Нарушенное обещание - Лондон Стефани. Страница 21

— Я знаю, есть то, что мне следовало ценить гораздо больше.

Кол пересек комнату и остановился перед Элис. Опустившись на колени, он откинул ее на спину, так, что смог склониться над ней и покружиться языком по животу. Теплое дыхание защекотало ее кожу.

— Мне следовало ценить тебя, Элли, а не бежать прочь. Я…

— Перестань. — Она уперла руки ему в плечи и оттолкнула его. — Пожалуйста, перестань.

— Что?

Усевшись прямо, Элис ощутила досаду и смущение, осознав: ну вот, уже началось! Ее неспособность говорить о чувствах или просто слушать Кола воздвигала между ними барьер, и сейчас былые комплексы и сомнения пробудились снова.

— Я не хочу ввязываться в это.

— Ты не хочешь ввязываться в это после всего, что было?

Паника нарастала, сжимая горло Элис, угрожая задушить ее.

— Я не хочу ввязываться в это, и точка.

— Рано или поздно тебе придется в этом разобраться. — Кол встал, и его огромная тень нависла над ней.

— И кто же это говорит?

— Это говорит парень, которому не помешает немного терпения, чтобы этого дождаться. — Он повернулся и направился в ванную.

Элис хотелось окликнуть его, но слова застряли в горле. Он уже бросил ее однажды — и непременно сделает это снова. Так, может, позволить ему уйти прямо сейчас, не оттягивать неизбежное? Не лучше ли разорвать все одним махом?

— Я… — Ее голос ослаб, сойдя на нет.

Кол остановился в проеме двери ванной и обернулся, словно что-то услышал, но, когда Элис так ничего и не сказала, молча закрыл за собой дверь.

Лицо, смотревшее на него из зеркала, явно не стоило никому демонстрировать. Две темные брови резко, будто рассекая кожу, сдвинулись на переносице. Челюсти сжались, грудь вздымалась и падала в такт тяжелому дыханию.

Ну и ну, вылитый отец!

Какое-то время Колу удавалось держать свой взрывной темперамент в узде. Он свел потребление спиртного к минимуму, а в неудачные дни и вовсе избегал алкоголя. В подпитии отец всегда давал волю гневу, и Кол не хотел рисковать. Он сохранил спокойствие даже тогда, когда в его офис заявился репортер, который выпытывал, является ли Хиллам его настоящей фамилией. Видимо, он недостаточно глубоко захоронил свое прошлое — ему стоило выбрать фамилию, далекую от его реальной.

Но Элис заставила его ощутить каждую эмоцию, которую он переживал. Она не умела демонстрировать собственные чувства, но с необычайной легкостью околдовывала его.

Кол с трудом удерживался от желания двинуть кулаком в стену. Ну почему он так хотел ее, когда она столь явно его не желала… во всяком случае, не физически? Ну неужели он был таким жалким, никчемным, что мог любить лишь ту, что не отвечала ему взаимностью? Так это было наследство, которое буквально вколотил в него родной папаша?

Кол стал делать дыхательные упражнения, к которым прибегал всякий раз, когда чувствовал, что отчаяние берет верх. Медленно вдохнуть, досчитать до пяти, медленно выдохнуть.

— Кол?

— Нам нужно собираться, Элли. — Кол прижал рукой дверь, сгорая от желания распахнуть ее и притянуть Элис в свои объятия. Но это ничего бы не решило. — Прости. У меня не слишком хорошо получаются все эти разговоры.

Обвив пальцы вокруг дверной ручки, Кол размышлял, стоит ли впускать Элис.

— Не открывай дверь, — попросила она, будто прочитав его мысли. — Возможно, мне будет легче говорить, если я не буду волноваться о выражении моего лица.

— О чем ты?

— Я знаю, мое лицо выглядит ужасно, когда я пытаюсь говорить о чем-то сложном…

— Элли, твое лицо прекрасно. — Вздохнув, Кол прислонился лбом к двери. — Твое лицо заставило бы художника плакать от счастья.

— Вот только не надо ехидничать!

— Я и не ехидничаю. — Он действительно говорил серьезно.

Помнится, в школе Элис невольно отравляла жизнь своему брату. Все без исключения парни хотели встречаться с ней, и Рич угрозами гнал их куда подальше… даже его, Кола. Порой он искренне жалел Рича, уступавшего сестре по всем статьям. Элис была лучшей ученицей и всеобщей любимицей, звездой балета и вдобавок просто ослепительной красоткой.

— Я хотела сказать, что не могу даже выразить эмоции на своем лице.

И Кола осенило, что именно она имеет в виду — словно на место встал кусочек головоломки.

— Кто, черт возьми, сказал тебе это?

— Мне твердили об этом в балете. А еще я встречалась с парнем, который говорил, что мое лицо напоминает кирпичную стену.

Повисло молчание. Кол подавил гнев, вспыхнувший внутри, будто кто-то чиркнул там спичкой.

— Что ж, тот парень явно делал что-то не так, потому что прошлой ночью я видел на твоем лице всю гамму чувств, вплоть до самых оттенков эмоций.

— Он был прав. Я совершенно не справляюсь со всей этой эмоциональной чепухой.

— Я открываю дверь. — Кол повернул ручку двери и вышел из ванной.

На долю секунды на лице Элис мелькнуло потрясение, но потом в глазах застыло бесстрастное выражение, а губы сжались в тонкую ниточку. Это была ее обычная хладнокровная маска, которую Элис надевала, когда чувствовала себя в опасности, неуверенно или уязвимо.

— Я вижу тебя, Элли. Вижу, что творится в твоей голове… — Кол сжал лицо Элис в ладонях и удержал ее на месте, когда она попыталась вывернуться. — С тобой все в полном порядке.

Она прикусила губу и посмотрела на него, но маска упорно скрывала ее чувства. Открыв дверь, Кол разрушил миг откровения.

— А, ладно, забей, — с дерзкой веселостью бросила Элис, изобразив на лице улыбку. — Сегодня твой день. Ты прав, пора собираться.

— А что ты собираешься надеть? — Кол посмотрел на футболку, которую она выдернула из его чемодана, и его взгляд невольно задержался там, где мягкая серая ткань скользила над вершиной ее крепких бедер.

Трусики Элис свисали с кресла в углу комнаты, а топ валялся скомканным на полу. У Элис уже не было времени поехать домой и переодеться, так что оставалось придумать что-то на ходу.

— Это? — Она взглянула вниз, на футболку, а потом снова посмотрела на Кола. — Или нет?

— Только не думай, что я забыл о нашем разговоре. — Наклонившись, Кол прижался к Элис лбом, и боль прожгла все внутри, когда он заметил мелькнувшую в серых глазах вспышку страха. — Мы продолжим его вечером.

— И кто же это говорит? — Элис скрестила руки на груди, от чего футболка задралась и почти выставила напоказ то место, которое Кол так основательно исследовал ночью.

Он отмахнулся от возбуждающего ноющего чувства, заставлявшего его плоть раздуваться.

— Я говорю. — Он прошагал к шкафу и вывалил оттуда одежду. Раскидав вещи, он бросил Элис белую хлопковую рубашку. — Если закатаешь рукава, вполне сгодится. А вот с нижним бельем я помочь не могу. Придется тебе пойти без трусиков.

Она взяла свои джинсовые шорты и натянула их, не отрывая от него взгляда. Кто-то там, на небесах, решил наказать его? Как же он сможет концентрироваться на работе весь день, осознавая, что на Элис надета лишь его рубашка и ничего под этими крошечными шортами? Сущая пытка!

Элис стянула футболку через голову, накинула рубашку, завязала ее на талии и закатала рукава. В белом хлопке на фоне линялой джинсы ее кожа засияла, и с этими растрепанными белокурыми волосами Элис выглядела воплощенной фантазией.

— Готов? — Она взяла сумочку и направилась к двери.

— По-моему, я никогда не буду готов, — проворчал Кол себе под нос.

К тому моменту, как они добрались до делового центра, удобно расположенного через дорогу, все вокруг уже было заставлено машинами. Нынешняя конференция была не такой насыщенной, как некоторые другие, на которых Колу доводилось присутствовать в Штатах. Здесь не было такого количества участников в деловых костюмах, да и остальной публики оказалось меньше. Но гул голосов наполнил воздух, и внутри у Кола все перевернулось при мысли о том, каким огромным покажется заполненный зал.

Капельки пота заблестели на брови, во рту пересохло. Сердце заколотилось, а дыхание стало тяжелым, судорожным. Кол собирался было отвлечься какой-то пустой болтовней, но тут Элис взяла его за руку и сжала. Она не повернулась к нему, она вообще не произнесла ни слова. Элис просто держала его за руку, и простая искренность этого жеста говорила гораздо больше любых слов или взглядов.