Ложь (ЛП) - Адамс Браво Каридад. Страница 71
- Да, письмо от дяди, – подрагивающими от нетерпения пальцами Вероника разорвала конверт и быстро пробежала глазами по неровным строчкам, написанным доньей Сарой мелкими, убористыми завитушками букв. – Но это не дядя написал мне, – разочарованно заметила девушка, – от него только пустой конверт… А не было для меня еще письма? – с надеждой спросила она.
- Только вот это, по словам Игуасу, его передал некий Бело… Вы ожидали чего-то другого? – сочувственно спросил Джонсон.
- Да, я никогда не думала, что мне напишет тетя.
- Возможно, Ваш дядя приболел…
- Тогда он не стал бы подписывать конверт, – задумчиво ответила Вероника.
Она торопливо прочла письмо, глотая взахлеб ребяческие строчки, а затем перечитала его несколько раз, теперь уже не спеша. Ранимая душа Вероники с лихвой отведала тончайший яд дьявольски ловкой и изворотливой Вирхинии, излитый в строчках этого письма.
- Вероника, что случилось? Плохие новости?.. Ваши родственники больны? – заволновался священник.
- Нет-нет, совсем наоборот. Я могу быть спокойна: кузен полностью поправился, и все счастливы.
- Но это же чудесно! Вот только мне кажется, Вы не очень этому рады, – неуверенно заметил Джонсон.
- Только будучи отъявленной эгоисткой, я не порадовалась бы за них, преподобный отец, просто это письмо спустило меня с небес на землю. Оно пришло как нельзя кстати, и вернуло меня к реальности, о которой я позабыла в миг затмения, – задумчиво ответила Вероника.
- К реальности? – недоуменно переспросил пастор.
- Вчера вечером я испугалась как ребенок и трусливо прибежала сюда. Неправильно было сталкивать Вас и Деметрио лбами. Я должна была сама дать ему отпор, и с сегодняшнего дня так и будет!
- Вероника, прошу Вас, – Джонсон умоляюще сложил руки на груди, но девушка не дала ему договорить.
- Не волнуйтесь за меня, преподобный, – твердо ответила она, пресекая все возражения, – это была минутная слабость, и она уже прошла.
- В таком случае позвольте мне попросить Вас запечатать это письмо и отослать его.
- Нет, преподобный, я не стану этого делать. Я вообще не должна была писать его.
- Но что же такое могло быть в полученном Вами письме, если Вы передумали?
- Ничего особенного, всего несколько строчек, да вот, прочтите сами. И кстати говоря, я отвечу на письмо, сообщу новости о себе, но не сегодня. К чему спешить и лишний раз гонять Игуасу? Я напишу им завтра или послезавтра, – Вероника машинально встала и вышла из дома преподобного отца. Она прошла мимо индейца, даже не заметив его. Удивленный Игуасу вышел следом за ней.
- Ты не посмотрела на свои подарки, белая королева? – наконец, решился заговорить он. – Патрон Бело передал их для тебя.
Вероника ничего не ответила индейцу, казалось, она даже не слышала его.
- Мое место – там! – тихо сказала она, внимательно глядя на холм под обжигающе-палящим полуденным солнцем.
Да, именно там были ее дом и избранник. Она сама выбрала его из прочих мужчин, и все остальные должны думать, что она счастлива здесь, будь это даже ад, в котором мучается ее душа. Вероника порвала написанное дяде письмо на тысячу мелких кусочков. Ну нет, она не сбежит отсюда, и помощи просить не станет, а хладнокровно и отважно встретит свою судьбу! Неожиданно Вероника почувствовала, что стала сильнее и решительнее. Теперь она знала, что Деметрио де Сан Тельмо любил ее также сильно, как и ненавидел, и поняла, что выпрашивать у него любовь было бесполезно; но и у нее в руках было оружие против его страсти, и этим оружием была ее красота – обоюдоострый клинок, которым она либо убьет, либо сама погибнет от него.
- Вероника, – окликнул девушку вышедший из дома Джонсон. Заметив индейца, удивленно взирающего на погруженную в свои мысли Веронику, пастор отослал его прочь. – Вероника, – снова позвал он, хватая ее за руки в порыве безнадежной и безудержной мольбы, – прошу Вас, умоляю...
- Простите меня, преподобный, но Ваши просьбы напрасны. При свете дня всё стало ясно и понятно. Нет, я не сбегу отсюда, я буду драться до конца!
- Но я не могу допустить этого… Мой долг защищать Вас.
- Простите меня, святой отец, прошу Вас, простите. Я принесла Вам больше зла, чем добра. Поклянитесь мне, что ничего не станете делать ради меня. Возвращайтесь в церковь, к спокойной жизни и прихожанам, ко всем несчастным беднякам, которые так нуждаются в Вас, и кого Вы бросили из-за меня… Прощайте, друг мой…
- Твоя большая комната уже готова, патрон. Не хочешь посмотреть, какой она стала красивой? – теплая, тонкая рука Аеши скользнула по голой руке Деметрио и задержалась на широком запястье. Деметрио стоял, прислонившись к забору, и мрачно взирал на деревню. – Почему ты не заходишь отдохнуть?.. Сеньора Ботель прислала маленького жареного кабанчика, а я отправила двух человек, чтобы они принесли для тебя самые лучшие фрукты… Ты и сейчас не хочешь есть?.. Не хочешь, чтобы я тебе прислуживала? – Аеша заискивающе посмотрела на Сан Тельмо.
- Думаю, так будет лучше всего. Ботель уже ушел?
- Да, патрон Ботель ушел на рудник, – принялась рассказывать Аеша. – Оттуда к нему пришел индеец Педро и сообщил прекрасную новость: много золота, хозяин… очень-очень много золота… Патрон Ботель так обрадовался, что обнял и расцеловал сеньору Ботель и заставил ее выпить бутылку вина. – Аеша прервала свой рассказ и озабоченно спросила: – Почему ты не заходишь в свою комнату, патрон Деметрио?.. Зайди и полежи на диване. Я сниму с тебя сапоги, а потом принесу тебе обед. А если хочешь, ты можешь вымыться… на кухне есть горячая вода. В пакетах, сложенных в твоей комнате, есть чистая одежда.
- Оставь меня, и так сойдет! Какая, к черту, разница! – Деметрио безразлично пожал плечами, понуро вошел в дом и поплелся по широкой прихожей. Просторные и чисто прибранные комнаты навевали покой. В них почти не было мебели, но все они были застелены яркими разноцветными циновками.
- Патрон Ботель сказал, чтобы я положила твои свертки с одеждой не в большую угловую комнату, а в другую, самую маленькую, что находится рядом со столовой, – суетилась индеанка.
- Он передал тебе мои указания, Аеша, – подтвердил Деметрио.
- В большой угловой комнате сложены все чемоданы, баулы и коробки, привезенные индейцем…
- Это одежда жены. Оставь ее там…
- Та большая красивая комната – комната белой женщины? – Аеша раскрыла рот от изумления.
- Так было задумано, но, скорее всего, она никогда не переступит порога этой комнаты.
- Это правда, патрон Деметрио? – с надеждой спросила индеанка. – Она никогда не придет?
Деметрио без сил рухнул в ближайшее кресло, борясь в душе с самим собой. Простодушно-злорадные слова индеанки пронзили его, словно острые стилеты. Он вновь закрыл лицо руками, почувствовав, как горькие и жгучие слезы застилают глаза и туманят взор.
- Белая женщина уедет с Игуасу, – довольно сообщила Аеша, присев на корточки рядом с ним. Она была изумлена и счастлива одновременно. – Белая женщина поплывет в Куябу, патрон, а Аеша останется с тобой. Она перенесет твою одежду в большую комнату, а сама останется в этой. Ты отдашь мне одежду, которую белая женщина оставила здесь, патрон?.. Ты подаришь мне Метеора?.. Я поеду с тобой к руднику? – сыпала вопросами индеанка. – Белая женщина никогда не ступит в этот дом…
- Сожалею, что это расходится с твоими словами, Аеша, но белая женщина уже здесь, – сказала Вероника, незаметно войдя в дверь.
- Вероника!.. Ты!.. Ты! – от волнения Деметрио не находил слов.
- Тебя раздражает мое присутствие?
- Раздражает? – растерялся Сан Тельмо. – О чем ты говоришь?..
- Думаю, да… почти так же, как бесит нежную, ласковую Аешу.
- Вероника… ты пришла… пришла! – пробормотал Деметрио, вскакивая с кресла и едва справляясь со своей безумной, глупой радостью. Душа Сан Тельмо воскресла и вернулась к жизни, трепеща от неведомого прежде чувства. Деметрио было безразлично, что губы Вероники насмешливо кривились, а глаза жестко смотрели прямо в глаза индеанки, словно бросая ей вызов. И плевать ему было, как дерзко прозвучал голос жены: