Точка отрыва - Коллектив авторов. Страница 60

Плача от усталости, он поплыл к лесенке и вдруг остановился. Пятно крови, натекшее из Виктории, частично рассеялось, но все же было довольно густым. Может быть оно заразно? Он судорожно попытался вспомнить, нет ли на нем каких либо повреждений? Мозг, отупевший от усталости, холода и нехватки кислорода, напрочь отказывался работать. Вроде, как и нет. «Но ведь кровь все равно растеклась по бассейну,»  — с ужасом подумал он — «что-то ведь было и рядом со мной» — он вспомнил, как при очередном погружении захлебнулся и проглотил, наверное, со стакан воды. А еще глаза да и слизистая пениса — никому ведь не приходит в голову плавать в бассейне с презервативом, правда, месье? Внезапно ему пришла на память статья в медицинском журнале, который он со скуки читал, сидя в кресле у дантиста. Согласно данным статьи, даже при уколе иглой от шприца, которым делали инъекции ВИЧ-инфицированным, заражение у медработников происходило очень редко. Что-то один случай на две-три тысячи уколов. По мнению авторов статьи, в таких случаях концентрация вируса была очень мала, для того, чтобы вызвать заражение. Может и здесь разведение оказалось слишком сильным? Оставалось надеяться только на это. Он пожалел, что теперь бассейны не обеззараживают, как раньше, — хлоркой. Может это помогло бы ему. Хотя, откуда ты знаешь, что это именно вирус, а не космические лучи пришельцев, химические опыты военных или тотальное проклятие какого-то чрезвычайно могущественного колдуна? Вроде, все эти версии также рассматривались в литературе и кино, так что имеют право на существование, раз уж здесь творится такое. Ладно, будем исходить из того, что это старый добрый вирус, вырвавшийся из лабораторий. Хотя бы потому, что при этом можно как-то рассчитывать защититься или предохраниться. А как защититься от вудуистского колдовства?

Собрав последние силы, он поплыл к лесенке. Последние метры проплыл максимально быстро, зажмурившись и плотно сжав губы. Со стороны это выглядело, наверное, уморительно. Тем более, что греб он одной рукой, а второй судорожно сжимал в горсти собственные причиндалы. Сознавая, что делает совсем уж полную ерунду — одновременно он пытался напрячь мышцы ануса. Будто вирус был этаким педиком и стремился забраться к нему в задний проход. Выскочив из воды, он, дрожа всем телом, метнулся к тому месту, где целую вечность назад они с Викторией оставили полотенца, и принялся лихорадочно вытираться. Кто-то из плававших вместе с ними оставил недопитую бутылку виски. Трясущимися руками он свинтил пробку, вылил в сложенную ковшиком ладонь порцию янтарного напитка и яростно принялся протирать все открытые части тела. Еще! Еще! Шипя от боли, втер жидкость в половой член и анус. Напоследок, набрав полный рот виски, он прополоскал его, выплюнул, повторил… Для принятия внутрь остался только лишь глоток, прокатившийся по замерзшему пищеводу теплой волной. Одновременно с этим он, наконец, ощутил тяжелый запах крови, смешанной с водой, фекалий из разорванного кишечника. И этот последний глоток вновь рванулся по пищеводу, но уже в обратную сторону. Он изо всех сил сдержал рвотный позыв, памятуя, что именно после этого он привлек внимание мертвой Виктории. Голос, так спасавший его все это время, наконец, затих. Того и гляди, опять нагрянут эти. Обернувшись серым мохнатым полотенцем и сжимая в руке единственное оружие — пустую бутылку, человек побежал прочь от бассейна — во тьму. Он бежал, затравленно озираясь. Как в бесконечно далекие эпохи, спасаясь от более крупных хищников, бежал его крысоподобный предок…

12.15.40

Мертвый Мартинес неподвижно висел в обрывках прочной нейлоновой сети, будто гигантский уродливый паук-крестовик. Неизвестно было — погиб ли он при ударе касатки в лодку или захлебнулся уже потом, когда упал в воду бухты. Тем не менее, VD настигла его после смерти и под водой. В этом мире человек, которого домертвляли сразу после первой смерти, не давая превратиться в страшное существо, готовое убить и сожрать тех, за кого бывало он умирал секунду назад, мог считать себя счастливым. Человеком, которого другие люди не бросили. И если раньше многие старики большое значение придавали месту, где они будут лежать после смерти, одежде, в которой их похоронят и, даже, поминальному обеду, сейчас все это отошло на самое последнее место. Остаться лежать голым в канаве, но с простреленной головой — да это же счастье! Ты тогда точно не придешь к любимой внучке, не подстережешь ее возле места, где она любит играть. Потому что эти сохраняли в себе остатки какой-то памяти, и, бывало, так и делали: приходили к детским площадкам и дети с радостным криком мчались к протянутым серым ладоням…

Мартинесу повезло хотя бы в том, что после того, как VD поцеловала его своими смердящими губами, он очутился в таком месте, где не мог причинить никому никакого вреда. По крайней мере, до того момента, когда в сети, в которых запутался он, не попал Жак. Поскольку VD пришла к нему уже после того, как он попал в воду, с того самого момента, как мертвец впервые пошевелился под водой, ему не с чем было сравнивать воздушную и водную среды. Он воспринимал то место, где находился сейчас, как нормальное, если такое слово можно вообще применить к зомби. Скорее, определенное неудобство на какой-то момент ему бы принесло внезапное попадание на воздух. Точно так же, как мертвец, оживший на суше, «боялся» воды. Если он попадал в воду, то первоначально камнем шел на дно, а там совершал судорожные попытки выплыть. Выработанные за миллионы лет эволюции инстинкты настойчиво диктовали ему стремление выбраться из-под воды на сушу. Зомби натуральным образом боялся «утонуть», но постепенно привыкал, успокаивался, и… Начинал делать то, что и его собратья на суше — ждать пищу. В воде возможностей было меньше, но иногда все же пища приходила и сюда. Мартинес тоже ее ждал. После смерти и попадания в воду он видел плохо. Зрение хоть человека, хоть покойника не приспособлено для хорошего наблюдения под водой, законы рефракции никто не отменял. Не мог он ощутить и запах, который зомби на суше, хотя и не таким способом, как живые, но могли таки ощутить. Слух и, тем более, вкус под водой тоже как-то не способствовали поимке добычи. И, тем не менее, один из органов чувств работал исправно и точно таким же образом, как и у того насекомого, которого он имитировал. Осязание в данном конкретном случае у зомби сработало так же, как и у паука. Ощутив колебание «ловчей сети», мертвец открыл под водой подернутые пленкой глаза. Определившись с местом, откуда шли толчки, передающиеся по «паутине», зомби начал совершать движения в этом направлении. По мере продвижения он все больше наматывал на себя обрывков сети и начинал напоминать уже не столько паука, сколько его жертву или даже, из-за своих колебательных движений,  невероятно большого, отвратительного опарыша. Человек, будь он даже с аквалангом, давно бы уже задохнулся. Просто потому, что сеть не дала бы расправляться легким, и он не смог бы сделать вдох даже из баллона. Мертвецу подобная опасность не грозила. А потому существо, бывшее Мартинесом, медленно продвигалось к добыче, оказавшейся значительно ближе, чем казалось поначалу. Впрочем, такие понятия, как «ближе» или «дальше» его не беспокоили. Ему точно никуда не надо было спешить. Впереди у него была вся вечность. Вот уже можно и дотянуться свободной рукой…

12.16.10

…А в легких уже начинает «подгорать». Рико вот-вот должен прыгнуть в воду, отвлечь на себя касатку. Сколько там она пробудет? Если хотя бы вывернуться из этой проклятой сетки до того, как мертвец ко мне подберется. Плохо то, что одна рука у него свободна. Вон, как машет. Если схватит и подтянет к себе… Начну высвобождаться, запутаюсь еще больше, тогда точно…. Не думать! Не спешить! Еще много времени, ему ползти еще метра два.. Так… подрезать, здесь, здесь, здесь. Все!!! Ах, же ты зараза, успел схватить за ласт…