Характерник (СИ) - Ли В. Б.. Страница 82

На совещании, созванном государем перед Рождеством, обсудили военную кампанию на следующий год. Федор сообщил, что в войне против шведов к нам готово присоединиться Датско-норвежское королевство, послы короля Кристиана V передали от него грамоту с пожеланием образовать союз против общего врага. Федор ответил согласием, сейчас стороны прорабатывают совместные боевые действия. По предварительному плану мы начинаем наступление в Корелах и северном Поморье, окружаем шведско-финскую группироку, скопившуюся на перешейке. После ее разгрома занимаем Выборг, при успешном развитии операции идем на столицу финнов Або (Турку). Одновременно союзники выступают на своем фронте от Гетеборга и Кальме на юге до Херьедалене и Емтланда на севере. Датчане и норвежцы намерены вернуть обратно свои бывшие земли, а при удаче прихватить еще чуток шведских - Смоланд и Далекарлию. О полном разгроме шведской армии и захвате всей страны речи нет, союзники признают нереальность подобной задачи, враг им не по зубам.

План в целом реальный, но и не простой, принимая во внимание силу противника, вынудившего в минувшей кампании отступить наше превосходящее численностью войско, а также сложность прохода армии в северном Приладожье (Ладожской Карелии). Здесь множество озер, больших и малых, грунт болотистый, войска могут завязнуть между ними. Надо выслать заранее разведчиков, скрытно от пограничных частей неприятеля разметить маршрут движения. Нужно ожидать от шведов, что они сами начнут наступление от Орешка к Нарве, а также повторят высадку своих войск в Эстляндии или Принавье. Так что разбили армию вновь на три группировки - Нарвскую, будет держать оборону взятых земель, Корельскую и Ладожскую. Основной, ударной группировкой численностью в 40-тысяч бойцов государь поручил командовать мне, как сумевшему наилучшим образом в прошлой кампании взломать оборону противника. Ладожскую 20-тысячную группировку возглавил Яков Волынский, на Нарвскую царь поставил брата, Петра. Наступление назначили на июнь, когда высохнут дороги и пути в Приладожье, но сбор войска пройдет раньше, в мае, надо учить и готовить бойцов, особенно последнего пополнения.

В марте 1696 года в кругу семьи встретил свое сорокалетие, пришла вся родня, в гостиной яблоку некуда было упасть. Попытался посчитать детей и внуков, сбился со счету, почти за сотню. Дым стоял коромыслом, столы ломились от кушаний и напитков, мои жены, а особенно Ксения, расстарались. Были и здравицы, и песни, душевные разговоры, объятия и поцелуи. Радуют старшие дети, своими трудами и заслугами добились немалого. Андрей командует полком, Максим занят ружейным производством, Лиза стала известным в округе лекарем, к ней люди тянутся не меньше, чем когда-то ко мне. Они сами, без моего покровительства, получили признание и уважение людей, мне приятны похвалы о них. Младшие растут им под стать, крепкими и здоровыми, усердно учатся, верю, в жизни они добьются многого. Сам же я чувствую в самом расцвете сил, многое могу и знаю, пройденное за минувшие годы наполняет сердце гордостью, добился собственным умом и старанием с божьей помощью и благословением. Так в душевной неге провел свой праздник, счастье царило в моем сердце весь суматошный день и вечер, а потом отдался безумству страсти с любимой женщиной.

До начала войсковых сборов объехал все земли генерал-губернаторства, в основном остался доволен трудами своих помощников-губернаторов. Дело налажено неплохо, растет население, жизнь людей заметно улучшилась. Только насторожила терпимость, даже потакание властей в Галиции и Прикарпатье обособлению местного люда от российского порядка и духа. Большая часть здешних жителей все еще живет нравами, привнесенными из Речи Посполитой, считают себя выше москалей, как называют переселенцев из восточных губерний, не признают принадлежность к общему народу. Это мне стало сразу заметно при общении с людьми в городах и селениях этих землей, чуждых нашей воле можно было отличить даже тем, что они держались особняком, от них шла неприятная аура пренебрежения и злобы, при разговоре почти не шли на контакт, цедили с неохотой на мои вопросы.

Срочно собрал губернских и уездных руководителей, велел им принять экстренные меры по выявлению и выдворению враждебного люда за пределы нашей страны, пусть уходят к своим прежним хозяевам, нам такая обуза не нужна. Тех же, кто воспротивится, карать по всей строгости, каторжных работ хватит на всех изгоев. С таким наказом оставил этот край, а после проследил его исполнение, нерадивых служивых чинов менял решительно, несмотря на прежние заслуги. За последующие два года депортировали из губернии свыше пятидесяти тысяч отщепенцев, еще десяток тысяч отправили этапами в Сибирь на рудники и стройки, но сумели исправить общий настрой оставшегося люда. Они присмирели, более скрытно проявляли свое недовольство, но на и этом ладно, выселять всех и оставлять пустые земли тоже нельзя. Предпринял все меры для переселения в край русских из других губерний, за годы они разбавили коренных обитателей едва ли не на половину.

В начале мая я с казачьими полками прибыл к месту сбора Корельской группировки - за линией фронта вдоль правого берега Невы с центром у Орешка. Шведские позиции неподалеку, в нескольких верстах, перестрелки и канонада на передовой хорошо слышны в сборных лагерях. Вся группировка, пехотные части и ново созданные артиллерийские подразделения, уже прибыла, расположилась в них. Мы учли прошлое превосходство шведов в артиллерии, создали два дивизиона крупнокалиберных пушек и гаубиц - 18 и 24 фунтовых, предназначенных для взламывания оборонительных укреплений, и два полка 12-фунтовой полевой артиллерии на конной тяге. В каждом пехотном полку ввели пушечную роту с десятком 3-фунтовых пушек, она могла следовать в боевых порядках, не снижая мобильности всего строя. Теперь ни в огневой мощи орудий, ни в подвижности при сопровождении атакующих линий мы не уступали шведам, а даже превосходили.

Пока мы в лагерях в ожидании условленного срока наступления учили бойцов воинской науке, шведы дважды предпринимали штурм нашей оборонительной линии, пытаясь прорвать ее. После ожесточенных боев они отступили, русские войска выдержали их напор, отбили все атаки. В артиллерийском поединке наши канониры не уступили, подавили своими полевыми пушками вражеские батареи, сами неся немалые потери от их губительного огня. И когда пришел наш час, земля задрожала от разрывов тяжелых снарядов, в сражение вступила артиллерия прорыва. Она последовательно, участок за участком разметала редуты и бастионы противника, заваливала рвы, сносила валы и эскарпы, капониры. Противник ничего не мог противопоставить огню дальнобойных орудий, после многочисленных жертв отступил на вторую линию обороны.

Наша пехота немедленно перешла в наступление, заняла оставленные врагом позиции, за нею подтянулась полевая артиллерия, остановила плотным огнем разрывных снарядов и шрапнели попытавшегося контратаковать неприятеля. Редкие прорвавшиеся группы расстреляли картечью из трехфунтовых пушек и пулями дальнобойных винтовочных зарядов, не дав им приблизиться и открыть огонь. Подтянули к взятой линии тяжелую артиллерию, она вновь приступила к обработке уже второго эшелона обороны шведов, все повторилось, мы через сутки перешли на новые позиции. Попытку контрнаступления противника подавили огнем всей артиллерии и окопавшейся пехоты, потеряв почти треть своего состава, неприятель отступил на последнюю линию. Не стали преследовать его, продолжили свои методичную и, как видно, успешную тактику взлома обороны.

Уже к концу первой недели боев на нескольких участках фронта мы прорвали укрепления шведов по всей глубине, казачьи полки пошли в стремительный марш по тылам, за ними пехота, окружая всю оставшуюся группировку противника. На этот раз шведам не удалось уйти, казаки-драгуны отрезали им путь отступления, в кольцо окружения попали более 12-тысяч человек. Две недели ушло на уничтожение группировки, мы не торопились, не бросили пехоту и казаков на прямой штурм с неизбежными потерями. За дело взялась полевая и полковая артиллерия, выбила остатки вражеский батарей, а потом принялась безнаказанно выкашивать часть за частью королевское войско. Надо отдать должное мужеству окруженных, они не сдавались несмотря на всю безнадежность своего положения, несколько раз контратаковали, пытаясь разорвать кольцо окружения. Только когда по моему приказу прекратили огонь, отправили парламентера с довольно мягкими условиями капитуляции, даже с сохранением личного оружия офицерам и генералам, командование противника согласилось на сдачу в плен.