Странник играет под сурдинку - Гамсун Кнут. Страница 7

Ей хотелось уверить мужа, что она ревнует его к Рагнхильд. Вот какая у нее была цель. И она излагала свою мысль просто и недвусмысленно: «Да, да, я снова тебя ревную, видишь, все осталось как прежде, я при надлежу тебе». Фру Фалькенберг оказалась лучше, чем я думал. Много лет подряд супруги отходили друг от дру га все дальше и дальше, сперва из равнодушия, потом из упрямства, теперь она хотела сделать первый шаг к при мирению, снова доказать свою любовь. Вот как обстояло дело. Но ни за что на свете она не стала бы открыто рев новать к той, кого боялась больше всех, – к Элисабет, своей опасной подружке, которая была намного ее мо ложе.

Вот как обстояло дело.

Ну, а капитан? Шевельнулось ли что-то у него в гру ди, когда он увидел, как заливается краской его жена? Может, и шевельнулось. Может, в голове его промельк нул обрывок воспоминания, слабое удивление, радость. Но он ничем себя не выдал; должно быть, гордыня и упрямство в нем непомерно возросли с годами. Да, по хоже, что так.

А уж потом произошли все те события, о которых я говорил.

III

Фру Фалькенберг долгое время вела игру со своим мужем. За равнодушие она платила таким же равноду шием и утешалась случайными ухаживаниями много численных гостей. Гости мало-помалу разъезжались; сегодня один, завтра другой, но толстый капитан Братец и дама с шалью остались. Инженер Лассен тоже остался. Вольному воля, думал, наверное, по этому поводу капитан Фалькенберг. Оставайся, мой друг, сколько твоей душеньке угодно. Он и бровью не повел, когда заметил, что фру Фалькенберг уже на «ты» с инженером и зовет его теперь Гуго, все равно как он сам. Она могла окликнуть с лестницы: «Гуго, Гуго!» – и капитан без промедления давал ей справку: «Гуго по шел прогуляться».

А однажды я своими ушами слышал, как он с язви тельной усмешкой сказал жене, указывая на заросли си рени: «Наследный принц поджидает тебя в своем коро левстве!» Я видел, как фру Фалькенберг вздрогнула, смущенно улыбнулась, чтобы скрыть замешательство, и пошла к инженеру.

Итак, она сумела наконец высечь из мужа первую искру. А ей хотелось высечь еще несколько.

Вот что случилось в воскресенье.

Фру в этот день казалась непривычно суетливой, за говаривала со мной, похвалила меня и Нильса за усер дие и расторопность.

– Я сегодня посылала Ларса на почту, – сказала она, – он привез письмо, которого я давно дожидаюсь. Ты не можешь оказать мне услугу и сходить к Ларсу за этим письмом?

Я с радостью согласился.

– Ларс едва ли вернется до одиннадцати. Значит, тебе еще не скоро выходить.

– Ладно.

– А когда вернешься, передай письмо Рагнхильд.

Первый раз за все мое теперешнее пребывание в Эв ребё фру Фалькенберг со мной заговорила. Это было так непривычно. После разговора я ушел к себе и сидел один в своей комнате, испытывая необычный прилив бодрости. Заодно я вот о чем подумал: что за глупая затея и дальше притворяться, будто я здесь впервые, чего ради маяться с бородой в такую жарынь? Из-за седой бороды я кажусь глубоким стариком. Тут я взял да и побрился.

Без малого в десять я отправился на вырубку. Ларса еще не было, я посидел немного с Эммой, потом и Ларс пришел. Он отдал мне письмо, и я пустился обрат но. Время было к полуночи.

Рагнхильд я нигде не нашел, остальные горничные уже легли. Заглянул я в заросли сирени, там за круглым каменным столом сидел капитан Фалькенберг с Элисабет, они беседовали и не обратили на меня внима ния. В комнате фру на втором этаже горел свет. То гда я вдруг сообразил, что сегодня вечером выгляжу как шесть лет назад и такой же бритый, вынул письмо из кармана и пошел к парадной двери, чтобы самолично вручить его фру.

Но на площадке второго этажа бесшумно возникает Рагнхильд и берет письмо у меня из рук. Ее дыхание обдает меня жаром, вид у Рагнхильд очень возбужден ный, она кивком указывает мне на коридор, откуда слы шатся голоса.

У меня создалось впечатление, что Рагнхильд снова подслушивает: либо по доброй воле, либо по чьему-то поручению; как бы то ни было, меня это не касалось. И когда Рагнхильд шепнула мне: «Не разговаривай, спускайся потихоньку», – я так и сделал и сразу ушел к себе.

Я отворил окно. Теперь я слышал ту парочку, что сидела среди кустов сирени за каменным столом, попи вая винцо, и видел свет в комнате фру.

Прошло минут десять, свет погас.

А еще через минуту я услышал торопливые шаги – вверх по парадной лестнице: я невольно выглянул в ок но, чтобы узнать, не капитан ли это. Но капитан оста вался на прежнем месте.

Потом тот же человек спустился вниз по лестнице, а немного погодя и еще кто-то. Теперь я уже не сводил глаз с господского дома. Первой из дверей выскочила Рагнхильд, она неслась так, будто за ней кто гнался, и шмыгнула в людскую; следом вышла фру Фалькенберг с письмом в руке; письмо белело в сумерках; волосы у фру Фалькенберг были распущены. Ее сопровождал ин женер. Они вдвоем шли по тропинке к шоссе.

Рагнхильд влетела ко мне и, задыхаясь, упала на табурет, желание поделиться новостями так и распира ло ее.

– Ну и чудес я понагляделась сегодня вечером! За крой окно! Фру с инженером, – ну ни на грош осмотри тельности, – еще самую малость, и она бы ему подда лась… – Инженер обнимал фру даже когда Рагнхильд вошла с письмом. – Ну и ну! Прямо в комнате, и лампу загасили.

– Ты рехнулась! – говорю я Рагнхильд.

Вот хитрая бестия, выяснилось, что она превосходно все слышала и того лучше видела. Она так привыкла шпионить, что не могла удержаться даже, когда речь шла о ее собственной хозяйке. Но вообще-то она была необыкновенная девушка!

Поначалу я держался высокомерно и дал ей понять, что меня не интересуют всякие сплетни.

– Неужели ты подслушивала? Фу, как не стыдно.

– А что мне оставалось делать? – отвечала Рагн хильд.

Ей не велено было являться с письмом, покуда фру не погасит свет, а как погасит, так сразу и войти. Но окна из комнаты фру выходят в заросли сирени, где сидели капитан с Элисабет. Значит, там Рагнхильд ожидать не могла. Пришлось ей торчать в коридоре и вре мя от времени заглядывать в замочную скважину – не погас ли свет.

Это звучало вполне правдоподобно.

Вдруг Рагнхильд замотала головой и сказала с от кровенным восхищением.

– Но каков молодчик, инженер-то! Едва-едва не обработал нашу фру! Еще бы самую малость – и…

То есть как обработал! Я почувствовал укол ревнос ти и, забыв про свое высокомерие, подступил к Рагн хильд с расспросами:

– Что они делали, когда ты вошла? Как у них все было?

Самого начала Рагнхильд не видела. Фру сказала ей, что послала человека за письмом на вырубку, и когда письмо принесут, Рагнхильд надо будет дождаться, пока у фру погаснет свет и в ту же секунду передать письмо. «Слушаюсь», – отвечала Рагнхильд. «Но не раньше, чем я погашу лампу, понятно?» – еще раз повторила фру. И Рагнхильд принялась ждать. Ожидание ужас как затянулось. Рагнхильд начала соображать, прикидывать, взвешивать, – как хотите, а это все очень странно; она поднялась в коридор, чтобы узнать, в чем дело. Слышно было, как фру безмятежно болтает у себя в комнате с инженером; Рагнхильд навострила ушки. Потом она заглянула в замочную скважину и увидела, что фру принялась распускать волосы, а инженер все твердит, какая она прелестная.

– Ох уж этот инженер! Он ее поцеловал!

– Прямо в губы? Не может быть!

Рагнхильд заметила мое волнение и хотела меня успокоить.

– В губы? Нет, может, и не в самые губы! Ты зна ешь, по-моему, у инженера вовсе не красивый рот! А какой ты у нас теперь бритый – поглядеть любо.

– Ну, а фру, фру что сказала? Она не отбива лась?

– Очень даже отбивалась. Еще бы. И кричала.

– Кричала?

– Да, она вскрикнула. Инженер тогда сказала «Тс-с-с!» Он всякий раз на нее шикал, когда ей случа лось заговорить во весь голос. А она ему отвечала: «Не беда, если они нас услышат. Сами-то сидят в кустах и милуются». Это она говорила про капитана и Элисабет. «Полюбуйся, вон они», – сказала фру и подошла к ок ну. «Вижу, вижу, – ответил инженер, – только не стой у окна с распущенными волосами». Он встал и оттащил ее от окна. Потом они еще долго разговаривали. Когда инженер слишком понижал голос, фру его переспраши вала. «Вот не закричала бы, как было бы хорошо», – сказал он ей. Тогда она замолчала, сидела и улыбалась ему. Она до смерти в него влюблена!