Хорошая девочка попадает в неприятности (СИ) - Подольская Софья. Страница 28

— Это было бы свинством с моей стороны. Будить вас после такого заплыва, да еще в законный выходной, — мягкие интонации действовали не хуже объятий моря. — Выспались?

— Похоже, да, — отряхнул руки, успокаиваясь, потер глаза, — а чем вы все это время занимались?

— Ракушки собирала, потом перебирала, думала, смотрела на закат, отдыхала. Чудесно провела время.

— А ведь у меня было столько запланировано, — Бриан с досадой взъерошил волосы.

— Зачем?

— Честно?

— Ну, как всегда.

— Хотел произвести впечатление.

— План сработал. Сегодня вы произвели на меня отличное впечатление.

— Тем, что притащил сюда и оставил в одиночестве на полдня?

— Тем, что были собой, — в голосе читалась благодарность, — не магистром, не лордом, собой. И теперь я могу совершенно честно сказать. Бриан, вы мне нравитесь.

— Лена, вы — очень странная женщина.

— Знаю, — пожала плечами, — доставите меня домой?

Он одевался в полной тишине. Лена прощалась с солнцем Саварры, задумчиво глядя в безбрежную даль. Бриан сел рядом, отряхнул ноги от песка и натянул сапоги. Не нарушая благоговейного безмолвия они дождались последнего луча и покинули это чудесное место.

Поглазеть на Рина сбежалась вся деревня. Маг. Столичный. Магистр. Да еще тот самый. Что скрывалось за последним никто не знал, но веса внезапному гостю явно добавилось. В переносном смысле. Так то он по общему мнению, высказанному позже и втихаря, вообще оказался какой-то несолидный. Ни тебе почтенного возраста, ни стати, ни манер, ни гладкости речи. Ни посоха. Последний факт особенно расстроил малышню, которой очень хотелось этот самый посох потрогать. Можно было, конечно, потрогать мантию, но боязно. Вдруг еще в жабу превратит.

У дома Нарры, сестры Сольвейг, моментально собралась толпа. Люди заглядывали в окна, пытаясь получше рассмотреть редкого гостя. А тот сидел за столом рядом со старостой и, выслушивая рассуждения почтенного мужа об урожае, прогнозах на зиму, политике короля и нравах современной молодежи, мечтал оказаться у себя в лаборатории. Или на кухне у Лены. Главное подальше. Поэтому когда пятилетний сын Нарры, набравшись смелости, спросил странного дядю, умеет ли тот показывать чудеса, Рин моментально разулыбался, извинился перед старостой и хозяйкой, и, подхватив ребенка на руки, вышел во двор.

— Значица, жених твой?

Староста, недовольный поведением гостя, осуждающе погладил бороду. Сольвейг опустила глаза и покраснела.

— Ты б кормила мужика что ли. Вон балахон аж болтается.

Сольвейг покраснела еще сильнее.

— Ладно, — грузно встал из-за стола, — вам, потрещать наверняка надо о бабском. Пойду посмотрю, что там за охи во дворе. Бывай, Нарра.

Хозяйка поклонилась. Поблагодарила за визит, а когда староста вышел, со слезами бросилась обнимать долгожданную гостью.

Давая Сольвейг возможность пообщаться с сестрой, Рин развлекал деревенских почти целый день. Сначала тешил иллюзиями, до которых охочими оказались не только малыши. Потом по просьбе предприимчивого старосты пошел посмотреть поле, внезапно переставшее родить, после визита заезжего мага. Тот обещал невиданные урожаи при условии проведения специального семидневного ритуала. Эти дни шельмец жил у старосты на всем готовом. А еще стребовал два серебряка аванса и три после завершения процедуры. Чары разумеется продержались недолго, но проходимца уже и след простыл.

Рин разбирал чужие плетенья, вспоминая про себя все крепкие словечки, когда-либо услышанные от Лены. Имя умельца, конечно, записал, но сомневался, что найдет его в списках выпускников. Зато в розыск объявить за шарлатанство и подлог решил твердо. Потому и заклинания чужие разворачивал неспешно, аккуратно, запоминая особенности. Любопытные деревенские держались на почтительном расстоянии, перешептываясь. Мол, тот, прошлый как-то солиднее все делал. А этот стоит смотрит куда-то, бормочет, руками водит, потом опять смотрит. Ни дыма тебе цветного, ни грохота, ни лучей с небес. А мантия, так мантия и у того была. Даже богаче, расшитая вся. И посох. А этот плохонькой какой-то, несолидный.

Закончив, Рин отказался от приглашения старосты отужинать и вернулся к дому Нарры, сопровождаемый неугомонной малышней. И от нечего делать, взялся проверять всех на магические способности. Потом вылечил несколько сопливых носов, разбитых коленок и один старый перелом. И пока мамы не разобрали сопротивлявшуюся ребятню по домам, рассказывал сказки, когда-то давно прочитанные у Лены.

Нарра, наблюдавшая в окно за этой умилительной картиной, улыбнулась и подозвала сестру.

— Смотри как у него с детворой хорошо получается.

— У него со всеми хорошо получается, — с готовностью согласилась Сольвейг.

— Вот и не проворонь мужика! Магистр Ринвальд, идите ужинать.

Ужин Рину понравился куда больше обеда со старостой. Нарра подкладывала ему лучшие куски, расхваливала Сольвейг, шпыняла детей, чтоб вели себя прилично, и всячески стремилась угодить столичному гостю. Рассказывала потешные истории и сама же смеялась громче всех. Идиллию нарушил громкий стук и крик:

— Нарра, открывай, змея!

— Ох, да что бы тебе пусто было! — всполошилась хозяйка и выбежала из дома, прикрыв дверь.

Сольвейг успокоила детей и ответила на вопросительный взгляд Ринвальда.

— Муж сестры. Неплохой, когда не пьет. Только вот в последнее время совсем сдал, вот Нарра и не пускает в дом.

Рин задумался, смешно нахмурив лоб.

— Могу сделать чтобы не пил. Только заклинание еще сырое. Поэтому пока вообще хмельного в рот не возьмет. Ни капли. Но я потом обязательно доработаю, оно у меня в планах на следующий месяц. Такая проблема интересная, оказывается…

— Правда можете? — Сольвейг с надеждой посмотрела на Рина.

— Если думаете, что так будет правильно.

— Да! Пожалуйста, магистр Ринвальд.

— А беан Нарра не будет против?

— Сестра спасибо скажет, — уверенно закивала Сольвейг.

— Хорошо. Я сейчас.

Этот вечер Симус О`Грейди потом называл самым черным в жизни. Во-первых, было темно. Во-вторых из-за цвета мантии страшного человека, изменившего самую суть Симуса. И, в-третьих, потому, что после первых слов на непонятном языке, глаза его окутал мрак, и в себя Симус пришел только на следующее утро. Под окном собственного дома. На траве. Отвратительно трезвый. С тех пор за неимением других занятий сделался он образцовым хозяином и семьянином, а супруга его неустанно благодарила Великую Матерь за магистра Ринвальда и его чары. Справедливости ради заклинание Рин потом доработал, но Нарра наотрез отказалась что-либо менять. Работает, и славно. Вот и не надо туда лезть. Единственной, кто пожалел насильно протрезвленного Симуса, оказалась Лена.

— От жалко паца… мужика!

Хлопнула по столу, смеясь, а потом, сурово посмотрев на Рина, добавила:

— Чтобы на меня никогда!

Глава 15

До Дингалоу Талли добрался быстро, проделав часть пути на телегах сердобольных крестьян. Те останавливались, едва завидев арфу, и сами предлагали подвезти. Денег, разумеется, не брали. Бард платил им песнями или веселыми историями, и попутчики расходились довольные друг другом. Миновав городские стены, Талли разыскал таверну, где остановились столичные актеры, и после долгих приветствий пробился наконец-то к мастеру Обри. Тот был задумчив, меланхоличен и нетрезв. Завидев Талли режиссер вскочил, схватил того медвежьими лапищами и прижал к тунике, щедро пропитанной элем. Бард задержал дыхание.

— Талли, друг! Какими? А, впрочем, какая разница! Выпьем?! — объявил во всю мощь своей выдающейся глотки.

— Потом, друг Обри, потом. Ты мне скажи лучше, долго еще тут торчать собираешься?

— Да у меня в печенках уже этот Дингалоу сидит. Но народ пока ходит, так что, сам понимаешь…, - мощно вздохнул, обдав Талли сильным пивным духом.

— Тогда командуй своим собираться.

— И куда ты предлагаешь податься? В Кэдлоу? Лемеррек? Дарн?!