Сыщик Брок. Дилогия (СИ ) - Буторин Андрей Русланович. Страница 20

Хуже было с другим. Данное Татьяне обещание висело на зажившей шее Дурилкина тяжким бременем. Плата за управляемую удачу казалась профессору чрезмерно завышенной. А что делать – слово он дал. Безумно хотелось сунуть шею в петлю. Но что-то пока сдерживало Дмитрия Денисовича, какая-то невесомая, словно крылья мотылька мысль щекотала мозг, будто утешая: не всё еще потеряно. Но мысль порхала дурацким мотыльком и никак не давалась в руки.

Таня сама дала толчок для превращения эфемерной мысли в коварный и четкий план. В тот день она завелась с самого утра:

– Ты валяешься здесь уже неделю, а только и делаешь, что пялишься в потолок! Я тебя спасла, а ты мою просьбу так и не выполнил. Ладно, не хочешь выполнять просьбу – не надо. Выполняй тогда условие – бери меня в жены!

Дурилкин вздрогнул:

– Давай начнем всё-таки с просьбы! Какое бы ты хотела тело?

Таня встрепенулась, забыв про обиды:

– Во-первых, высокое, не меньше метра семидесяти пяти. Это считая с головой, конечно. Во-вторых, стройное. И чтобы если и не девяносто-шестьдесят-девяносто, то близко. Кожа лучше смуглая, но сойдет и белая. Главное, чтобы не цветная. Я, конечно, не расистка, но, сам понимаешь, приходится подбирать под цвет головы…

Слушая Танино тарахтение, Дмитрий отчетливо представил описываемое тело и вспомнил, где он такое видел. А вслед за этим и возник в голове Дурилкина тот самый коварный план.

– Жди меня здесь! – сказал он. – Приготовь ножовку, нитки… ну, ты знаешь. – И убежал в рассветную октябрьскую мглу.

Вернулся он через час, неся перекинутый через плечо ковер. Развернул его на полу и Таня, увидев содержимое, восторженно ахнула. На ковре лежала обнаженная красавица. Руки и ноги ее были связаны, изо рта торчал кляп, спутанные слипшиеся волосы испачканы кровью. И, несмотря на это, девушка была божественно красива. Таня сразу же влюбилась в это волшебное тело, словно прожженная лесбиянка. И она уже твердо знала, что хочет себе это тело, именно это тело, только это тело! Несмотря ни на что.

– Пойдет? – равнодушно спросил Дмитрий.

– У-у-у! – смогла лишь ответить Таня.

– Точно? Переделывать не заставишь?

– Нет-нет, Димочка, нет! Димулечка, милый, мне нужно только это тело! Я никогда-никогда не заставлю тебя его переделывать.

– Поклянись, – голос Дурилкина дрогнул. Таня насторожилась:

– А оно не больное? Если у нее рак, или там СПИД, то я клясться не буду…

– Тело совершенно здоровое. Более чем. Клянись!

– Хорошо, клянусь. Я, Татьяна Дурында, никогда не попрошу поменять данное мне Дмитрием Дурилкиным тело… Пойдет?

– Пойдет. Теперь письменно – то же самое. Плюс подпись и дата.

– Но зачем?!

– Я не понял: тебе нужно это тело или нести его назад?

Таня молча полезла в шкаф за тетрадкой.

– Слушай, а мне ее жалко, – сказала вдруг Таня, протягивая Дурилкину крупно исписанный листок. – Она ведь живая еще… Давай ей хоть мое тело пришьем?

– Она преступница, – сказал Дмитрий, разбирая Танины каракули. – Нечего ее жалеть. Но конечно пришьем, смерть – слишком большой для нее подарок… А ты в школе училась?

– А то! – удивилась Таня. – А че?

– Да нет, ничего, к слову пришлось, – ответил Дурилкин, пряча листок в карман. – Ну, что? Поехали?

Через час с небольшим Таня уже могла шевелиться. Еще минут через двадцать, пошатываясь, встала и нерешительно прошлась по комнате. Подошла к трюмо и ахнула – настолько великолепным было ее новое тело! Таня, подобно обнаженной фурии, закружилась по комнате, запела, закричала что-то восторженно-дикое. Она то и дело тормозила перед трюмо, бесстыже задирала длинные, стройные ноги, виляла круглым, упругим задом и снова бросалась вскачь… Безобразничала, в общем. Вела себя кое-как. И это на глазах у людей!

А про людей-то Таня совсем и забыла. Между тем, за ней всё это время наблюдали две пары глаз. Одна – с довольной, торжествующей искринкой внутри, другая – с неподдельным, неисчерпаемым ужасом в глубине.

Таня остановила свой ведьминский танец. Взяла со стула халат, набросила на гладкие плечи.

– Что смотришь? – сказала она коротконогой и толстозадой уродке с симпатичным, но грязным и искаженным гримасой отчаянья лицом. – Ты на себя посмотри лучше!

Несчастная девушка словно только и ждала этих слов. Она подскочила, качнувшись на бутылкоподобных ногах, просеменила к трюмо и издала такой вопль отчаянья и боли, что во дворе протяжно завыла собака, а Дурилкин и Таня синхронно опустили глаза. Девушка, как была – голая, выскочила за дверь, и долго еще с улицы доносился ее затихающий крик.

Наконец Таня подняла глаза, встряхнулась и с кошачьей грацией подобралась к профессору.

– Ну, дор-р-рогой, – промурлыкала она. – А теперь пришел час расплаты! Бери меня в жены. – И она обвила грациозной рукой шею Дмитрия.

Дурилкин аккуратно снял девичью руку.

– Рад бы, да никак! Не могу-с. Не имею права.

– Ты чего мелешь, козел?! – взорвалась Татьяна. – Ты же всегда держишь слово!

– За исключением форс-мажорных обстоятельств, – поднял палец Дмитрий.

– Че-е-его? Че ты там лепишь? – Таня вдруг стала совсем некрасивой, даже отвратительной, настолько и эти слова, и старый линялый халатик, и вульгарная поза – руки в боки – не гармонировали с ее божественным телом.

– Видишь ли, Таня, по закону браки между ближайшими родственниками запрещены.

– Какой ты мне родственник? Что ты несешь?!

– Юридически мы, конечно, не родственники, но формально… Я бы даже сказал, генетически… Вот у меня чье тело?

– Хитрюгина, – ничего не понимая, но уже испугавшись, ответила Таня.

– Правильно! А у тебя чье тело?

– Откуда я знаю? Ты же эту девку притащил…

– Вот! А девку эту, как ты изволила выразиться, зовут Тамарой, и является она родной сестрой упомянутого профессора.

– Так мы че с тобой – брат и сестра теперь? – ахнула Таня.

– Именно. О чем я тебе и толкую. Следовательно, брак между нами невозможен!

Таня уже собралась было взреветь, даже набрала в легкие воздух, но тут ее взгляд упал на зеркало, она увидела в нем свое отражение, отставила ножку, покрутила ею в воздухе, и, улыбнувшись, воздух выпустила.

– Слушай, а ты можешь сбрить бороду? – задала вдруг она странный вопрос.

– Бороду? – удивился Дмитрий и поскреб заросли на лице. – Пожалуй, могу. Собственно, я об этом даже мечтал, пока был головой.

– Ну, так иди, сбрей, – подтолкнула Таня профессора к ванной. – Бритва там есть. Серегина.

Когда посвежевший Дмитрий Денисович Дурилкин предстал перед Таней, отсвечивая белизной гладковыбритых щек, сердце ее полностью освободилось, стало легким и радостным.

– Тьфу на тебя! – сказала Таня профессору DDD. – Чего встал? Катись отсюда, дурилка картонная!»

* * *

Глава 11. Чудеса всё-таки случаются

Луна скрылась за облаком. Храп прекратился (видимо, сыщик перевернулся на живот). В квартире стало по-настоящему темно и тихо.

Броку снилось, что за ним гонится Мафиози. Злорадно ухмыляющийся тип, худощавый, быстрый и легкий. Он настигал сыщика, а тому никак не удавалось прибавить скорости. Ноги заплетались, слушались плохо, словно к каждой было приковано по гире. Брок постоянно оглядывался. Кривая ухмылка и блеск злобно прищуренных глаз из под козырька серой бейсболки были всё ближе и ближе. В руке Мафиози держал дубину. Здоровенное такое сучковатое полено.

Сыщик даже крикнуть не мог – не хватало дыхания. Лишь стон, больше похожий на поскуливание, вырывался из судорожно вздымающейся груди… Брок снова оглянулся – Мафиози был в паре шагов и хладнокровно поднимал дубину обеими руками… Брок взвизгнул и направил взгляд к небу. Он не часто обращался к небесам за помощью, но сейчас губы его зашевелились в молитве.

И тут… Откуда она взялась?.. Прямо с неба, к которому воззвал сыщик? Посреди серой, пустынной улицы, окруженной такими же серыми мрачными домами с пыльными окнами, в паре десятков шагов впереди, стояла с большим черным пулеметом девушка с прекрасными распущенными волосами под цвет оружия в руках. Она дернула милой головкой, глядя прямо в глаза Броку, и тот правильно понял этот жест – рухнул на пыльный асфальт и быстро откатился в сторону.