Путь Кейна - Корнев Павел Николаевич. Страница 19

— Лучше выпью, — отказался я и заинтересовался стоящей перед здоровяком стеклянной бутылью с коричневато-золотистой жидкостью. — А это что?

— Бренди, — ответил Арчи, но налить не предложил.

Да я бы и отказался. Бренди хорош промозглым вечером, а не когда солнце жарит как сумасшедшее, пропотевшая рубаха липнет к спине, а воздух такой густой, что еще чуть-чуть и его можно будет черпать ложкой, как сметану. И чего так припекает? Вроде осень скоро.

— Ты смотри, смотри, — толкнул Змейку под локоть загорелый до черноты Ежи Петелька, и тот облился сидром. — Да вон туда, вон пошла!

— Какая цыпочка! — присвистнул парень и сделал попытку подняться со стола.

— Сиди, — хлопнул его по плечу спустившийся со второго этажа Семен Лебеда и осторожно поправил повязку, которой было замотано рассеченное ухо. — Не про тебя девица, купцова дочка.

Язва засмеялся и что-то зашептал на ухо уже прилично набравшемуся Власу.

— И чего? — Висельник потер шрам на шее, из-за которого, должно быть, и получил свое прозвище. Думаю, на самом деле след остался вовсе не от петли палача, но Ежи на эту тему предпочитал не распространяться.

— А того, что никаких драк. Анджей вернется, голову оторвет.

— Да какие драки? — сразу успокоился Висельник. — А где Дубрава, кстати?

— Насчет серебра пошел договариваться. — Семен потеснил Власа Чарку и уселся на скамью.

— Это хорошо, — обрадовался Влас, уже снявший с обожженного запястья бинты, и вынул из руки Шутника кувшин с вином. — Эр-торское? Дай-ка пригублю.

— А мамашка-то купцу рога наставила, — прищурился Петелька. — В девке эльфийская кровь сразу видна.

— Ты на мамку не греши, ослиной крови в этой крале и четвертушки не наберется. — Шутник забрал кувшин обратно и вновь наполнил свою кружку.

Я чуть пивом не подавился. Когда успел рассмотреть? Он же к ней спиной сидел.

— Ты почем знаешь? — засомневался в его словах Висельник.

— Браслетик на запястье видел? — Габриель выломал у курицы вторую лапу. — Печать сургучная на нем синяя, не красная.

Ежи вскочил, присмотрелся и медленно сел обратно на лавку:

— Глазастый…

— Я вот чего понять не могу: орки заезжие да гномы податями отделываются, а эльфам еще зачем-то церковные печати шлепают, — Янек покачал головой и наколол на нож ломоть мясной нарезки. — И вообще в Империю остроухих не шибко-то и пускают. Боятся, что слишком на людей похожи?

— А ты сам подумай. — Шутник выхлебал остатки вина прямо из горлышка и закатил кувшин под стол. — Ублюдков от орков или гномов мне еще видеть не доводилось, а вот эльфийских полукровок…

— Ерунда. — Висельник швырнул в Шутника рыбью кость, но тот увернулся. — Просто на гномиху или орку даже у тебя не встанет.

— Что верно в одну сторону, не всегда верно в другую, — как-то слишком туманно выразился Чарка.

— Чего? — не понял Ежи Петелька и, немного подумав, предположил: — Но вообще церковникам про превосходство человека легко рассуждать, а вот пройдет мимо такая красотка…

— Хватит языком трепать. На дыбу захотелось? — легонько хлопнул по столу Арчи. — И с чего вы взяли, что эльфов в Империю не пускают? Нет никаких запретов, милости просим! А лесным оркам, между прочим, только на ярмарку в Ла-Грос дорога открыта. Про степных и сами все знаете.

— Мне дед рассказывал, — я глотнул пива, — эльфы только в своих лесах вечную молодость сохраняют. А среди людей так же, как и мы, стареют. Будто бы им деревья силу дают.

— А наши леса как же? — удивился Янек.

— Да разве ж это леса? — хмыкнул я и налил еще пива. — У нас в княжествах и то нетронутые чащобы только на севере остались.

Незаметно на улице стемнело, и в зале зажгли светильники. Менестрель быстренько перекусил и заиграл что-то более веселое. За многими столами гуляки в такт мелодии затопали ногами по полу, и музыкант запел песню о вдове винодела и мельнике. Шутник тяжело вздохнул и завистливо покосился на компанию обозников, пустивших по кругу набитую дымным зельем трубку. Дюжие парни с уходом хозяина расслабились и теперь соревновались в выдувании колец дыма. Ишь, как Шутника скрутило-то. Это зелье привозили с самого юга Норлинга, продавали только в аптеках, и нечего было надеяться найти его в селе, пусть даже и большом. Интересно, Габриель-то где к нему пристрастился?

Служанки принесли новые жбаны с пивом и бочонок с яблочным сидром, унесли пустые блюда и протерли забрызганный вином, жиром и соусом стол. Непривычно мрачный Арчи почти допил бутылку бренди и теперь задумчиво вертел в пальцах оловянную кружку.

Что-то Дубрава припозднился. Не может в цене с купцами сойтись?

Долго уже молчавший Габриель неожиданно отставил кружку с вином и, покачиваясь, поднялся со скамьи. Прежде чем кто-либо успел его остановить, он оказался рядом с менестрелем и выхватил гитару. Народ в зале недовольно зашумел, музыкант вскочил на ноги, но Шутник ладонью отодвинул его в сторону и уверенно заиграл. Немного успокоившийся менестрель, не спуская глаз с гитары, присел обратно на табуретку, а Габриель, несколько раз сбившись, начал незнакомую мелодию, и подгулявшие посетители притихли.

— Выпей и снова налей, коли в кувшине вино… — Хрипловатый голос Шутника неожиданно легко перекрыл царивший в зале шум. — Коли тебе все равно, сколько осталось монет…

Обозники радостно загомонили и с шумом сдвинули кружки с пивом. Песня им явно пришлась по душе. Для дружины певческие способности Шутника тоже оказались неожиданными. Да, за это стоит выпить.

увлекшийся пением Габриель не обратил внимания на моментально стихшие разговоры. А зря — не стоит некоторые имена на людях поминать. Не в Империи.

Опомнившийся менестрель вырвал у Шутника гитару и тут же покатился кубарем, получив кулаком в скулу. На защиту певца бросился парень из компании обозников, но неожиданно резко заскочивший на лестницу толстяк пинком в грудь отшвырнул его назад. Приятели растянувшегося на полу бедолаги вскочили на ноги и бросились к нашему столу, но самый шустрый из них тут же упал на колени, заполучив в лоб разлетевшийся вдребезги кувшин. А потом обозникам стало уже не до нас: Ежи Петелька и Влас Чарка недолго думая приподняли и метнули в них тяжеленную скамью.

Не разобравшийся, в чем дело, вышибала сдуру сунулся к обозленным обозникам, но его схватили сразу несколько человек и вышвырнули в окно, попутно перевернув соседний стол. Едва успевшие выскочить из-под массивной деревянной столешницы крестьяне кинулись на обидчиков с кулаками, и только вовремя заглянувший в зал дородный старшина охранников не дал разгореться потасовке.

Мы сами тоже в драку не полезли — с улицы в корчму вбежал взбешенный Дубрава. Лебеда сразу же поспешил утащить упиравшегося Шутника в комнату на втором этаже, все остальные вновь уселись за стол.

— Угомонитесь! — рявкнул на разгоряченных парней старшина и, подойдя к нашему углу, моментально определил в Анджее главного. — Пойдем, потолкуем.

— Пошли. — Показавший дружинникам кулак Дубрава был мрачнее тучи.

Хорошо хоть никого лавкой не зашибло, может, полюбовно договориться получится. Дубрава и старшина обозников отошли к кухне, где к ним немедленно присоединился визгливо перечислявший причиненный заведению ущерб хозяин постоялого двора.

— В общем, так, — вернулся вскоре к столу Анджей, вздохнул и медленно смерил нас тяжелым взглядом. — Будет поединок. Кто проиграет, с того деньги менестрелю и хозяину. Арчи — ты судья. Пошли, правила оговорим.