Невыносимые противоречия (СИ) - Stochastic Аноним. Страница 64

- Семнадцать.

Ресницы Франца пощекотали щёку Генри.

- Семнадцать? Правда?

До четырнадцати лет Генри во всем подчинялся матери. Одевался и стригся в тех салонах, что она. Перед театральными премьерами и интервью позволял её гримеру возить кисточкой по своему лицу. А в четырнадцать сорвался: убегал на концерты, вечеринки и дискотеки, курил траву, заводил новых друзей. Под мигание дискотечных софитов Генри поцеловался впервые. Кажется, мужчина, с которым он тогда танцевал был лет на двадцать его старше. В туалетной кабинке под громыхание ударников Генри впервые позволил отсосать себе, впервые отсосал он. На огромной кровати в чужом доме впервые кого-то трахнул, на узкой кровати яхты впервые подставился сам. У парня, который разложил его задницей кверху было широкое платиновое кольцо на мизинце. У того, кто первым расставил перед Генри ноги, - пирсинг в пупке. Генри не помнил лиц и имен, лишь восторг влюблённости. Мимолетной, но голодной и всепоглощающей, оттого одновременно поверхностной и глубокой.

- Семнадцать, - с упоением протянул Генри. Не цифра, не возраст, а секретный код. Воплощение интимности. Предвкушение откровенности. - Это случилось в интернате?

- Да.

Не слово, не звук, выдох. Не ответ на вопрос, а необходимость неожиданно случайно непредсказуемо оформившаяся в слова.

- Кем он был?

Кожа под пальцами гладкая и влажная. Ямка пупка. Глубже, чем у Генри.

- Сын итальянского мафиози.

- Не может быть, - собственный смех вскружил Генри голову, - тот самый итальянец, - он оцарапал ногтем живот Франца, - глядя на которого, ты думал, хорошо, что у моего отца репутация лучше?

Франц засмеялся. Желая впитать в себя его смех, Генри прижался губами к его кадыку.

- Кто кого поцеловал первым?

Франц дёрнул кадыком, переступил с ноги на ногу.

- Не помню. - Его дыхание пощекотало макушку Генри.

- Кто первый отсосал тебе?

Ремень Франца был слишком жёстким. Болты на джинсах поддавались с трудом. Или координация Генри сбоила от нетерпения?

- В университете.

Они одновременно коснулись членов друг друга.

- Он был красив?

- Да.

Снова не ответ, нечто более важное, глубокое. Желанное? Бессмысленное?

- Выше или ниже тебя? Младше или старше? - Генри рассмеялся в ключицу Франца. Что веселило его больше - подробности сексуальной жизни Франца или вкус его кожи?

- Старше.

Что-то подобное Генри чувствовал в детстве на качелях - вдох, ветер, выдох, движение - границы тела размываются как линия горизонта. Не разобрать где заканчиваешься ты, и начинается мир.

- Тебе понравилось?

- Тогда это было самое прекрасное, что я когда-либо испытывал.

Слишком длинная фраза. После неё Франц запыхался и замер. Генри приревновало его к словам.

- Когда? - Генри должен выяснить всё - подробности, детали, примерить их на себя, сравнить себя с Францем, сравнить себя с тем, другим, кто брал у него в рот, кто отпускался перед ним на колени. Или они делали это на кровати? Как бы Генри хотел отсосать Францу? Стоя перед ним на коленях? Или лёжа на кровати?

- Год назад.

- Отношения или одноразовый минет? - Генри экономил слова, берег дыхание и верил, что сейчас они с Францем создают новый язык из прикосновений-намёков, обнаженных подтекстов и интимных смыслов.

- Мы встретились раз пять или шесть, - просипел Франц, как человек приближающийся к разрядке.

Нужно говорить, ни в коем случае не умолкать, Генри вжался носом под ухом Франца и глубоко вздохнул, - говорить, растягивать удовольствие, балансировать на краю, в шаге от оргазма.

- Скажи это еще раз, - взмолился Генри. - Я не узнаю твой голос... Что случилось потом? Вы поссорились?

- Нет. - Шипящее, через стиснутые зубы, звенящее от напряжения и удовольствия.

- Почему вы расстались?

- Он был занудой.

- Правда? - у Генри подвело живот. То ли от желания рассмеяться, то ли от близости оргазма.

- Правда. - Ответ Франца он скорее почувствовал, чем услышал. Невесомые прикосновения губ к волосам.

- Он отсасывал тебе, ты отсосал ему?

- Да.

- Почему он был занудой? - прошептал Генри Францу в губы.

- Настаивал на сексе с проникновением.

Генри показалось, или Франц дрожит?

-А ты не хотел? Когда и с кем... - Франц не позволил ему договорить, зажмурился, напрягся, окаменел под руками и выплеснулся в кулак Генри.

- С тобой, - произнес Франц вечность спустя.

Оргазм помешал Генри осознать его слова. Понимание пришло медленно, закололо под ложечкой, встряхнуло, накрыло шумом в ушах.

- Тебе надо меньше курить, Франц.

Франц оттолкнулся от стены и потянулся за полотенцем.

- Или больше, - Генри шёл за ним по пятам, наступал на пятки, разглядывал шею и затылок. Заглянул через плечо - белое тонкое полотенце в полумраке походило на лист бумаги в смуглых руках Франца.

- Это мое или твое? - спросил Генри, ощупывая влажную ткань, вытирая себя тем же полотенцем, что вытирался Франц.

- Они одинаковые.

Генри увлёк его на диван. Франц завалился сверху, поцеловал и скатился в сторону.

Диван оказался не только тесным и неровным, но и твердым. Матрасы в логове Ансельмо, наверное, и то мягче, Генри усмехнулся и пристроил голову на плече Франца. Тот завозился, скинул кроссовки - сначала свои, потом подцепил пальцами задники кроссовок Генри. Кажется, они смеялись, ворочаясь. Кажется, Генри подумал, что не плохо бы еще выпить или выкурить косяк, чтобы спать без пробуждений. Но поленился вставать. Он заснул у Франца на плече, положив руку на его живот.

***

Генри снилась Шеннон. Пробуждение было резким, будто он упал с высоты и из легких выбило воздух. За окном бултыхалось ранее утро, мутное как вода с разведенным в ней аспирином. Франц сидел с ноутбуком на полу около дивана. Перебрался туда, чтобы не будить Генри? На экране скакали фотографии. Развороченный "Бентли". Полупустая ночная дорога. Девушка с залитым кровью лицом. Мирия Себаса. Почему у нее залито кровью лицо, Генри сел, ведь Ансельмо сказал, что ее распилило пополам.