Невыносимые противоречия (СИ) - Stochastic Аноним. Страница 37

Ещё двое отмалчивались. А значит, на первый взгляд не определить идейные они, тупоголовые или ушлые.

Альбер предпочел бы иметь дело с идейными. Еще лучше для его замысла подошли бы фанатики.

Когда за столом вскользь упомянули, что Годо, мужчина с торчащими ушами и серым лицом, недавно напал на секретную тюрьму в Доме Офицеров, Альбер заинтересовался.

Для фанатика Годо выглядел слишком вялым, но факт, что он не только провернул операцию по освобождению заключённых, но и втянул в эту сомнительную авантюру других, говорил о его изобретательности и уме. Собразительность, ум и любовь к риску? Хорошо бы было узнать, что Годо толкнуло на этот поступок.

Наблюдая, как Годо мелко режет мясо и пьет маленькими глотками самогон, Альбер решил, что скорей всего, им двигало отчаяние. Годо либо мстил за кого-то, либо спасал кого-то.

- Нет, - громко засмеялась Миа и взмахнула рукой. - Если я выпью еще хоть глоток, я упаду на землю и не смогу подняться.

Лишь трое из командиров посмеялись над ее шуткой. Шире всех улыбнулся Нандо. Он поцеловал Миа руку и познакомил ее со своими женами. Старше на вид было около двадцати, младшей, худенькой и круглолицей, тринадцать - пятнадцать. С обоими Нандо обвенчался в церкви.

- Как можно обвенчаться с одной, не разведясь с другой? - икнула Миа.

- Давным-давно на этой земле жил мудрый народ инков, - Нандо усадил младшую из девушек себе на колени. На ее правом запястье болтались ленты-браслеты от сглаза.

- Инки это племя с узелковым письмом? - Миа хотела закинуть ногу на ногу, но не справилась.

- Богатые и знатные люди инков всегда брали несколько жен. Это было одновременно знаком уважения, восхищения, покровительства и защиты.

- Обвенчались вы тоже по традиции инков? - Миа указала пальцем на Нандо.

- Пойдем, я уложу тебя спать, - Альбер подхватил ее за локти и поднял из-за стола.

- Спокойной ночи, - Нандо наклонил голову.

Им выделили палатку ядовито-салатового цвета. Некогда полукруглые каркасы перекосились и ощетинились углами, внутри едва хватало места для двоих.

- Тебе не кажется, что одна из его жен слишком молода для замужества? - пробормотала Миа.

- Все может быть, - пожал плечами Альбер.

- Они тут все слишком молоды, - Миа уселась на спальник и достала фотоаппарат. - Как школьники в лагере скаутов. Хочешь посмотреть?

Она протянула ему камеру. С маленького дисплея улыбались четыре девушки. Они позировали с автоматами на берегу реки. Все в трусах и лифчиках. Толстую ляжку одной из девушек покрывали красные пятна. Альбер на собственном опыте знал, такие следы остаются от укусов песчаных мух.

Миа назвала каждую девушку по имени, коротко пересказала их истории. Одна бежала от сутенера, другая от нищеты, третья от распускавшего руки отца, про четвертую Альберт не слушал.

- У Годо, ты его сегодня видел за ужином, в отряде есть американка, - Миа показала новый снимок. - Девочка из хорошей семьи, с образованием, обостренным чувством справедливости и радикальными убеждениями. Что-то вроде Тани Неймар. Надеюсь, завтра мне удастся с ней поговорить.

У Альбера всегда была хорошая память на лица, труднее он запоминал имена. Лия? Лаура? Луиза?

- Бедняга, интересно, эти увечья она получила в бою?

Судя по огрызку плоти, что остался от уха Луизы-Лауры-Лии, его отрезали острым ножом. Альберт не стал озвучивать свои мысли. Если девчонка захочет, сама расскажет Миа о себе.

Миа что-то еще говорила, расшнуровывая кроссовки и стягивая носки. Ее щеки покраснели, а на лбу проступили капли пота. Она забросила голые ступни на колени Альбера. Он потянулся к поясу ее джинсов, Миа гортанно засмеялась и откинула назад голову, обнажая длинную шею, которую ему так нравилось целовать.

***

Альбер родился и вырос в семье потомственных военных. Когда ему исполнилось двенадцать, отец отослал его в училище. С тех пор Альбер всегда просыпался в четыре утра. Даже на выходные и во время отпуска. Проснувшись в четыре, он не мог снова заснуть, если его не согревало тепло человеческого тела. Ему было все равно с кем спать - с женщинами или с мужчинами. Людьми, с которыми он переспал можно было заполнить зал для приемов в президентском дворце. Забавное бы вышло зрелище: богачи и оборванцы, толкающие друг друга локтями. Либидо Альбера всегда отличалось демократичностью.

Утро началось с рева обезьян. В детстве Альберу подарили череп обезьяны ревуна. Он до сих пор помнил - острая как нож кость в глотке отвечала за низкий голос ревуна.

Откинув полог палатки, он увидел людей в камуфляже на фоне листвы. Казалось, люди двигались в том же ритме, в каком ветер дергал ветки деревьев. Стоило моргнуть, иллюзия рассеялась.

Миа просыпалась со стонами, смешками и ругательствами. Она ругалась со стиснутыми зубами и это напоминало тайные признания шёпотом. Вжикнула молния, Миа закинулась таблетками. За время совместного путешествия Альбер привык к ее утреним ритуалам. Привык к тому, что перед тем, как просить прогуляться с ней к реке, Миа массирует ему плечи.

Река лежала в пятидесяти шагах от лагеря. По пути они никого не встретили, но слышали голоса и треск ломающихся веток. Будто лес сросся, соединился с людьми.

Вдоль берега растянулись рыбаки. Мужчина с волосатой грудью стоял по колено в воде. Он таращился на Миа, пока она умывалась, а Альбер набирал бутылку. Как всегда бывает по утрам, запахи обострились до звона. В носу щекотало от кислого душка ила, на носоглотке оседала мокрая шерсть выдр. Они мелькали как поплавки около корней старого дерева.

Возвращаясь в лагерь, Миа обтирала шею платком и говорила о Годо и Луизе. Точно, ее зовут Луиза. Альбер не верил в убеждения и чувство справедливости.

Группа Годо обитала в другом крыле лагеря. От ядовито-салатовой палатки Годо отделяли заросли колючек и деревьев. Альбер слышал, чем больше лагерь в лесу напоминает лабиринт, тем труднее его обстреливать с самолета.

Судя по палаткам людей Годо, они пришли в лагерь недавно. Успели разжиться тремя навесами, но до сих пор спали на матрасах из полителеновых мешков. Зато над кострами стелился божественный запах жаренного мяса и кофе.

- Почему в лесу так сильно хочется есть по утрам? - спросила Миа. - Дома я никогда не завтракаю.

- Все дело в запахах, - Альбер улыбнулся.

Миа направилась прямо к Годо. Его рукопожатие показалось Альберу таким же вялым как его взгляд и движения вчера за столом. Таким же вялым был мальчишка, растянувшийся рядом на деревянных мостках, как отдыхающий на шезлонге. Одежда и волосы мальчишки так пропитались запахом марихуаны, что от него разило на километр. Годо называл мальчишку Сесаром. Дополняя друг друга, они описали Миа нападение на тюрьму. Кого-то схватили, кого-то пытали, от кого-то узнали, что-то взорвали. О нападении Альбер слышал достаточно, гораздо больше его интересовали причины. Он скучающе смотрел, как в котелке на огне кипит бульон. Белый пар тянулся вверх и таял над головами, распространяя запах мясного навара на много шагов вокруг.