Стражи Волшебного мира (ЛП) - Брукс Терри. Страница 10

Приготовившись к приземлению, она с помощью двигателей медленно опустила скиммер за внутренние стены крепости, посадив его во двор, который был преобразован во времена Грайанны Омсфорд в посадочную площадку, где корабли крепились якорями прямо на земле или заводились в доки для ремонта. На площадке находились все остальные корабли, кроме «Стрелы», поэтому, скорее всего, все друиды, кроме одного, находились на месте.

Она осторожно посадила «Несворачивающего», посадочная площадка ожила спешно зажженными факелами; стражники тролли заметили ее подлет и распознали судно. Гарронек уже поджидал ее, стоя в стороне и скрестив на груди огромные руки, а затем поднял одну в знак приветствия. Весьма на него похоже. Никогда не проявляет нетерпения или волнения, все размеренно и твердо. За все время, что она знала его — а это весь период ее пребывания в Параноре — она никогда не видела, чтобы он принял опрометчивое или глупое решение или потерял самообладание, общаясь с кем бы то ни было.

Она опустила якоря скиммера, который Гарронек закрепил, перекинула веревочную лестницу с одного борта, закинула за плечи рюкзак и спустилась вниз, чтобы поздороваться с ним.

— Давно не виделись, Афенглу, — прогрохотал он, и ее руки утонули в его рукопожатии. — С тобой все хорошо?

— Все в порядке, — ответила она. — А как обстоят дела здесь?

— Постоянные полеты, благоприятные ветра. Мы делаем все, что нужно, и еще чуток. Ард Рис по–прежнему спит. Что–то должно измениться?

Как всегда, проницателен.

— Возможно. Мне нужно будет сначала переговорить с остальными. Кого нет?

Короткое рычание, которое могло означать смех.

— Кого еще, кроме этого безудержного жителя Приграничья. Он приходит и уходит, предсказать его действия невозможно так же, как погоду. Я думаю, что он находится в Аришейге, чтобы проверить, какие там дуют политические ветры.

Бомбах. Это он.

— Что–то случилось? — Она направилась к двери, взяв под руку Гарронека, чтобы он был поблизости.

Большие плечи слегка опустились, а голова немного склонилась вниз. Афен была достаточно высокой, но все равно ниже его даже в таком положении.

— Ходят слухи, что у Федерации новый Премьер—Министр.

— В этом нет ничего необычного. У них новый Премьер—Министр почти каждую неделю.

— Очень нестабильное правительство. Стоит задуматься, что с такой огромной территорией и такой лежащей на нем ответственностью, все должно быть иначе. Однако в этих городах–государствах все не так.

Они прошли в башню и спустились по лестнице, по–прежнему идя рядом.

— Так что же это значит для нас? — спросила она.

— Мы можем оказаться в опасности.

— Это уже старо. Мы всегда в опасности.

— Мы можем оказаться в гораздо большей опасности. — Он пожал плечами. — Пусть другие объясняют. Они сделают это лучше, чем простой капитан Стражи друидов.

Афенглу непроизвольно улыбнулась. Они оба знали, что он был достаточно сообразителен, чтобы оценить политическую ситуацию в любом уголке Четырех Земель. Однако он также испытывал уважение к членам ордена друидов и никогда не осмелился бы указывать, что им нужно думать.

Гарронек оставил эльфийку у двери ее покоев и отправился сообщить остальным, что она вернулась. Однако едва она сбросила свой рюкзак на кровать и умылась, как в дверях появилась Сирша.

— Презренная и лишенная наследства эльфийка возвращается, — приветствовала она, широко улыбаясь. — Тебя простили за твой неправильный выбор профессии и друзей?

— Боюсь, пока что, нет. Я остаюсь изгоем. — Она вытянула руки и обняла вошедшую женщину, поцеловав ее в щеку, затем отстранилась, чтобы как следует рассмотреть. — Что это? Ты выглядишь уставшей.

Сирша пожала плечами:

— Допоздна работаю со стихийной магией. Все было бы проще, если бы я смогла расшифровать язык.

Она была крупной женщиной, скорее широкой, а не высокой, и крепкой, как все дворфы, но средней по росту и весу. Ее волосы были коротко острижены, а шею и руки покрывали татуировки с символами дворфов. Она носила традиционные черные одежды, но по плечам и спине проходили малиновые и золотые полосы. Один глаз отсутствовал, как результат несчастного случая в детстве, и она носила черную заплатку на этой глазнице, которая без повязки держалась на коже. Сирша не была похожа ни на кого, известного Афенглу, и именно это притягивало эльфийку к ней.

— Ты здесь, потому что закончила свои поиски среди записей? — спросила ее подруга, из–за любопытства выгнув бровь.

— Я еще не закончила там, но, возможно, обнаружила нечто важное. Позволь мне сменить одежду и разобрать свои вещи, и я встречусь с тобой и остальными в южном зале Совета через час.

Сирша кивнула и, не вдаваясь в подробности, вышла через дверь. Уходя, она махнула рукой и сказала:

— Ты–знаешь–кто снова отправился один, но вскоре должен вернуться. Постарайся не волноваться.

Опять этот Бомбакс. Афенглу рассмеялась и закрыла за ней дверь.

Уже было слишком поздно, чтобы успокаивать свое сердце.

Вымывшись и одевшись в чистые одежды, Афенглу, не торопясь, направилась по коридорам крепости в сторону южного зала Совета, впитывая запахи, вкусы и звуки, которых была лишена в течение года, что отсутствовала здесь. Для нее это стало ритуалом, таким вот воссоединением с этим местом, которое она называла домом. То, что она могла чувствовать такое удовольствие от строения, созданного из камня и железа, удивило бы эльфов Арборлона. Но она видела гораздо больше, чем просто холодную поверхность материалов. Крепость была живым существом, сущностью, которую можно было ощущать и время от времени слышать. Она была защитой для своих детей и невероятно опасной для тех, кто им угрожал. В колодце, на самом дне, в сердце этой цитадели, находилась магия, которая все охраняла, и ее нельзя было удалить или уничтожить. Время от времени, когда орден друидов исчезал, погибал или просто долгое время находился вдали, магия крепости пробуждалась, чтобы сторожить это место до тех пор, пока не вернутся те, кому оно принадлежало.

Иногда, когда Афен оставалась одна, проходя по пещерным залам и комнатам, обитым гобеленами и наполненным тенями, она ощущала, как магия составляет ей компанию, ее молчаливая, неприхотливая сущность желала лишь находиться рядом с ней. Магия почти ничего не требовала, и она была рада дать ей то, что та просила.

Примечательно, что больше никто, казалось, не разделял ее ощущения. В самые первые дни после своего прибытия она упомянула о невидимом присутствии магии остальным. И хотя они кивали и одобрительно улыбались, она могла сказать, что они понятия не имеют, о чем она говорит, что ее ощущения совершенно чужды им.

— Можно мне пройтись с тобой, Афенглу? — спросил Гарронек, появляясь рядом с ней из ниоткуда.

Она молча кивнула, поскольку ее сердце чуть не подпрыгнуло до самой глотки. Как такое громадное и тяжелое существо может появляться без звука? Когда ему хотелось, он мог вести себя как призрак, такой же бесшумный, как духи мертвых.

— Как твоя семья? — непринужденно спросил он.

— С сестрой все хорошо. А моя мать не разговаривает со мной.

— Когда–нибудь она заговорит.

Он сказал это с такой убежденностью, что Афенглу мгновенно поняла, что он прав.

— Мне бы этого очень хотелось.

Не произнеся больше ни слова, они дошли до входа в зал Совета. Из открытых дверей в проход лился свет и до нее донесся звук голосов тех, кто находился внутри.

— Я буду сторожить, — сообщил Гарронек. — Никто не войдет во время твоего доклада. Закрой за собой двери.

— Ты думаешь, нас могут потревожить? — спросила она.

Он пожал плечами:

— Сейчас вряд ли.

Она улыбнулась, отвернулась и вошла в зал, остановившись для того, чтобы закрыть за собой двери, как он попросил.

Все остальные, кроме Бомбакса, собрались за длинным столом Совета. Длиннорукий, гибкий и худой Кэррик, еще один представитель человеческой расы, развалился в кресле на дальнем конце стола, раскинув руки так, что походил на пугало. Он был лысым и начисто выбритым, а его бледная кожа, казалось, излучает свет, который придавал его поразительным голубым глазам особенно яркий взгляд. Он выпрямился в кресле при ее появлении и с энтузиазмом захлопал в ладоши.