Золотая девушка - Гандольфи Саймон. Страница 17

– Извини, – сказал он, хотя Гомес вряд ли что-либо понимал.

Освободившись, Трент привязал к «своей» веревке леску, в которой запутались ноги Гомеса, схватил его и перевернул на спину, так чтобы рот и нос его были над водой. Затем нырнул, пытаясь освободить ему ноги, но ничего не получилось. Вынырнув на поверхность, Трент крикнул людям в кубрике, чтобы ему кинули спасательный жилет. Но никто из них, видимо, не собирался слушаться. Совершенно очевидно, что он не сможет долго тащить на себе Гомеса, к ногам которого привязан «Зодиак».

Рокот разбивавшихся о риф волн слышался все ближе, и у Трента возникла мысль бросить все, к черту, и пускай все они разобьются о риф. Веревку, обмотанную вокруг его шеи, он смог бы перерезать о кораллы… Нет, это пустые фантазии. Волны ударялись о риф с такой силой, что его бы просто разбило вдребезги. Надо жить, пока есть хоть какая-то надежда. И лучше умереть, получив пулю в голову, чем быть размазанным по рифу и разрезанным на куски острыми как нож кораллами.

Трент крикнул стоявшим на палубе, чтобы освободили веревку, привязанную к его шее. Взгромоздив Гомеса на плечи и удерживая его левой рукой, правой он принялся усиленно работать. Грести одной рукой да еще с Гомесом и «Зодиаком» на буксире было задачей не из легких. Риф уже приблизился, и, когда Трент поднялся на гребень волны, показалась полоска пены. Волн двадцать – и все будет кончено…

Трент представил себе, как волна поднимает «Золотую девушку», бросает на риф и та разлетается на мелкие кусочки. Раскиданные тела людей, крики. Правая рука почти отнималась, и уже не оставалось сил выкрикивать инструкции людям на палубе. Он наглотался морской воды, его тошнило, и в глубине души не осталось желания бороться, но катамаран был уже близко, к нему тянулись руки. Волна подняла его, бросила вперед, и один из террористов в униформе, схватив за руку, вытянул его на палубу. Задыхаясь, он приказал вытащить Гомеса и тут же пошел в кубрик.

Солдат Марио по-прежнему стоял у мачты.

– Поднять паруса! – распорядился Трент. Не было времени даже перевести дыхание: риф находился уже метрах в двухстах на траверзе. – Сначала большой!

Парус заполоскался на ветру. Трент выбрал шкоты и повернул штурвал так, чтобы яхта развернулась по направлению к «Зодиаку».

– Пусть кто-нибудь потянет за леску, – приказал он. – Не сильно, а то она порвется. Нужно только определить направление.

Когда леска немного натянулась, Трент велел одному из солдат срезать ее с ног Гомеса и снова привязать к линю на катушке.

– Продолжай наматывать, – бросил он, – остальным спуститься вниз!

Только теперь Трент заметил тощую фигуру Луиса, облокотившегося на шпангоут кают-компании. Он совсем забыл о существовании латиноамериканца. Один за другим темные силуэты людей Марио ныряли в салон. Остался только тот, что у мачты, другой – у катушки с леской да Луис с Гомесом. Луис схватился за гик и двинулся туда, где лежал Гомес, затихший, как выброшенный на берег морской окунь. Изо рта его текла морская вода, он судорожно ловил воздух.

Луис опустил взгляд:

– Опоздаем, сеньор капитан.

– Мы выжили, – ответил Трент.

Луис пнул Гомеса в живот, того вырвало.

– Нам важно время, сеньор капитан. Трент не мог больше сдерживать своего отвращения к этому человеку. – Вы психопат! – выкрикнул он. – Вас нужно посадить в психбольницу, запереть и ключ выбросить!

Появился неизменный носовой платок. Луис высморкался, вытер кончик носа так же тщательно, как дантист сушит просверленный зуб, и засунул платок в рукав. – С веревкой на шее, сеньор капитан, не стоит оскорблять того, кто держит эту веревку, – произнес он без всяких эмоций. – Мигелито! – крикнул он в салон. – Посиди, пожалуйста, с сеньором капитаном…

Нагруженный «Зодиак» сносило ветром, и Трент сомневался, что сумеет добраться до лодки раньше, чем ее выбросит на риф. Он представил себе людей в спасательных жилетах, с лицами, искаженными ужасом и собственным бессилием. Все их внимание сосредоточено на белой стене прибоя, разбивающегося о риф впереди.

В темноте трудно было разглядеть линь, и Трент велел человеку у лебедки натягивать его, чтобы знать положение «Зодиака». Он установил нагрузку в двести килограммов, подстраховавшись на случай обрыва. Двухсот килограммов достаточно, чтобы замедлить снос «Зодиака», но мало, чтобы подтащить его к катамарану. Линь зазвенел, когда Трент стал поворачивать против ветра, уходя от рифа.

– Я обойду вокруг, – крикнул он солдату у мачты, – следи за маленьким парусом. Если он наполнится, спусти его.

– Да, сеньор.

Солдат у лебедки не успевал сматывать линь, так как они стремительно приближались к «Зодиаку».

– Брось лебедку и выбирай линь рукой, – приказал Трент. – Быстро, но не резко, а то порвешь. Встань на корме. Указывай направление.

Впереди, со стороны рифа, раздавался рев, словно голодный лев требовал пищи? Четыреста метров, триста, двести, сто… С «Зодиаком» все кончено. С «Зодиаком» и тремя пассажирами в Нем. Вдруг человек у лебедки закричал, указывая рукой на линию прибоя. Трент крикнул в ответ, что делает поворот оверштаг. Повернув руль вправо, он направил катамаран против ветра. Обернувшись, увидел, что испуганные люди как сумасшедшие машут руками рядом со стеной белой пены. «Зодиак» был на расстоянии пятидесяти метров от гибели тридцать метров отделяло его от катамарана, Трент поднял двойной кливер, сдав кормой назад. Рядом с ним встал кто-то с веревкой наготове. Десять метров. Веревка полетела в сторону лодки, один из людей в «Зодиаке» поймал ее и начал тянуть.

– Завяжи ее! – завопил Трент, но времени посмотреть, выполнен ли приказ, у него не было.

Он спустил кливер и поднял основной парус. Катамаран дернулся в обратную сторону, но его подхватило волной и откинуло назад. Пятьдесят метров до рифа. Грохот волн заглушил его голос, когда он приказал освободить кливер. Наполнился большой парус, и катамаран стал набирать скорость. Двадцать метров до рифа…

Пока еще скорость недостаточна для того, чтобы уверенно выполнить оверштаг. Десять метров… «Сейчас!» – подумал Трент и крутанул руль. Катамаран задрожал, врезавшись носом в волны. Но вот он закачался на волне, а паруса захлопали как сумасшедшие. «Держи их», – сказал себе Трент. Секунда, две, три…

«Золотая девушка» боролась с ветром, сдерживали только паруса. Трент не думал о «Зодиаке». Спаслись они или нет – теперь уже ничего не поделаешь. Вдруг он почувствовал рывок буксирного троса и только тогда осмелился посмотреть через плечо. В первое мгновение в глаза бросилась лишь огромная стена прибоя, темная внизу, как корни волос у мертвого белокурого человека. Лишь присмотревшись, он смог различить черный силуэт лодки на фоне белой пены. Люди на «Зодиаке» изо всех сил тянули буксирный трос, но, так как лодка была тяжелая, ее сносило ветром все дальше и дальше. Еще минута – и она окажется бортом к волне.

– Эй там, смотрите! – закричал Трент, не зная, услышат его или нет. – Поворачивайте оверштаг!

Поворот штурвала – и снова волна не вовремя ударила в нос яхты. Трент увидел, как кто-то ухватился за основание кливера, пытаясь снова поймать ветер. Катамаран зарылся носом в волны, порыв ветра – и вот уже яхту развернуло на другой галс, паруса слабо заколыхались. Они потеряли десять метров из-за этого маневра, и «Зодиак» едва не выбросило на риф. Трент посмотрел на навигационный прибор Лорана. До прохода в рифе оставалось двести метров прямо по левому борту. Надо поднимать дополнительные паруса, но Трент не мог оставить штурвал. Он бросил взгляд на Гомеса, который все еще лежал, распластавшись на пороге Рубрика. От него никакого толку.

Рядом появился маленький маньяк с ножом, Мигелито, хохотавший, словно перевозбужденная школьница на дне рождения. Он закладывал себе в нос белый порошок и глубоко дышал, как запряженная лошадь, переводящая дыхание после длинной борозды. Над верхней губой у него остались белые полосы.

– Эй, мэленький сэбэка! – захихикал он, глядя на Трента выпученными глазами. – От этого маленького чертова паруса тебе не быть никакой пользы!