Эволюционирующая бездна - Гамильтон Питер. Страница 68

— Это Татал приказал тебе о нем позаботиться? Тебя хотя бы спросили?

Она капризно надула губки и бросила на него кокетливый взгляд.

— Умно, — с явной неохотой признала она. — Но, конечно, ты не стал бы Идущим–по–Воде только благодаря грубой силе. Как ты догадался?

— Татал знал, что я собираюсь участвовать в выборах мэра. Людям, которых Динлей подобрал в свою команду, я доверяю, как доверяю самому Динлею и правителям Сампалока. Остаешься только ты.

— Отлично. Но тебе это ничем не поможет, не так ли?

— Не уверен. Как ты думаешь, какой будет реакция Динлея, если я скажу, что ты воспользовалась принуждением?

Геали рассмеялась.

— О, ничего подобного, его сразила моя красота. Я в точности соответствую его типу. Тебе и самому это известно, ты же видел всех его жен и подружек. Все, что нам надо было сделать, — организовать нашу встречу и подождать. Знаешь, он и впрямь очень мил — для его возраста, конечно. И так предан закону и тебе.

— Ты немедленно оставишь Динлея. Поняла?

— Ты хочешь, чтобы я его бросила? Чтобы разбила ему сердце? Опять?

— Я хочу, чтобы ты дождалась, пока он сам поймет свою ошибку.

— Почему бы тебе просто не рассказать ему обо всем? Настоящий друг так бы и поступил. — Она немного наклонила голову набок и окинула его задумчивым взглядом. — Ты просто не знаешь, что с нами делать, да? Значит, остановить нас ты не в силах.

— Это вы думаете только о борьбе.

— Ты такой же, как и мы. Единственное различие в том, что мы объединились в семью, а не действуем поодиночке. Почему ты не хочешь к нам присоединиться? Ты же знаешь, что будущее принадлежит нам. Иначе почему нас появляется все больше и больше? Пришло наше время. С этим не поспоришь. А ведь ты мог бы сыграть значительную роль в рождении нового мира, новой жизни. Вот для чего ты и был послан: чтобы стать первым, чтобы возглавить остальных.

— Нельзя делить общество на тех, кто имеет, и тех, кто не имеет. Люди, которых Заступница наделила выдающимися талантами, должны использовать их на благо всех остальных. Я видел, что происходит, когда правящая верхушка начинает думать только о себе. Ты тогда еще на свет не родилась, но, когда я пришел в Маккатран, здесь все так и было. Ваш образ мыслей — не дорога в будущее, а тупик. Вы осквернили свой дар, и я намерен положить этому конец.

Ее улыбка превратилась в холодную усмешку.

«Присоединяйся к нам».

От чрезвычайно сильной команды у Эдеарда даже заслезились глаза, ему словно бы воткнули в мозг ледяную иглу.

— Помилуй, Заступница.

Он покачнулся и сделал шаг назад, стараясь плотнее защитить свой разум.

Геали не шелохнулась и не сделала попытки повторить приказ.

— Видишь, Идущий–по–Воде? И это только я, а я не самая сильная из нас. Неужели ты думаешь, что кто–то сможет реально противостоять целой ячейке?

Он стряхнул оцепенение, глядя на нее с ненавистью и страхом.

— А теперь, когда ты выяснил, кто я, вряд ли я продолжу за тобой шпионить, — с поразительным хладнокровием заявила она. — Я возвращаюсь в ячейку. Динлей — твой друг, вот ты и расскажешь, почему у него больше нет жены.

Она поправила оранжево–черный плащ и пошла своей дорогой по переулку, постукивая каблучками.

Эдеард, все еще не оправившись от потрясения, смотрел ей вслед. Дрожащая ладонь смахнула со лба холодный пот. «Хватит демонстрировать перед ними свою слабость». Но он успел убедиться, что ячейка ни перед чем не остановится, чтобы узнать, на что он способен и что намерен предпринять. У него осталась только одна возможность, о которой они не имели представления. Последняя мера. «Если придется на это пойти, я не стану действовать так грубо, как раньше. Я вернусь в прошлое и постараюсь разобраться с Таталом, убедить его использовать талант на благо людей, пока им не овладела жажда власти». Эта мысль почему–то не принесла должной уверенности — в основном по той причине, что о происхождении лидера ячейки можно было узнать только из одного источника. Эдеарду очень не хотелось этого делать, но выбора не оставалось.

За три дня до появления Небесных Властителей толпы вокруг башен Эйри стали такими плотными, что затрудняли любое движение по всему району. Некоторые семьи наотрез отказывались куда–то уходить и, запасшись продовольствием, разбивали палаточные лагеря прямо на площади, чтобы лично наблюдать за всем происходящим. Констебли старались расчистить хотя бы проходы. Матушки и послушницы жаловались, что подвергаются оскорблениям, когда отказываются пропустить самых нетерпеливых претендентов на верхушки башен. Призыв мэра проявить терпение и милосердие остался без внимания. Пришельцы не подчинялись его власти.

Эдеард сидел под навесом, окутавшись пеленой уединения, а его гондольер вел лодку вдоль края района. Утро только что наступило, но по воде уже поплыли запахи пищи, готовящейся на открытом огне. Хотя разводить костры в Маккатране было запрещено. Эдеард, стиснув зубы, старался не обращать внимания на нарушение порядка. До следующего прихода Небесных Властителей надо что–то сделать, чтобы уменьшить поток приезжих. Но сейчас его беспокоила более срочная проблема, не говоря уж о том, что она затрагивала его лично.

Гондола миновала Главный канал и вышла в Лесную заводь. Эдеард поднялся на общественный причал. Оттуда он уже мог видеть стоящие в доках корабли и их свернутые паруса в лесах мачт. Натран рассказал, что за последние восемнадцать месяцев количество пассажиров, направляющихся на встречу с Небесными Властителями, увеличилось в семь раз. Кое–кто из капитанов уже подумывает о постройке судов нового типа — без грузового трюма, предназначенных исключительно для перевозки людей из дальних прибрежных городов.

Иногда Эдеарду казалось, что в Маккатран ради вознесения с башен направилась добрая половина всего населения Кверенции. Он смотрел на корабли до тех пор, пока не понял, что бессознательно оттягивает неприятную встречу. Тогда он повернулся спиной к морю и углубился в район Мико.

«Дом голубых лепестков» уже открылся, но посетителей в такое раннее время еще не было. У входа, как и обычно, дежурили два рослых охранника. Оба они удивленно проводили его взглядами, но ничего не сказали. Эдеард уловил их телепатические послания, направленные в кабинет на верхнем этаже.

Он распахнул дверь третьей рукой, одновременно подсчитывая, сколько же раз посещал это заведение за прошедшие годы. Сколько же раз ему приходилось вступать в борьбу? Усталость и злость привели к одной мысли: «Надо было уничтожить здание и попросить город разбить на его месте парк». Но ячейка, вполне возможно, помешала бы его намерениям.

Ранали его уже ждала. Ее волосы были уложены в изящную прическу, а платье из тончайшей пепельно–серой шерсти облегало фигуру, не скрывая выступающего живота. Ранали находилась на пятом месяце беременности. Эдеард буквально оторопел, и все заранее продуманные обвинения в ее адрес моментально вылетели из головы.

Она заметила его удивление и самодовольно улыбнулась.

— Дорогой Эдеард, что–то случилось?

— Я… Я не знал.

Он жестом показал на ее живот и разозлился, в основном на самого себя.

— А зачем тебе знать? Твое дело — управлять городом.

Она налила в бокал вина и протянула Эдеарду.

— Прекрасный «сузакс», попробуй. Мне, в моем деликатном положении, это противопоказано.

— Нет, спасибо.

— Боишься, что я тебя отравлю?

Он вздохнул.

— Нет.

Улыбка Ранали стала откровенно насмешливой. Она театрально застонала и опустилась на длинный диван.

— Так зачем же ты пожаловал? Кристабель тебя больше не волнует? У меня сейчас есть несколько интересных девочек, и они не будут болтать.

— Ранали, прекрати это.

— Я просто пытаюсь помочь.

— В таком случае расскажи о Татале.

Ее взгляд на мгновение опустился к животу.

— А что с ним?

— Ты когда–нибудь… — И вдруг он понял, почему она посмотрела на свое нерожденное дитя, и тоже застонал. — Ох, Заступница, это же не его?