Путь Кейна - Корнев Павел Николаевич. Страница 86

Пора уже заканчивать эту подзатянувшуюся историю.

К горе, на склоне которой была выстроена усадьба Берингтонов, удалось выйти уже глубокой ночью. Свет нарождающейся луны почти не разгонял густого лесного сумрака, но теперь мне это было только на руку: блуждания по чащобе закончились, а пробираться в наверняка хорошо охраняемое поместье лучше всего впотьмах.

Не думаю, что у сторожей есть амулеты, позволяющие видеть в полной темноте, — слишком уж они дороги и ненадежны. Да и собак тоже можно не опасаться: Катарина их на дух не переносила. Самое страшное, что может меня ожидать, — это наведенные тайнознатцами-охранителями сигнальные чары. Ну и сами тайнознатцы, само собой.

Растянувшись под деревьями неподалеку от утыканного поверху железными штырями высокого забора усадьбы, я вытащил из сапога запрятанный там смоляной шарик с «Ветром севера» и, положив его в рот, слегка надкусил. Катышек начал медленно растворяться, и через какое-то время меня передернуло от пронзительно-кислого привкуса зелья. Казалось, гаже ничего и придумать невозможно, но это ощущение почти сразу же пропало, оставив после себя странную легкость и пробежавшую по всему телу дрожь.

Сердце забилось медленно, и с каждым его ударом понемногу изменялся окружающий меня мир. Сначала поблекли и исчезли густые тени деревьев, потом съежилась и испуганно умчалась прочь полуночная тьма, а на ее место пришел блекло-бесцветный полумрак, и при желании я даже на расстоянии нескольких шагов мог рассмотреть каждую травинку, листочек и трещинку коры. Еще миг, и мой нос защекотали доступные только лесному зверью оттенки ночных ароматов, но тут сменивший направление ветер подул от поместья. Сморщившись от вони конской мочи и потных человеческих тел, я потер пальцами нос. Промелькнуло там еще что-то неуловимое, почти на грани донельзя обострившегося обоняния, но странный запах пощекотал ноздри и пропал, а ветер вновь сменился на северный.

В этот момент смоляной шарик лопнул, и на языке расцвел обжигающе-холодный цветок «Ветра севера». Тело заморозил пронесшийся по жилам ураган боевого зелья, и, плавно поднявшись на ноги, я бесшумно побежал к забору усадьбы. Одного прыжка хватило, чтобы зацепиться за штыри и перемахнуть на ту сторону. Едва различимое колебание воздуха предупредило о протянувшейся у земли нити сторожевого заклинания, и, успев среагировать, я сумел перепрыгнуть через опасное место.

Потом я еще несколько раз петлял, обходя пахнувшие непонятными эликсирами места и притаившихся на оборудованных в зарослях секретах сторожей. Караульных, к моему глубочайшему удивлению, оказалось явно недостаточно для охраны столь обширного поместья. Должно быть, хозяева слишком полагались на наведенные чары.

Некоторое время спустя на фоне деревьев проступила крыша трехэтажного охотничьего домика, верхний этаж которого опоясывала открытая терраса. Насколько мне удалось разглядеть, обойдя вокруг всего дома, ни в одном из окон свет не горел. Странно это все, очень странно. И ведь точно не все его обитатели уже ко сну отошли: обострившийся слух выхватывал скрип половиц и дверных петель, едва различимые обрывки фраз, шорох осторожных шагов.

Проскользнув по темной тропинке, я прижался к стене дома и прислушался. Тишина летней ночью никогда не бывает полной, но сейчас создавалось впечатление, что округу покинули все беспокойные обитатели ночного леса. Не было слышно даже скрипа сверчков и уханья сов. Тишина. Комары и те не звенят.

По спине побежали мурашки, да еще откуда-то вновь долетел непонятный, но почему-то казавшийся знакомым запах. И теперь у меня уже не осталось сомнений в том, что это — запах человека. Но где мы могли с ним раньше встречаться? Кто, тень его забери, это такой? Уж точно не Катарина — аромат ее духов будет преследовать меня до самой смерти.

«Кейн, любимый…» — зазвенели серебряные колокольчики девичьего смеха, и я потряс головой, прогоняя нахлынувшее наваждение.

Ладно, все равно в дом забираться, так стоит для начала с этим запахом разобраться. Если не ошибаюсь, он откуда-то с верхних этажей доносится.

Полыхавшее в груди ледяное пламя боевого зелья вновь погнало меня вперед, и, уцепившись за резную панель, я начал карабкаться по стене — окна первого этажа были забраны решетками, а ломиться в дом через дверь показалось мне не слишком удачной идеей. Массивные ставни окон этажом выше запирались на обычные крючки, но я не дал обмануть себя этой простоте — от толстых досок ставень доносился смешанный с терпкими благовониями запах колдовских зелий, а железные петли казались несколько теплее, чем им полагалось быть ночью.

Добравшись до проходившей на уровне третьего этажа открытой террасы, я перемахнул через ее ограждение и присел у стены — из приоткрытой двери тянуло гарью свечей и ароматом плавящегося воска. Осторожно подкравшись поближе, с показавшимся мне самому ужасным скрипом обнажил мечи и, вытряхнув на ладонь из пакетика пыль черного корня, жадно вдохнул последние крохи зелья. Ух-х-х…

— Они примут наши условия, не могут не принять. — Властный голос уже немолодого человека звучал весьма уверенно, но все впечатление испортил разразившийся следом приступ сухого кашля.

— Должны принять, — мягко поправил его собеседник и, наливая вино, звякнул горлышком графина о бокал. Этому десятка три от роду — не больше. — Они весьма недовольны тем, что пришлось пересечь весь Йорк.

— Они сами не раз заявляли, что земли Йорка по праву принадлежат им! Вот и сподобились наконец собственные владения посетить! — хрипло расхохотался старик над собственной шуткой. — Вечно ты, Грегор, не о том думаешь.

— Они считают, весь мир принадлежит им. И вдобавок в любой момент могут нас покинуть, — спокойно отметил пригубивший вино мужчина. — Но, пожалуй, вы правы, наши условия им принять все же придется.

— Наши условия?! — издевательски заметил человек, чье присутствие до этого выдавало лишь шумное дыхание. — С каких пор они стали нашими?

— С тех пор, уважаемый Дитрих, как вы подписали договор. — Звонкий девичий голосок в этой комнате казался неуместным, но я чуть не вскрикнул от неожиданности: уж голос-то Катарины ни с каким другим мне не спутать. — Хотя вдобавок к Ронли, возможно, придется уступить Тир-Ле-Конт.

— Договор — такая штука: сегодня подписали, завтра разорвали… — не испугался сквозившего в словах моей любимой предупреждения Дитрих.

— Перестань! Берингтон ясно сказал… — повысил голос старик, но в этот момент в комнату проскользнул я.

Стоявший ко мне спиной Дитрих умер первым — один из клинков перерубил ему шею, а мгновением спустя второй вонзился в сердце выронившего бокал Грегора. Грузный старик со свисавшей на грудь золотой баронской цепью только разинул рот, когда я проткнул ему горло.

Окровавленные клинки лязгнули по полу, а я повернулся к мгновенно отпрыгнувшей к двери девушке в мужском охотничьем костюме, развел руки в стороны и улыбнулся:

— Здравствуй, любимая. Безумно рад тебя видеть.

— Здравствуй, Кейн. Учитывая обстоятельства, — сверкнув своими зелеными глазищами, Катарина взглянула на валявшиеся на полу тела, — не могу сказать того же о тебе.

И никаких отзвуков серебряных колокольчиков. Обычный приятный, но немного усталый женский голос. Память снова сыграла со мной злую шутку. Или раньше все было не так? Должно быть. Вот и постоянные переезды наложили на мою любимую свой пыльный отпечаток. Теперь она больше не казалась юной девушкой. Легкие морщинки у глаз и уголков губ разом накинули ей полдюжины лет. Но потускнела ли от этого ее красота? Ни в коем случае. Просто это было нечто новое. Новое, но не менее притягательное для меня, чем прежде.

— Ты сменила духи? — шагнув вбок, переступая через труп старика, поинтересовался я. Кровь кипела от охватившего меня напряжения, но пока мне удавалось сдерживать свои эмоции.

— Не всем они по душе, Кейн. — Скрестившая руки на груди девушка на миг стала прежней беззаботной Катариной, но маска отчуждения сразу же вернулась на ее лицо. — Зато ты, вижу, своих привычек не меняешь?