, тогда ещё совсем зеленого солдата саперного отделения, подорвавшегося при деактивации противотанковой мины и разорванного на части, упаковали в этот самый КПП. Через два года, он пришел в себя, полностью здоровым. Вот только с памятью действительно что-то случилось. Олег вдруг обнаружил, что теперь прекрасно знает не только устройство мин и способы их установки, но и отрывочно помнит совсем другую войну. Часть памяти и вовсе оказалась чужой. А вот некоторые личные воспоминания пропали.

Сначала это его сильно напугало. Но потом, со временем, всё само собой улеглось. В условиях боевых действий, как-то не было времени рефлексировать. Постоянные бои за Норвежский Производственный Комплекс не оставляли место для личных переживаний. После семи лет сражений между европейцами и россами, Бероев вернулся в родное село, в глухой Сибирской тайге и вообще перестал обращать внимание на эту странность.

Чуть скрипнув дверью, в палату вошла Лариса Васильевна Старицкая, «рулившая» всем управленческим комплексом посёлка.

— Как он?

— Уже хорошо… Через год выйдет из ящика здоровым как медведь… — улыбнувшись, ответил Олег. Женщина, посмотрев на дисплей с мониторингом процесса выздоровления, кивнула и присев на стоящий возле кокона стульчик, спросила:

— Его матери сообщишь?

— Если вспомнит, что у неё есть сын и позвонит, то скажу. А сам звонить не стану.

— Почему?

— Последний раз она интересовалась Димой два года назад. И выходит, что не очень-то её беспокоит его судьба…

— Не понимаю… Он же ее сын. Как так можно?

— Не переживай, люди разные бывают и такие тоже. К тому же в Москве слишком бурная жизнь, чтобы отвлекаться на детей.

— Ты на неё злишься? — внимательно глядя в глаза Бероева, спросила Лариса.

— Нет… — печально вздохнул Олег. — Понимаешь, Лара… Мне не за что на нее злится. Когда мы поженились, я только-только вернулся на гражданку после Норвежского конфликта. Герой, медалей десяток, на карточке денег куча. Вот и приглянулся столичной красотке. Да только вся любовь осталась там, в Москве. Здесь ей было скучно и душно. Развернутся негде… Сама же знаешь, как ко мне на селе народ относится…

— Нормально, относится… уважает…

— Вот-вот, поэтому и Ольгу все за версту обходили. Знали, что если вдруг чего подумаю… то вмиг голову откручу. В Москве, помнится, чуть ли не на всех балах да приемах приходилось осаживать разных, — грустно улыбнулся Олег. — А тут для нее, с таким уважением, как в тюрьму попасть. Ей же было нужно внимание…

— А то-то, ты её чуть ли не на руках носил…

— Носил, да только ей видно этого было мало, вот и уехала.

— Все равно, я ее не понимаю.

— А и не надо… Пойдем лучше чаю попьем, нечего тут сычами сидеть. А мониторинг состояния сына, я уже давно на свой коммуникатор перенаправил.

— Как так? Никто же не знает, как вообще с этими комплексами можно напрямую работать?

— Ну, я например, знаю… Просто объяснить не смогу как. Знаний не хватает.

— Олег, а сколько у тебя ещё таких секретов? Вон и КПП у тебя армейский имеется, и на медведя ты только с одним ножом ходишь?

— Ходил, Лара, ходил… Ты ведь знаешь, как Димка появился, я такой ерундой страдать сразу перестал… — Олег тяжело поднялся из кресла, в котором сидел возле сына.

— А год назад? Это что, по-твоему, было? — взрослая женщина удивленно захлопала ресницами, словно меленькая девочка.

— Так я же не на медведя, а за грибами пошёл. Потому и взял с собой только нож. Неудобно же с ружьем за грибами — засмеют, — смутился Бероев. — Откуда я мог знать, что этот «дурилка плюшевый» зачем-то к поселку притопает?

— Ага… а почему тогда никто в тайгу без ружья не ходит?

— А чёрт его знает… Медведя наверно боятся… — улыбнулся Олег, открывая Ларисе дверь и пропуская её вперед.

— А ты, значит, не боишься?

— И что его бояться? Палку в глаз и тащи шкурку домой, — поделился охотничьей премудростью Бероев.

— Вот так вот просто? Ни за что не поверю…

— Не, ещё надо от когтей увернуться, — состроив дебильно-задумчивое лицо, ответил Олег. — И это… палку найти. Без острой палки ну никак не получится… Хотя… Можно, конечно, и задушить… Или шею сломать, — продолжил дурачиться Олег.

Лариса, наконец, не выдержала и звонко рассмеялась.

— Ага, особенно шею сломать, Олег ты издеваешься? Он же в пасти бревно в полтонны поднимает. И может рывком головы оборвать стальной трос в два сантиметра, которым капканы крепят. Ты хоть примерно представляешь, какая для этого силища нужна?

— Угу, угловое усилие в три тонны. Повернуть башку на 93 градуса вбок и пять градусов вверх. Лучше рывком… Но можно и медленно. Только тут навык нужен, и тренировка…

— И на ком же ты тренировался? — как бы между прочим спросила Лариса.

Олег на мгновенье нахмурился, вспоминая, как вернувшись в свой взвод после лечения, пошёл с напарником минировать мост. Операция прошла как по маслу и инженерный объект (мост) они подорвали… Ага, вместе с пятой частью вражеской колонны. Вот только, когда они уже решили, что удалось уйти без последствий, на них, как черти, выскочили три английских десантника в тяжелых боевых скафандрах. А это явная смерть, потому как сапер в легком скафандре таким ребятам не противник.

В следующую секунду его напарник рухнул, прошитый сразу двумя очередями, а у самого Олега, успевшего рвануть навстречу десантникам, выстрелом повредило интерфейс шлема. И его легкий скафандр, потеряв управление, отрубился. Вот тогда-то и случилось с ним в первый раз непонятное и необъяснимое… Прямо перед глазами, без всякой помощи электроники, вспыхнула надпись:

Индивидуальный Тактический Комплекс ТК-3А. Тридцать седьмая цепь производства.

Боевой режим! Дополнительные боевые системы: отсутствуют.

Активировано: Режим «Берсерк» и Автономная Система Боевого Ориентирования.

Мир в глазах Олега стал черно белым, мелкие детали исчезли, а контуры десантников расчертили снабженные стрелками векторов и указателями скорости движения линии кинематики. Поле зрения сократилось до пяти метров. Самое удивительное, что он увидел, как автоматный ствол десантника относительно быстро, но при этом вполне различимо, выплёвывает шарики пуль. В следующее мгновение Олег уже не думал, проснувшаяся память чётко сообщала порядок действий, раскладывая по полочкам и частично объясняя, что с ним сейчас происходит. Тот, кому ранее принадлежал этот участок памяти, не просто знал что происходит, но и умел этим знанием пользоваться.