Вымпел мертвых. Балтийские наблюдатели (СИ) - Буланов Константин Николаевич. Страница 73

Прозевав отход русских строителей, хунхузы, ихэтуани и солдаты цинской империи, которых в Маньчжурии насчитывалось свыше сотни тысяч, кинулись громить то, что уже было построено. Но тут любителей пустить красного петуха ожидал весьма неприятный сюрприз. Строители хоть и ушли, но охранявшая их покой стража никуда не делась. Более того она получила изрядное подкрепление и все последние дни проводила за подготовкой к отражению нападений, превращая уже построенные станции в небольшие форты, чему немало способствовали сотни километров колючей проволоки, десятки тысяч мешков и плетеных корзин, набиваемых песком и землей уже на местах, и конечно вооружение доставленное вместе с подкреплениями.

Вполне естественно, что мысли использовать уже построенные участки, как КВЖД, так и ЮВЖД в качестве трамплина для военного отторжения Маньчжурии витали в головах многих чиновников и военных. Но, как это зачастую бывало, дальше общих измышлений дело не двигалось с места. Нет, с началом боевых действий в Маньчжурии железнодорожными путями тут же принялись активно пользоваться для быстрой переброски подкреплений туда, где обнаруживались крупные силы неприятеля. А чтобы не остаться без единственного надежного пути, железная дорога охранялась разъездами казачьих сотен. Все это в силу общей слабой подготовки противника позволяло вести эффективные боевые действия вдоль уже проложенных путей. Особенно с учетом применения новейшего вооружения. Именно здесь и сейчас, в качестве боевых испытаний, на чашу весов отечественных сил изрядно завязшее в военных, политических и экономических связях пароходство Иениша кинуло очередные военные новинки. Точнее, доведенные до ума старые наработки, что уже видели свет десятки лет назад. Правда, ограничиться пришлось лишь территорией Южной Маньчжурии, поскольку ни военное ведомство, ни флот еще не доросли до осознания необходимости заказа, как бронепоездов, так и артиллерийских катеров. А создание даже нескольких единиц и тех и других влетало в копеечку. Очень большую копеечку, учитывая вкладывание в проекты средств самого пароходства, запасы которых были весьма ограничены. Но оно того стоило.

Так, помимо второго батальона морпехов одновременно с ними прибыл первый батальон так же возрожденных из небытия егерей. И если первые во время подготовки затачивались на десантные и штурмовые операции, наряду с созданием современных оборонительных линий, вторым вменялись в обязанности действия в тылу врага. Нет, полноценными десантниками или войсками специального назначения назвать свежеиспеченных егерей было нельзя - все же возможности подготовки, вооружение, опыт инструкторов были далеко не теми, что в будущем, не говоря уже о средствах связи. Но в отличие от обычных пехотных частей нахождение в окружении противника не должно было приводить их в панику.

По сути егеря должны были выполнять функции, как противодиверсионных отрядов, наряду с казаками рыская, либо хоронясь в секретах, вдоль железнодорожных путей, тем более что казаков в составе батальона хватало, так и диверсантов уничтожающих обозы и небольшие отряды неприятеля. Потому в отличие от морпехов тяжелым вооружением и стальными касками они не снабжались вовсе - и так переносимый каждым бойцом вес был не малым. Хорошо еще, что в егеря дозволили отобрать самых выносливых. За иные экземпляры даже гвардейские полки не постыдились бы повоевать, столь солидно они выглядели. Но создание егерского батальона Охранной стражи шло под патронажем Иениша, и потому особо палок в колеса никто не вставлял. Зато отсутствие тяжелого вооружения компенсировалось втрое большим количеством ручных пулеметов и снайперских винтовок. Да и отдельный взвод саперов, снабженный гальваническими подрывными машинками и детонаторами, мог устроить похохотать почище иной артиллерийской батареи. Прочим же бойцам полагались короткие карабины Мосина образца 1899 года, что наряду с драгунской винтовкой оказались официально приняты на вооружение российской армии после отказа от идеи снабдить всех карабином аналогичным маузеровскому 98к. Для полноценного полевого сражения в понятиях большей части местного генералитета и офицерского состава они были мало пригодны со своими практическими 350 метрами прицельного огня против теоретических 2000 у пехотной винтовки, но ведь егерям задач пехотных полков никто и не ставил. Да и залповая стрельба плотного строя на тысячи шагов, что все еще практиковалась в очень многих армиях мира, не исключая российскую, с появлением станковых пулеметов уже совсем скоро должна была уйти в прошлое. Да и сейчас могла быть действенной разве что против китайской армии и подобных ей, которые обучались по уставам прошлых лет. Вскоре на смену пехотному отделению, как самой малой ударной силе, должен был прийти пулеметчик, вокруг которого и строился кулак из прочих стрелков. А уникумов способных прицельно бить из винтовки хотя бы на 1000 метров, можно было пересчитать по пальцам. И даже внедрение дорогущих четырехкратных оптических прицелов не сильно способствовали увеличению их количества. Потому, имея представление о том, что в будущем примерно такая дистанция и будет считаться наиболее оптимальной для боя, на егерях и проверяли имеющиеся теоретические выкладки. К тому же выигрыш в весе оружия позволял взять с собой дополнительный запас продовольствия и патронов, что в условиях действия в отрыве от баз снабжения было не лишним.

Как уже было сказано, не забыл барон Иванов и про бронетехнику. К его величайшему сожалению до полноценных танков и бронетранспортеров было еще далеко, тем более что имеющиеся дороги весной и осенью большей частью оказывались мало пригодными даже для гужевого транспорта. Но вот продукцию Невского завода он сумел разнообразить весьма оригинальными изделиями. Именно его стараниями, а также успехами двигателестроителей, увидели свет первые полноценные бронедрезины, бронепоезда и речные артиллерийские бронекатера. И все это добро в частично разобранном виде начало прибывать в Дальний и Владивосток с началом навигации 1900 года, чтобы прийтись ко двору с началом полномасштабных боевых действий. Ведь война всегда давала лучшие возможности рекламы новейшего вооружения. А продажа оружия казне являлась золотым дном. Так почему бы вдобавок к постройке крейсеров и контрминоносцев было не заработать на менее габаритных, но более многочисленных, в перспективе, машинах войны?

И возможность их самой активной проверки представилась очень скоро. Пока европейцы совместно с японцами и американцами собирали очередной ударный отряд для прорыва к Пекину, основные боевые действия в Южной Маньчжурии начали развертываться вокруг Харбина и Инкоу, где оказались сосредоточены как российские войска, так и тысячи гражданских.

До того как активно строящийся Дальний войдет в полную силу, именно Инкоу можно было назвать морскими воротами Маньчжурии. Появившийся по результатам подписания Тяньцзиньского договора он стал одним из немногочисленных открытых портов Поднебесной. А расположение в устье реки Ляохэ позволяло доставлять товары на сотни километров вглубь территории, включая Ляоянь и Мукден через которые как раз проходила ветка ЮВЖД. И что была куда более важно, именно от Инкоу к Пекину шел второй и последний железнодорожный путь. В общем, с какой стороны ни посмотри, город являлся стратегически важной точкой, и занять его до прихода прочих желающих было необходимо. Именно для этой задачи здесь, в русском лагере, уже не первый год квартировали то одна, то другая рота 1-го батальона морской пехоты, а с началом боевых действий был доставлен 2-й батальон в полном составе. При поддержке полудюжины канонерских лодок они должны были взять штурмом китайский форт и уничтожить, либо принудить к сдаче китайских солдат.

Сколь бы ни был развит в чиновничьей среде Империи Цин институт своячничества, откровенный дурак никогда не смог бы занять сколь-либо весомую должность. Не стал исключением и даотай Минь. Управляя открытым приморским торговым городом, он прекрасно осознавал, что его власть и благополучие полностью зависят от состояния торговли. Пока она шла без сучка и задоринки звонкая монета текла не только в императорскую казну, но и его личный карман. Именно поэтому еще на заре появления ихэтуаней он всячески способствовал снижению накала страстей на подведомственной ему территории. И до последнего времени Инкоу оставался вполне спокойным и безопасным для иностранцев местом. Максимум, на что отваживались местные борцы за справедливость - развешивать прокламации, да проводить небольшие митинги, зачастую разгоняемые силами правопорядка. Все изменилось с получением приказа из самого Пекина. Градоначальнику предписывалось в кратчайшие сроки выставить из города и порта всех иностранцев в связи с объявлением империей войны целой плеяде стран.