Созвездие Девы (СИ) - Крылатова Екатерина Александровна. Страница 19
Похожа на меня? Разве что цветом волос или пятном на платье. Совсем иные черты, иной взгляд, иная улыбка. У нас никогда не было такой родственницы.
- Хочу попробовать создать кошку!
Зверь вышел каким-то странным: кособоким, разноглазым и к тому же в красную полоску. Я с сожалением развеяла беднягу и поначалу не решилась повторить эксперимент. Перед глазами до сих пор стояла Ксюша, а простая кошка не желала представляться как следует. Вот и результат.
Артемий посоветовал не переживать: фантазия – штука нравная, можно думать о белой кошке, но выйдет зеленая в крапинку. Или желтая в квадратик. Достаточно отвлечься на секунду, и пожалуйста.
- Потренируешься на досуге, и всё получится. Только убирать не забывай. Тетради…
- Ты разрешаешь мне колдовать без присмотра?!
Ладонь на животе шевельнулась, занимая удобное положение.
- По-хорошему, еще рановато, но да. Мне придется ненадолго уехать, а случай может быть всякий.
- Уехать? – тусклым голосом переспросила я. Более-менее приличный зверек укоризненно мигнул и исчез.
- Ненадолго. Отвезу мать в Рязань, разберусь с квартирантами, найду одного полезного человечка. Неделя, если повезет – меньше, но съездить надо. Мать останется там: здесь ей делать нечего, нервотрепка одна.
Верное слово – нервотрепка. Галина упорно не желала разводиться, и судебное разбирательство отложили на три месяца. «Суд вправе принять меры по примирению супругов» или что-то в этом роде. Форменное издевательство, а не примирение! Умный опытный адвокат по семейным делам, к которому обратился Артемий, стремился минимизировать срок и заодно вести дело к завершению, но из-за наличия несовершеннолетнего ребенка, проблем с разделом имущества и канителью с квартирой процесс развода мог затянуться на годы.
«Она с вашей шеи не слезет, – вздыхал адвокат, сам трижды разведенный и четырежды женатый. – Чуть двинемся вперед, и сразу что-то новое всплывает! Упорная баба. Другие сразу сдаются, а этой море по колено. Разобраться разберемся, однако точного срока не назову. Прессовать вы не согласились, справки липовые отвергли, вот и канителимся теперь!» – с сарказмом добавил он.
Пока длилась судебная тяжба, Воропаев искал покупателя на квартиру и практически нашел, оставалось лишь согласовать сумму. Проблем с куплей-продажей и сопутствующими формальностями возникнуть вроде не должно.
Другое дело, что страдали стороны невиновные – Марина Константиновна и Павлик. Бабушка настаивала на том, чтобы забрать внука к себе, пока всё не уляжется. Галина скрипнула зубами, но согласилась: ребенок-то здесь совершенно не при чем.
- Когда уезжаете?
- Послезавтра. Туда и назад, оглянуться не успеешь, как вернусь.
- Вместо тебя останется Полянская?
- Да, замещает обычно она.
Разговор не клеился. Неприятные новости сообщены, приятных пока не предвидится…
- О чем ты думаешь? – вдруг спросил он.
- О тебе, о нас, о том, что будет. Об этих перстнях дурацких, о магии, о кошках и почему-то об Ульяне, – еще о Ксюше, но о ней я умолчала. – А ты?
- О том, что ты чудесно рисуешь, – кивок в сторону «Вида из окна».
- Издеваешься?!
- Даже не думал.
- Картине сто лет в обед, со школьных времен осталась. Теперь я почти не рисую. Так, балуюсь иногда, – призналась я.
- Покажешь?
Пожала плечами. Не люблю демонстрировать «шЫдевры», но если просит…
- Выпустишь – покажу.
Альбом с рисунками лежал в ящике стола, с недавних пор я перестала его прятать. Новые работы появлялись всё реже и реже: не было вдохновения, а последние и вовсе напоминали шаржи. Вернувшись на законное место, я не без смущения протянула альбом. Чувствую себя голой в толпе.
- Ничего себе баловство! – Артемий с неподдельным интересом разглядывал рисунки.
В основном портреты, лишь три или четыре панорамы улиц, один кот и вход в нашу больницу. Попадались этюды акварелью, но большая часть работ – карандашные зарисовки наспех, без проработки деталей. Однокурсники, случайные прохожие, отец с трубкой, мама в цыганской шали, Анька, интерны и медсестры, взъерошенный Сева. Крамолова совсем не похожа, здесь она слишком добрая, а вот тут – прямо вылитая. Сонечка с бумагами, Авдотья Игоревна на посту… Воропаев, шесть разных портретов, по одному в месяц.
- Рембрандт отдыхает. Или он пейзажи писал?
- Почему, портреты. Но до Рембрандта далеко, уж поверь, – рассмеялась я. – Что ты об этом думаешь?
- Если отбросить субъективность и мой совершенный дилетантизм в искусстве, ты талант. Умеешь чувствовать людей.
- Скажешь тоже, талант, – щеки предательски вспыхнули. Но приятно.
- Не прибедняйся. Это не комплимент, а признание достоинств, помимо готовки и вышивания крестиком.
Надо же, запомнил. Потом обязательно ввернет в самый подходящий момент, с него станется. Держу пари, в идеально организованном мозгу Артемия имеются особые папочки, куда он старательно собирает компромат на каждого знакомого. Как иначе объяснить тот факт, что он не забывает ни единой мелочи, лицеприятной для человека или не очень?
Мы прекрасно уместились на моей кровати, осталось даже место для кота, чья недовольная морда высунулась из-под одеяла. Придавили пару раз, но он не ушел. Иллюзорный перс свернулся на воропаевском свитере, моя кофта укрывала его на манер пледа.
Косу мне безжалостно расплели, не обратив на возмущенный писк: «Куды?! Я с ней полчаса вошкалась!» никакого внимания. Ах вот вы как, сударь! Я не злопамятная, но на память не жалуюсь. Проверила, боится ли Воропаев щекотки. Оказалось, что боится, но не так сильно, как хотелось бы.
- Вер, перестань! – взмолился он, утирая слезы. – Хватит с меня!
- Сдаешься?
- Сдаюсь! Сдаюсь!
Раздувшись от гордости, как лягушка, на мгновение потеряла бдительность. Ох, зря!
Не церемонясь особо, меня подмяли под себя и защекотали до икоты. Я сердилась, перемежала ругательства истеричным хихиканьем, но не слишком сопротивлялась. Увернуться и…
- Размечталась, – он от души наслаждался моментом, созерцая красную лохматую меня.
- Так не честно!
- Зато эффективно.
- Слезь с меня!
- Отсюда вид лучше.
- Пожалуйста. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! – заскулила я.
- Ммм... нет.
- Слезь сейчас же!
- А то что?
Нет, ну точно издевается! Впрочем, в мире всегда есть место сюрпризу. Я перестала дергаться, улыбнулась как можно невиннее… Такой подлости, как поцелуй, тиран и сумасброд точно не ожидал. Теплые, чуть солоноватые губы ответили моим, заставляя приподнять голову. Приятно, но шея затекает.
- Согласен, это аргумент…
На боку было гораздо удобнее, больше простора для творчества. Он играл с моими губами, чуть прикусывая, но не стремился полностью подчинить, сломить волю. Легкие начало сдавливать от недостатка кислорода так, что голова закружилась. Поцелуи сместились к виску, позволяя вдохнуть, а затем по скуле, к подбородку и ниже – к шее. Пульс зашкаливал до легкой боли, меня бросало то в жар, то в холод.
- Тш-ш, успокойся немного. Так до разрыва сердца недалеко, – спокойный – практически спокойный, – шепот. Рука Артемия слегка приподняла мою футболку и погладила влажную спину, заставляя выгибаться навстречу. Власть над телом вернулась вместе с возможностью дышать.
- Мой… только мой, – выдохнула я, – больше ничей…
- Вера…
Он нежно целовал мою шею, исследовал вырез футболки, любое мимолетное касание отзывалось пульсацией внизу живота. Мне тоже хотелось гладить его, попробовать на вкус кожу. Расстегивание рубашки было встречено радостным вздохом. Улыбаясь, я потерлась щекой, вдохнула его запах, коснулась приоткрытыми губами, лизнула…
Полурык-полустон, и я больше не принадлежу себе, а нежность сменяется бесконтрольной страстью. Часть меня захлебывается восторгом, ей безумно нравится происходящее, но другая часть, больная и озлобленная на весь мир, кричит не своим голосом и в панике вырывается.