Его Светлость граф Вангора (СИ) - Сухинин Владимир Александрович "Владимир Черный-Седой". Страница 50

Еще седмицу назад ему казалось, что все, что их связывало, разорвалось, растаяло, не оставив следа. И так бы случилось, если бы он не стал меняться сам. Так кем же Листи была для него? Другом, любовницей?

У Прокса не было ответа на этот вопрос. Она подарила ему свою жизнь и погибла сражаясь за него. Теплое чувство перемешанное с чувством утраты переполнило его. В его окаменевшей, забывшей, что такое сочувствие, душе, что-то затрещало, ломая корку равнодушия, срывая цепи капканов с обнажившихся нервов. И с грохотом оглушившим Алеша на короткое время, разлетелось, оставив его на едине со своими воспоминаниями. Они вернулись из небытия, из каких то глубин сознания, о которых он не ведал сам.

Детство. Он помнил только слезы матери у которой его отбирали. Он помнил только ее руки, мягкие, теплые. Руки, которые пытались его защитить. В объятиях, которых он чувствовал себя безопасно. Он помнил свой плач и объявший его страх. Боль в капсуле лаборатории. Полигоны и инструктора. Словно не живые, не имеющие эмоций воспитатели метаморфы. Не знающие жалости, равнодушные к его плачу, к страданию ребенка. Первая казнь провинившегося товарища, укравшего пайку у соседа и вечный голод, который необходимо было смирять. Вот его детство. Он стал таким же как все, кто выжил и вышел из стен интерната. Забывший родство. Жестокий исполнитель чужой воли. Как те бездушные воспитатели, как его товарищи по школе. Надежный, исполнительный, умелый винтик в махине АДа. Но что-то все таки его отличало от остальных и первым это заметил Блюм. Он открыто, без боязни предложил ему сотрудничество и Алеш сразу согласился. После этого он ни разу не пожалел об этом. Вейс был с ним честен, вытаскивал его их самых сложных передряг и не требовал благодарности. Как и Листи. А он? Он не простил ей то, что повсеместно делал сам.

Шум за спиной вывел его из-задумчивости. Он обернулся и увидел сгрудившихся у входа в тронный зал солдат. Они смотрели на него из под забрал бронекостюмов. Что выражали их взгляды он не видел. Но прекрасно знал. Их снаряжение и оружие вышло из строя. Скоро скафандры превратятся в гробы и они навсегда окажутся запертыми в них. Высокие технологии не выдерживали испытания магией.

– Если вы не хотите умереть, снимайте бронь, - устало сказал Прокс. Алеш не испытывал вражды к этим людям, прилетевших за ним. Он не хотел лишних смертей.

– Ваша война закончена и единственный кто может вам помочь, это я. – Он отвернулся от пришельцев и вновь посмотрел на Листи. Вот так оставлять ее одну, в пустом зале, куда обязательно придут крысаны, он не хотел. Алеш думал, какое погребение устроить для Матери всех Сенгуров и то что будут делать дальше лжедесантники, его мало волновало. Послушаются, он подумает как с ними поступить. Нет. Умрут, как умерли все остальные, кто себя считал способным противостоять этому миру.

– Снять защиту! – услышал он приказ, прозвучавший как то неестественно и громко в тишине. И это для Алеша стало толчком. Он понял. Листи надо отнести к ее народу. Сенгуры должны иметь будущее, ради памяти о своей первой матери. Ради той жертвы, которую Листи принесла, что бы он Алеш мог жить.

– Сержанты есть? – спросил Алеш. Вперед вышел мужчина лет тридцати.

– Капрал Оринг Шантаръе, сэр.

Прокс не весело усмехнулся. Скорее утверждая, чем спрашивая произнес, – пальдонийцы.

Он понял это по фамилии капрала. Там на Пальдонии, фамилии жителям давали по местности или по району города, в котором они родились. И в одной деревне могло быть сотня Шантарье еще сотня Совиръен. И если спрашивали, это какой Шантарье, то например отвечали, тот что дом у которого угловой и трое сыновей. Местным все было понятно, а приезжих в Пальдонии не было. А для государства у каждого был свой персональный идентификационный код.

– И что вас сюда занесло капрал, в нарушении закона? – недоуменно покачал головой Алеш. Он думал что за ним прибыл отряд оперативников главка, а тут вон что оказывается. Солдаты Автократии собственной персоной.

– Вы должны понимать, что стали международными преступниками. Завтра при облете пустыни, спутник проскандирует окрестности, определит не санкционированное вмешательство и вас всех уничтожит.

– Сэр, мы только выполняли приказ своего командования. – твердо ответил капрал. И если нам предстоит умереть, мы умрем с честью.

– Да, с честью, – повторил за ним Прокс. – Умереть это самое простое, что может сделать человек. Жить, капрал, значительно труднее. Ваши товарищи уже погибли. Корабль и экипаж тоже уничтожен этой планетой. Здесь по всюду смерть.

Капрал замялся. – Ну… может существуют возможности избежать этого? Он и все остальные с какой-то, детской надеждой во взглядах смотрели на Прокса.

Умирать им не хотелось, не смотря на высокопарные слова и Алеш это отчетливо увидел.

– Понимаю, капрал. Я тоже не сторонник ненужных смертей. Человек рожден что бы жить и исполнить свое предназначение. – Он немного постоял в раздумьях. – прикажите своим людям взять кровать и осторожно понести ее.

Капрал кивнул и взмахом руки послал отделение выполнять распоряжение незнакомца. Хотя кто это был он догадывался.

Капрал вел своих людей по единственному свободному коридору. Дрон остался далеко позади, уснувший мертвой грудой металла. Их ружья годились разве что как дубины и каждый последующий шаг давался все труднее и труднее. Ужасная планета, такая беззащитная на первый взгляд, захватила их в свои смертельные объятия. Сжала тисками, перемалывая одного за другим и не отпускала. Отделение медленно и обреченно брело на тусклый огонек света в конце бесконечного подземного туннеля. Коммуникатор пискнул затухающим криком: Мы гибнем! И погас. Корабля, на котором они могли бы улететь обратно, тоже не стало. У них не осталось надежды вернуться. Они шли дальше, еле передвигая ноги, на свет огонька, как ночные мотыльки бездумно и обречённо.

Они прошли в большой освещенный зал с коврами и оружием по стенам. В глубине, к ним спиной, молчаливо склонив голову, стоял одинокий человек в древних доспехах. Он смотрел на женщину укрытую покрывалом и видно был как ссутулилась его спина. Бойцы сгрудились и зашептали.

– Капрал это тот, за кем мы прибыли?

– Не знаю, парни. Нам уже все равно.

Человек обернулся. Равнодушно посмотрел на них, без угрозы или тени страха. Затем устало сказал: – – Если вы не хотите умереть, снимайте бронь. И они без ропотно подчинились. Листи проносили мимо замерших Прокса и капрала.

– Кто это? – Не удержался он от вопроса. – Красивая.

– Это повелительница одного местного народа, капрал. Мать всех сенгуров. Она уничтожила ваш корабль на орбите и погибла сама. – Он удостоверился, что кровать по дороге не развалится и открыл портал в разрушенный город. Перед пальдонийцами развернулось марево и они оторопело замерли. Идите в портал, я последую следом, – приказал Прокс. – И ни чего не бойтесь, я контролирую процесс.

Сначала сквозь непрозрачную багровую пелену закрыв глаза, шагнул капрал. Его сердце бешено стучало. Но он доверился этому чужаку и повел за собой свое отделение. За ним осторожно неся кровать, прошли бойцы. Прокс оглядел пустой зал и свистнул. Их щелей вылезли двое колпаков. Берите сундук! – он показал на огромный сундук с амулетами и со словами, «прощай пустыня» шагнул в портал.

Древние, полуразрушенные города нижнего слоя инферно были построены по единому плану. Толстые стены не поврежденные временем и войной окружали пространство в десять гектаров. Четверо отсутствующих ворот открывали проход в это царство камней и развалин. В центре города на большом холме, (причем сам холм был искусственного прохождения), когда-то стоял толи замок, толи крепость. Почти полностью разрушенное строение. Здесь шли самые жаркие бои. Камни из которых был сложен замок, местами оплавленные, местами рассыпанные в труху. К замку вело восемь дорог, расходившихся прямыми лучами к кольцевой дороге, опоясывавшей город в двухстах метрах от городской стены. Видно было что ближайшее пространство между лучами дорог, когда-то было парками. А теперь это все заросло кривыми низкорослыми деревьями и кустарником, и превратилось в непроходимые чащобы. Заселилось разной живностью и дичью. Местные демоны заселившие эти развалины охотились на них или порой сами становились добычей.