Альма (СИ) - Бермешев Тимофей Владимирович. Страница 105

— Это такие искусственные объединения, куда людей загоняли насильно и они там трудились бесплатно за трудодни? — с отвращением уточнила Асерана, — чем тогда это отличалось от обычной барщины?

— О, многое чем! — улыбнулся я, — в первую очередь тем, что людям за эти трудодни платили хорошую зарплату. Удивлена? Это раз. Во-вторых, трудодень — это не сутки, как ты могла подумать или прочитать в той идиотской высосанной из пальца статье, — кивнул я на снова погасший монитор ноутбука, — и даже не двенадцатичасовой рабочий день, как пахали рабочие на заводах в царское время. Трудодень — это, примерно, час или два труда на общем колхозном поле. Некоторые люди, спокойно и не особо утруждаясь, умудрялись закрыть годовую норму трудодней всего за месяц, и все остальное оставшееся время работали уже на своей земле.

Причем, тут у тебя было два варианта. Ты мог отработать норму как положено и дальше заниматься своих хозяйством как обычно. А мог забросить свое хозяйство и работать только на колхоз, и тогда все часы, которые ты наработал сверх нормы — выплачивались тебе дополнительно либо в виде натурального продукта, либо разными другими способами. Все излишки, что зарабатывала община за год, делились между собой. Так, например, обычный крестьянин, работающий на колхоз и, получающий за это очень хорошую зарплату, в конце года, по результату общего труда и своего вклада в него, спокойно мог получить несколько тонн зерна и картошки. Хочешь — сам ешь, хочешь — продай или сдай за деньги — все на твое личное усмотрение. А мог получить шикарные путевки в дома отдыха, либо иные разные плюшки, которые можно было комбинировать с вышеперечисленным — как пожелаешь. Кстати, уровень жизни на селе в то время, прекрасно иллюстрируется множеством ситуаций. Когда случилась Великая Отечественная война, то один колхозник (обычный крестьянин), на личные честно заработанные им деньги купил своему сыну на фронт истребитель последней модели. Или, например, целый колхоз (крупный разумеется), скинувшись, покупал фронту целую танковую колонну. Это все зафиксировано в источниках и финансовых отчетах — ты легко можешь проверить мои слова. Немного отличается от того, как люди жили при царе, верно?

— Я… не знала. Неужели так… так легко можно было все изменить…

— Кто сказал, что легко? — приподнял брови я, — это труд. Большой труд многих людей. И в первую очередь — это определенный государственный строй и идеология, что заботилась о простом человеке, а не только об отдельных избранных.

— И… все это было направлено на то, чтобы крестьяне стали жить лучше?

— Нет. В первую очередь это было направлено на то, чтобы накормить как можно больше народу и высвободить из деревни как можно больше рабочих рук. То что крестьяне стали жить намного лучше — это тоже была приоритетная цель. Но в первую очередь нужна была еда и рабочие руки. Подобная организация сельского хозяйства, позволила настолько повысить производительность труда, что в деревне больше не нужно было столько народу. И поэтому миллионы людей смогли отправиться в города и ударными темпами поднимать промышленность, которая нужна была стране, как воздух. Причем строили так быстро и с таким размахом, что ничего подобного за всю историю человечества не удалось повторить до сих пор. Даже в наше высокотехнологичное и более просвещенное время. Это позволило получить экономическую независимость от других более развитых государственных стран и в десятки (если не сотни) раз поднять уровень производства. Про уровень жизни я вообще скромно умолчу.

— Но ведь в Империи тоже было строительство, — не согласилась Асера.

— Размах строительства в Империи был такой же, как примерно у нас сейчас, — усмехнулся я, — откроют мануфактурку или фабрику на триста человек, а крику в газетах, как будто что-то небывалое случилось. А тогда строили предприятия площадью в пять — двенадцать тысяч гектаров каждое!

— Сколько?! — даже вскрикнула девчонка.

— И такие предприятия, — спокойно продолжил я, — строили тысячами. И это не считая заводов поменьше, жилых домов, школ, больниц, высших учебных заведений, дворцов труда и других самых разнообразных строений. Люди строили для себя. С энтузиазмом и душой. Уровень производства рос такими темпами, что если, например, те же самые трактора, мы вынуждены были покупать за рубежом как высокотехнологичное оборудование и не умели их делать. То уже через 5-10 лет мы были первыми в мире по экспорту этой техники и поставляли их в десятки стран.

— Трактора??

— Это такие большие машины для сельскохозяйственных работ.

— Мне… тяжело представить себе такие масштабы, — девушка опустила голову на руки и потерла лоб ладонями.

— И тем не менее, так оно и было, — прекрасно понимая ее состояние, сочувственно вздохнул я.

— Но… как? Откуда Правительство…

— Верховный Совет, — поправил я.

— Да, Совет, — кивнула она, — откуда они взяли столько денег? Это воистину гигантские суммы! Таких строек я просто не могу себе даже вообразить! И это в стране, совсем недавно разрушенной, перенесшей три страшный войны и интервенцию! Да у нас даже золото особо не было — его украли и вывезли! На какие деньги большевики провели такую индустриализацию?

— На те деньги, что создали сами, — пожал плечами я, — для этого просто нужны были руки и ресурсы. Деньги, а по сути, обычные бумажки, для этого не нужны. Земля у нас богатая, а рабочие руки высвободила коллективизация (когда за счет организации колхозов, покупки и постройки техники, люди стали работать гораздо меньше, а продукта получали — гораздо больше). Ну а дальше все просто: чем больше производится внутри страны и чем больше товарооборот — тем страна становится богаче. То есть индустриализация у нас не тратила деньги, а она их элементарно создавала. В мире ведь играет роль не бумажки, которые ты печатаешь, а объем производства и блага, которые ты можешь воспроизвести (и подкрепить этим валюту). С бумажками потом просто удобнее это все обменивать. Но вот если бумажки есть, а производства нет… Ну ты поняла, да?

— Но ведь…

— Ася, — вздохнул я, — это в твое время и в нашу нынешнюю современность экономика — это зарабатывание прибыли. В Советском Союзе, экономика — это в первую очередь производство благ для всех людей и их распределение. Вот и все.

На некоторое время в комнате снова воцарилась тишина.

— Ты так и не ответил на один мой вопрос, — наконец произнесла Ася, задумчиво глядя куда-то в точку. Как раз туда, где совсем недавно стоял мой платяной шкаф.

— На какой? — спросил я, уже потихоньку проваливаясь в сон в своей кресле.

— А как же те люди, которых расстреливали уже в мирное время? Миллионами.

— Ага. Сотнями миллионов, — хмыкнул я, — Асера, вот ты умная девушка, сама-то мозгами пораскинь. Если бы в СССР расстреляли сто миллионов человек, как это, например, писал у нас предатель Солженицын (какая удивительно точная, отвечающая его роду деятельности фамилия), то кто бы их всех хоронил, если учесть, что в стране в то время проживало всего 190 миллионов человек?

— Ну…

— Есть такая вещь как перепись населения, которую твой император, если мне не изменяет память, проводил всего раз. И могу тебя заверить, большевики проводили ее намного чаще. Так вот, дальше все просто. После той же Второй Мировой войны, когда у нас погибло только мирного населения — 20 миллионов и еще 7 составили безвозвратные военные потери, если посмотреть на статистику — там была чудовищная демографическая яма. После нее в школах было очень мало детей. В армии очень часто вместо положенных 100–120 человек, рота составляла от силы 50–60 бойцов. Как ты думаешь, какие были бы последствия от гибели не 27, а 100 миллионов человек?

— Я…

— То что ты прочитала, точно такая же гнусная ложь, как и все остальное, что ты мне сегодня возмущенно пыталась объяснить. Я уже молчу про то, что убивать человека — тупо экономически не выгодно, если он конечно не напрочь отмороженный маньяк с мозгами набекрень. Преступников спокойно отправляли в лагеря, где они с пользой трудились на благо общества. Вот и все.