Альма (СИ) - Бермешев Тимофей Владимирович. Страница 19

От площадки я подсознательно ожидал чего-то особенного, ну там всяких жутко сложных приспособлений для развития ловкости, выносливость, координации и так далее. Однако она поразила меня своей простотой: кольца, турнички, брусья, веревка… Практически стандартный детский уголок, отличающийся разве что только небольшой полосой препятствий. Полоса, на мой взгляд, тоже ничего особенного не собой представляла, у нас в учебке так и то было сложнее. Деревянные заборчики разной высоты, потом бревно, вмурованное в стены канавы, через которую нужно было перебираться, пеньки, трехметровая стенка покрытая сеткой, длинная череда перекладин по которой нужно пройти, вися на руках, и еще одно ооочень длинное бревно, подвешенное на цепях.

После небольшой экскурсии, мы приступили к делу, а именно непосредственно к моему обследованию. Спустившись на минус второй этаж два старичка на пару, принялись запихивать меня в самые разнообразные приборы. Некоторые из них я узнал, например, МРТ и энцефалограф, назначение других оставалось для меня загадкой. В ответ на все мои вопросы, мне посоветовали просто не забивать себе голову пока ненужной информацией. Возражения, что, мол, я не только подопытная крыса, но и ученый, также не возымели эффекта. Альцман только вздохнул, а добродушный доктор пояснил, что прежде чем заниматься наукой, нужно прежде всего заняться собой, тем более что времени у меня на это не так уж и много. На этом маленький бунт был подавлен, и процедуры продолжились.

На второй час подобного времяпровождения мне уже было совершенно неинтересно, какое отношение к моей мозговой деятельности имеет обследование желудка или УЗИ почек. Про забор крови и тканей вообще молчу. На четвертый час, я просто впал в некое подобие прострации и молча, как робот, выполнял команды врачей.

Наконец, под вечер, спустя еще пару часов, меня отпустили «на волю». Заботливый Илья — аспирант под началом доктора, поинтересовался как я себя чувствую, и, получив в ответ злобный взгляд, нисколько не обиделся. Наоборот похлопал меня по плечу, объяснив, что подобные издевательства у них проходят абсолютно все, нужно же знать исходные параметры организма, прежде чем он начнет меняться, после чего отвел в столовую.

В столовой на ужин собирались все вместе, кроме тех конечно, кто стоял на посту. Я хмыкнул. Ну, прямо большая семья на отдыхе. Только детишек не хватает.

Людей, как я понял, на базе вообще было немного. Сам Альцман со своим коллегой и его аспирантом, тетя Зина, я и охрана — человек пять живущих в соседнем доме. При первом взгляде на этих четверых раздолбаев в возрасте от двадцати до двадцати восьми лет, под командой сурового дядьки в годах, я начинал сомневаться в надежности нашей безопасности. Вели они себя как дети: дурачились, постоянно подшучивали друг над другом и вообще совершенно безобразным образом дискредитировали образ сурового гэбэшника в моих глазах. Зато вот их начальник полностью ему соответствовал: суровый и немногословный, он спокойно принимал пищу, по привычке цепко оглядывая каждого и не выпуская никого из поля зрения. Хотя казалось бы зачем, если тут все свои? Видать привычка.

Тетей Зиной же все называли дородную тетку лет пятидесяти, которая исполняла на базе роль повара и уборщицы одновременно. Характер имела добродушный и вполне покладистый, т. е. клала практически на все, что не касалось ее работы. Готовила она просто чудесно, тут ничего не скажешь. Когда жаркое из говядины с картошкой, маринованными огурчиками и грибочками оказалось на столе, то замолчали даже охранники, с под завязку набитым ртом вообще говорить довольно проблематично. Помимо же своих прямых обязанностей, как рассказал мне Илюха, она писала докторскую работу по философии. На мою отвисшую челюсть, он пояснил, что ничего удивительного в этом нет, финансируют науку сейчас плохо, а про философию так вообще можно скромно умолчать, тем более что во время работы руками и мысли приходят хорошие, не говоря уже про неплохую зарплату. Так что все вполне обыденно.

Во время ужина народ общался между собой, не особенно обращая на меня внимание. Признаться, я был благодарен им за это — мне всегда как-то тяжело было устанавливать контакты с мало знакомыми людьми, особенно если все они состояли в одной компании и давно уже знали друг друга. Нет, конечно, со всеми я успел познакомиться и каждому пожать руку, но на этом все и закончилось. Ребята не лезли с вопросами ко мне, а я не горел желанием донимать их. Молча, поглощал пищу, прислушиваясь к разговорам, и следовал древнему мудрому правилу: меньше говори, больше слушай.

После ужина все разошлись по своим делам. Я тоже не стал лишний раз отсвечивать и отправился к себе в комнату. Комнатушка, в которой меня поселили, была обставлена по принципу минимализма: кровать, тумбочка и шкаф. Все. Видно хозяин дома не стал сильно заморачиваться с обстановкой гостевых комнат, да оно в принципе и понятно — люди сюда ведь не отдыхать приезжают.

Вздохнув, я принес свою сумку, которую благополучно забыл в кабинете профессора. Разбирать вещи не имело смысла по одной простой причине — их не было.

В голове крутилась куча мыслей, возбуждение, не смотря на сытный, ужин и спокойную атмосферу еще не прошло. Хотелось все детально обдумать, осмыслить, понять. Еще больше хотелось начать читать те книги, что дал мне мой новый руководитель. Однако, следуя своей давней привычке, выработанной еще в студенчестве, я не стал лишний раз загружать мозги. Тем более, что судя по всему, мне их в скором времени придется сильно напрягать. Тут как со сложным материалом — не нужно пытаться изучить его весь за раз, проще узнавать все последовательно и постепенно. Решив так для себя, я махнул на все рукой и завалился спать. Утро, как говорят, вечера мудренее, вот и проверим это на деле…

Глава 4. Обучение

В шесть тридцать утра меня разбудил Илья. Оказывается, жить мне тут предстояло по режиму. В шесть ноль-ноль побудка, как в армии прям (а я-то наивный думал, что это счастливое время никогда больше ко мне не вернется) затем разминка, завтрак и начало тренировок. Единственной радостной новостью, было то, что мой тренер Владимир, не смог сегодня приехать, задержавшись по каким-то важным делам, и неожиданно выдавшийся свободный день, профессор решил потратить на какие-то небольшие эксперименты над моим организмом. Такое заявление меня сразу насторожило, но Илья спокойно объяснил, что ничего страшного меня не ожидает, они же не звери, в конце-то концов. Махнув на него рукой, я отправился в гостевой душ, расположенный здесь же на этаже.

Душ порадовал. Красивая блестящая кабинка, больше напоминавшая капсулу космического корабля, чем душевую, и была оборудована по последнему слову техники, и что самое главное. Перепадов воды, привычных уже каждому российскому человеку, в ней не было и в помине, а какую воду включил — такая и лилась. Поэтому приведя себя в порядок, на завтрак я выходил в отличном настроении.

По какой-то необъяснимой причине рано вставать я терпеть не мог, но вот если все-таки мне это удавалось, хорошее настроение на весь день было обеспечено. Утро я любил. Данный парадокс продолжался ровно до второго курса аспирантуры, потом же, после года проведенного в армии, на гражданке я уже полностью изменил режим сна, и ранние побудки стали совершенно не в тягость.

Спустившись в столовую к семи часам, я обнаружил в ней всю ту же компанию. Зина накрывала на стол, смеясь и отвечая на подколки молодых охранников, которые утверждали, что категорический императив Канта, вовсе не столь категоричен, как кажется на первый взгляд. Так как безусловный принцип даже зависящий от объекта желания, вполне может иметь форму морального закона, все просто зависит от самого объекта желания. Иван Абрамович, что-то горячо втолковывал своему коллеге. Старший гэбэшник молча поглощал пищу, о чем-то размышляя, и при этом пристально глядя на Илью. Сам же Илья, этого не замечая, улыбался мне и хлопал рукой по свободному стулу рядом с собой.