Золотая месть - Гандольфи Саймон. Страница 16

Трент был слишком опытен, чтобы его можно было долгое время водить за нос, но сейчас он чувствовал, как опасность приближается, а он не готов ее встретить. Он подумал бежать к такси и поехать в отель, но не был уверен, что удастся добраться до тротуара. Он тщательно изучал людей за соседними столиками. Много молодых филиппинцев в двухсотдолларовых вышитых рубашках. Слева от него молодая девушка с застенчивой улыбкой набралась смелости и подъехала к немцу-бизнесмену. За другим столиком мужчины – австралийские туристы – наперебой хвастались друг перед другом своими сексуальными достижениями и при этом пронзительно кричали гнусавыми голосами, используя такой лексикон, что, оказавшись здесь, учитель миссионерской школы потребовал бы таз воды и мыло. Толстый американец лет пятидесяти пяти припал к руке восемнадцатилетней девицы из бара, будто она была девственницей, а в действительности, если кто и нуждался в защите, так именно он. За столиком позади Трента веселый молодой китаец в сером хлопчатобумажном комбинезоне и в светло-синей рубашке махал своему приятелю.

Трент щелкнул пальцами, подзывая официанта, и положил на стол чек в сто песо. Он опознал своих преследователей еще до того, как дошел до стеклянной двери кафе. Бизнесмены средних лет выдали себя излишней суетливостью. Один из них держал в руке газету. Двое других обходили Трента сбоку. В учебном центре, где обучался Трент, это называлось охотничьей облавой. Трое «бизнесменов» были загонщиками. Стрелки ожидали снаружи. Трент подумал, что они могут воспользоваться ножом – вонзить его в спину между шестым и седьмым ребрами – прямо в сердце. В этом случае нападение было бы бесшумным, и атакующие могли бы скрыться, прежде чем кто-нибудь заметит, что совершено убийство.

Подобная облава очень опасна, потому что жертва не видит оружия до последнего момента. Трент быстро прошел в стеклянные двери и сразу же метнулся вправо, прижавшись спиной к стеклянной стене. Кто-то слева от него громко закричал, он бросился на землю и покатился под ноги людям, делавшим покупки.

Слева снова раздался крик. Трент вскочил на ноги. Упавшие на землю люди образовали вокруг него живую баррикаду. Он перепрыгнул через них и, пригнувшись, бросился налево – к выходу из пассажа. На ходу он заметил японца с «конским» хвостом, которого видел раньше. Тот выбежал на тротуар, и в этот момент рядом резко затормозил длинный «Мерседес». Из него выскочили два молодых китайца и бросились вперед к Тренту. Третий китаец позвал его с заднего сиденья автомобиля. Дверца «Мерседеса» была открыта, и Трент с ходу впрыгнул на кожаное сиденье.

– Спасибо, что предложили подвезти, – сказал он.

– Рады услужить, мистер Трент, – ответил китаец.

За светофором водитель притормозил, и китаец выскочил из машины. Трент не стал спрашивать, куда его везут. Если бы захотели, они бы и сами сказали. Машина двигалась через беспорядочно застроенные городские окраины в южном направлении. Наконец пригородная застройка поредела, и впереди раскинулись пыльные поля, местами затененные кронами хлебных и манговых деревьев. Близ дороги вокруг лачуг росли банановые пальмы и папайя. В земле копошились свиньи и цыплята. Повсюду сновали бесчисленные стайки сопливых ребятишек с гноящимися глазами.

Встречавшиеся иногда некрашеные строения из бетонных блоков с крытой жестью крышей принадлежали, видимо, филиппинцам, побывавшим на заработках за границей. У грузовиков на дорогах были погнутые рамы и покрышки с пролысинами. Длинные джипы с большим количеством хромированных деталей, но слабым двигателем, задыхаясь, взбирались на низкие холмы. Все, кроме деревьев, носило на себе печать нищеты.

Через час шофер свернул с главной дороги и сразу же вид местности изменился к лучшему. Они въехали в маленький городок и покатили по его центральной площади: дома в испанском колониальном стиле в тени манговых деревьев и авокадо, городская ратуша по одну сторону, церковь – по другую, в середине – памятник и шесть каменных скамей.

Миновали город, и дорога шла теперь среди плантаций сахарного тростника. Кругом виднелись загоны для скота, белые каменные стены, ограждающие частные владения, новые, не нуждающиеся в ремонте изгороди. Шофер свернул, въехал между каменными столбами ворот и покатил по длинной аллее, обсаженной деревьями джакаранды [19].

Вдали Трент заметил верховых сторожей с перекинутыми через плечо винтовками. Дождевальные установки орошали изумрудно-зеленые поля люцерны, а дальше тянулись аккуратные ряды фруктовых деревьев. Проехали мимо вертолета, стоявшего на бетонной площадке за стенами, ограждающими выкрашенную в желтый цвет гасиенду [20]. Такие гасиенды можно увидеть и в южной Испании, и в Латинской Америке, если только землевладелец – испанец или латиноамериканец – обладает богатством Креза.

Мощные платаны давали густую тень. Кое-где у источников стояли корыта для водопоя. Здесь же была устроена приступка для всадников – сбитые треугольником бревна с тремя ступеньками на каждой стороне и со столбом коновязи посередине. К одному стволу были привиты ветки красного, белого и розового гибискуса. В тех местах, куда долетали брызги из источников, цвел олеандр. Со стен свешивались ветви бугенвилии.

Дворецкий в накрахмаленном белом хлопчатобумажном костюме открыл дверцы машины и провел Трента через выложенный плиткой двор в тень обширного холла с балками резного дерева и расписным потолком.

В центре комнаты на большом обеденном столе стояла ваза с розами. У стен были расставлены стулья с спинками тисненой кожи и кожаными сиденьями. Висящие на стенах картины представляли собой странную смесь китайского и западного искусства того же раннего колониального периода, что и мебель. Узкие окна защищали прутья черного кованого железа.

Дворецкий раскрыл двустворчатые двери в дальнем конце холла и с поклоном пригласил Трента в гостиную. Отсюда с одной стороны открывался выход в патио, где стояла бронзовая скульптура – слившиеся в объятии юноша и девушка. Вода из рога изобилия, который они держали в руках, стекала в пруд с лилиями. Комната была почти квадратная – четырнадцать метров в длину и в ширину и более шести – в высоту. Вдоль одной из стен шла увенчанная аркой галерея. Трент заметил четыре больших полотна Ван Гога. На двух больших столах колониального стиля стояли железные подсвечники. В стеклянных шкафах размещалась коллекция темно-зеленого нефрита. С потолка свисал на цепях приводимый в движение электричеством вентилятор, он медленно вращался, перекачивая воздух. Из мебели здесь были только расположенные квадратом четыре больших прямоугольных дивана с обивкой из бледно-бежевого шелка.

Высокий европеец в брюках кремового цвета и в спортивной рубашке от Лакоста вышел навстречу Тренту, в то время как старый китаец остался сидеть на диване.

– Уайли, – представился европеец, протягивая Тренту руку. – Ивэн Уайли. Очень любезно с вашей стороны, что вы приняли наше приглашение. Я президент гонконгской компании, именуемой «Кэрнз – Оливер». Может быть, вы слышали о ней?

– Да, – кивнул Трент, и Ивэн Уайли улыбнулся – не из тщеславия, а просто потому, что это облегчало их задачу.

– Сэр Филип Ли, – представил он с легким поклоном в сторону старого китайца в сером костюме. – Мы с ним деловые партнеры, мистер Трент.

– Мне известно, кто такой сэр Филип, – сказал Трент.

– Да, конечно, – Ивэн Уайли, видимо, на мгновение растерялся. Затем предложил:

– Присядьте, пожалуйста.

– С кем из вас я должен говорить? – спросил Трент.

На лице сэра Филипа появилась легкая холодная улыбка. Он взглянул на президента компании «Кэрнз – Оливер» и сказал:

– Ивэн, будьте добры, оставьте нас одних на минуту.

Ивэн Уайли заколебался.

– Это дело вас не касается, Ивэн, – твердо произнес сэр Филип.

– Да, конечно, но…

Преданность Ивэна Уайли не позволяла ему уйти, так что китайский финансовый магнат был вынужден встать и, взяв его под руку, проводить к дверям. Он закрыл за высоким шотландцем двери и остановился, глядя на Трента с другого конца просторной комнаты.