Ты не уйдешь (СИ) - Весенняя Марина. Страница 37

— Тогда что? — Айзек снова смягчился, теперь уже осторожно ведя языком вверх по тонкой коже.

— Я просто не хочу. Давай закончим это все, — Оксана поразилась, насколько уверенным прозвучал ее голос. — Поскорее.

— М-м-м… — блондин улыбался. — Я не собираюсь тебя ни к чему принуждать, — заверил блондин. — Нам пока некуда спешить…

И словно желая подкрепить свои слова действиями, Айзек медленно водил пальцами по спине девушки, но остановил свои откровенные ласки.

— Мне просто обидно, что такая красивая, молодая женщина, отказывает себе в удовольствии из-за каких-то предрассудков. Я хочу, чтобы тебе было хорошо…

Мужчина ловко расстегнул бюстгальтер Оксаны, который за ночь оставил на ее коже красные следы своего присутствия, и стянул ненужное белье, не давая шанса девушки остаться прикрытой.

— Я так не могу, — Оксана в очередной раз попыталась увернуться от новых поцелуев.

— Тебе просто нужно расслабиться.

«Конечно. Просто», — Оксана передразнила слова мужчины в своей голове.

Айзек остановился без всякого предупреждения и крепко обнял. Он продолжал сидеть, теперь прижимая Оксану к себе с такой силой, что девушка чувствовала его учащенное сердцебиение. Сначала Оксана попыталась вывернуться и, когда очередная попытка провалилась, смирилась со своим положением, позволяя безумцу делать то, что ему нравится. Сколько они так сидели — Оксана не знала. Секунды растягивались в вечность, пока она чувствовала, как согревается, а скованность в мышцах отступает. Бездействие блондина успокаивало.

— Тебе незачем меня бояться, — прошептал Айзек. — Я уже говорил тебе. Пока ты выбираешь меня — я не причиню тебе вреда.

Его спокойный размеренный тон мягко вторгался в сознание Оксаны. Он угадывал ее страхи, заставляя сердце биться чаще и внушая надежду на что-то лучшее.

— Посмотри на нас, — мужчина чуть отстранился и коснулся лица Оксаны. — Мы оба сейчас уязвимы. Ты можешь свести меня с ума или причинить боль…

Айзек заставил девушку приоткрыть рот, его большой палец коснулся ее языка. Мужчина будто предлагал ей испытать свои возможности. Оксана слегка сжала зубы. Она не могла оторваться от этого чарующего голоса, который обещал ей власть над самым страшным кошмаром в жизни.

— Вот так, девочка, — Айзек не сопротивлялся. Оксана не причиняла ему боли, хотя удерживала его палец крепко. Но то были мелочи по сравнению с ощущением, как горячий влажный язык скользит по подушечке его пальца. От удовольствия мужчина прикрыл глаза. Свободной рукой он потянулся к трусикам Ксаны, чтобы ощутить ее возбуждение. — Представь, что ты можешь сделать со мной…

Когда Айзек коснулся ее клитора, и Оксана не сдержала легкого стона.

— Представь, насколько я буду уязвим, когда мой член окажется у тебя во рту… Черт, — Айзеку захотелось поцеловать Оксану. Убрав рук, он накинулся на ее губы, не оставляя времени на размышления. Он целовал глубоко и несдержанно, будто последний раз в жизни, или впервые после долгой разлуки. Беспощадно, оказываясь слишком близко, чтобы ускользнуть. Да Оксане и не пыталась. Она не помнила, чтобы хоть кто-то целовал ее с такой страстью. Когда мозг просто отключается от нахлынувших эмоций, когда не хватает воздуха чтобы продолжить, но ты не останавливаешься, потому что не хочешь. Оксана отвечала, не отвлекаясь на то, что губы уже болезненно опухли от такого напора. А то что щетина Айзека колола и царапала кожу только заставляло острее прочувствовать происходящее.

Мужчина не стал раздевать свою партнершу до конца, лишь отодвинул тонкую полоску трусиков в сторону, чтобы беспрепятственно вторгнуться своим возбужденным членом в девушку. Айзек застонал, чувствуя, с каким трудом ему удается войти в узкое лоно. Понимать, что Оксана оставалась ему верна, было приятно. Ее мужа он сразу отвадил приближаться к девушке, стоило понять, насколько сильно Нойманн увяз в собственных желаниях. А вот по поводу Прохорова такой уверенности у Айзека не было.

Во всяком случае, до этого момента.

Мужчина направлял Оксану на себе, с одной стороны позволяя ей быть сверху, а с другой — оставаясь контролировать каждое ее движение.

Оксана положила ладони на плечи Айзека, ища опору. Ногтями девушка с силой впивалась в его кожу, будто желая убедиться, что действительно может сделать больно этому человеку. И Айзек не был против. Эта женщина может делать с ним, что хочет. Он откинулся на кровать, оставляя Ксане полный контроль.

Разгоряченная своим положением, девушка продолжала двигаться жадными рывками, почти полностью освобождая член Айзека, и возвращаясь вновь — позволяя твердому стержню наполнить ее до отказа.

Собственная власть опьяняла. Айзек смотрел на девушку с восхищением, и это возбуждало еще сильнее. Черт возьми, она действительно молодая, красивая женщина, которая имеет право получать удовольствие. И сейчас она не хочет думать ни о чем другом.

Айзек больше не держал ее, позволял Оксане самой выбирать темп. А Оксана никогда не чувствовала себя столь раскованной. Ей не нужно было беспокоиться о чужом удовольствии, можно было заботиться только о себе.

Девушка провела ногтями по груди Айзека, оставляя красные полосы своими ногтями. От утренней прохлады в комнате не осталось и следа. Сейчас Оксане казалось, что они оба находятся в душных тропиках, настолько жарко ей было. Воздуха не хватало, она чувствовала, что голова кружится.

— Давай, — подтолкнул ее Айзек, улавливая, что Оксана близка к оргазму. Он начал поднимать бедра, двигаясь ей навстречу, вырывая каждым толчком новый стон.

Женщина выгнулась назад, не веря в то, что разрядка наступила так быстро. Это никакой не электрический разряд, проходящий через все тело. Она чувствовала, как накалилась до предала и ее окунули в сладостную вожделенную прохладу. Ее тело и разум растворялось в неге, бесконечное напряжение отступало, уступая место сладкому безумию.

Айзек перекинул Оксану на кровать, оказываясь сверху.

— Черт, я чуть сам не кончил, — мужчина тяжело переводил дыхание. На его коже проступила испарина.

— Что? — слабо переспросила Оксана. Ее сознание до сих пор плавало на волнах экстаза, и она не была уверена, что правильно понимает блондина. Да и вообще еще не соображала, на каком из языков он к ней обращается. Во время секса Нойманн постоянно перескакивал с русского на немецкий.

— Погоди, дай мне минуту, — все еще часто дыша, произнес Айзек. Уютно устроившись между ног Оксаны, он лениво ласкал ее грудь, мягко сжимая один сосок губами, а второй — пальцами. — И мы продолжим.

Айзек всегда любил секс. Впрочем, это черта любого мужчины. Разве что сам процесс увлекал не меньше, чем собственно, конечный результат. Самоконтроль у мужчины был на высоте. Только с Оксаной любая выдержка летела ко всем чертям. Не удавалось отвлечься, превратить процесс в более механический. Все было слишком эмоционально. Каждое ее движение, каждое действие вызывало отклик в мужчине: как девушка закусывает нижнюю губу, чтобы не начать стонать его имя, как выгибается навстречу, как фантастически пахнут их тела вместе. Айзеку не хотелось останавливаться, но не было сил сдерживать себя. За собственным оргазмом вновь пришло возбуждение.

Он никогда не испытывал потребности целоваться. Допускал это, в качестве короткой прелюдии. Но от Оксаны оторваться не мог и не желал. Хотелось быть еще глубже, еще ближе. Впитать ее в себя, чувствовать ее вкус постоянно. Недостаточно просто находиться между ее ног и вколачивать свой член в ее горячую плоть. Недостаточно того, что Ксана, позабыв о своих страхах и стеснении, скрестила лодыжки за его спиной, притягивая к себе и не отпуская. А вот то, как она неуверенно отвечала на поцелуй… Айзек чуть снова не кончил, стоило Ксане протолкнуть свой язычок в его рот.

Он не врал. Девушка захватила все его внимание, весь его мир. Она контролирует его мысли и определяет его поступки.

Минут через сорок, когда голос Ксаны охрип от стонов, а Айзек окончательно выбился из сил, мужчина перекатился на спину. Передышка нужна была не телу, а его мозгу. Слишком остро все то, что происходило. Айзек притянул к себе девушку, чтобы она лежала на его груди и все еще оставалась поблизости, а сам смотрел в потолок. Приходилось бороться с неудержимым желанием организовать для Ксаны свой личный «подвал» — запереть где-нибудь и больше не отпускать. Что это будет — привязать к кровати, оставить в этой квартире или выбрать какое-то особое место, Айзеку было плевать. Мысль казалась слишком соблазнительной. Оставить девушку только для себя, больше ни дня не делить ее ни с кем.