Проклятие заброшенного замка (СИ) - Русанов Владислав Адольфович. Страница 2

— А что, если?..

— Жрец Хортала, ты действительно веришь, что исчадьям Преисподней нужен огонь, чтобы согреться в дурную погоду? — улыбнулся Лучник. — Кто бы там ни был — он из плоти и крови. А, значит, бояться нечего.

Они завели коней в обширное темное помещение. В окружавшем их мраке слышалось сопение нескольких крупных животных. Элия судорожно вздохнул и, щелкнув пальцами правой руки, сотворил шар величиной с кулак, горящий неярким белым светом.

— В этом не было нужды, — заметил Бренд. — И так сразу слышно, что это лошади.

— Я не какой-то там варвар, чтобы так полагаться на свой слух и нос, — огрызнулся его спутник. — Мне нужно посмотреть, чтобы убедиться.

Улыбаясь, Бренд ослабил подпруги на седле гнедого и крепко привязал повод к передней луке. Он не обижался на своего товарища и, тем более, не мог заподозрить его в трусости — Элия не раз проявлял отвагу, достойную воина, а не священнослужителя. И сейчас им двигала всего лишь разумная осторожность, возможно лишь чуть-чуть большая, чем необходимо. Бренд снял переметную суму и, повесив ее на плечо, подождал пока жрец устроит своего мерина. Затем они вместе двинулись по выщербленной лестнице наверх.

Шедший первым Бренд остановился на пороге обширной комнаты, освещенной веселыми сполохами горящего в центре костра. Замешкавшийся Элия поспешно убрал магический шар.

Вокруг костра сидело трое пестро одетых мужчин. Тут же валялись два изрядно опорожненных винных бурдюка и объедки плотной трапезы. На протянутом под потолком аркане из сыромятной кожи сохли три добротных плаща.

— Да ниспошлют вам удачу ваши боги, — сказал Бренд, подходя к огню. — Надеюсь, по закону гостеприимства, вы не откажите двум усталым путникам в крохе тепла от вашего очага?

С этими словами он присел, положив рядом с собою седельный вьюк.

— Благослови вас Хортал, — добавил Элия, опускаясь рядом.

Трое хозяев комнаты мрачно переглянулись. Один из них, высокий худощавый мужчина с жесткими черными волосами и массивной серьгой в правом ухе заметил:

— Мы первыми нашли этот приют. Почему мы должны делить его с вами?

— И оставь свои благословения при себе, пузан, — прорычал сидящий справа от него смуглый курносый здоровяк.

— Это, по меньшей мере, неучтиво, дети мои, — проговорил Элия. — Мы не стесним вас. Еда и питье у нас с собой…

— А учтиво вламываться без разрешения и приглашения туда, где люди отдыхают от трудов праведных и занимаются своими делами, которые вас не касаются, да и касаться не могут? — едко спросил брюнет с серьгой.

Бренд скользнул взглядом по рукояткам кинжалов, торчащих за кушаками сидящих напротив него людей. В его душу начали закрадываться смутные сомнения.

— О, если бы здесь была еще одна комната, — продолжал оправдываться Элия, — мы бы охотно заняли ее, но… Если вы желаете, мы можем оплатить ваше гостеприимство.

— Конечно, вы оплатите, — сказал третий, до сих пор молчавший, человек, отличительной чертой которого была намотанная на голову красная тряпка. — Знаешь ли ты, жбан благочестия, и ты, каллеронский ублюдок, с кем разговариваете?

— Кажется, знаю, — взгляд Бренда стал холоден, как горный хрусталь. — С трусливыми шакалами, грабящими забитых крестьян и одиноких беззащитных путников. Посмотрим, как вы завоете, встретив волка, пусть даже каллеронского происхождения.

— В чем-то ты прав, северянин, — хищно оскалился черноволосый обладатель серьги. — Да, ты правильно догадался. Мы — разбойники. Но не шакалы, а вольные лесные волки. Хозяева этих земель. Не чета тебе, приблуда. Юбочник.

— Гарубан, — воскликнул курносый. — Позволь, мне вышвырнуть этого волосатого урода туда, где ему место — на кучу дерьма!

— Изволь, — улыбнулся главарь.

— Дети мои, — еще раз попытался призвать к миру Элия. — Может быть, все-таки разойдемся по-хорошему?

Разбойник, не обратив внимания на его слова, вскочил на ноги и, поигрывая вытащенным из-за широкого пояса кривым кинжалом пошел к Бренду.

— Ты считаешь себя отважным боевым котом, бесштанный? Посмотрим, как ты завизжишь, когда я подрежу тебе уши. Ого! Я вижу золотишко в твоем левом ухе. Сгодится для начала!

Его рука с оружием метнулась вперед, но еще быстрее поднялась навстречу кисть Бренда, перехватив запястье атакующего. Лучник резко рванул разбойника на себя, упираясь одновременно ногой ему в живот, и перекувыркнулся через спину назад. Курносый, увлекаемый инерцией своего выпада и силой рывка каллеронца, описал крутую дугу в воздухе и подобно мешку с половой приземлился на каменные плиты пола.

Бренд все еще продолжал удерживать его руку с кинжалом. Не давая противнику опомниться, ударил предплечьем левой руки по вывернутому локтю разбойника. Раздался хруст, сопровождаемый криком боли и бессильной ярости.

— Ну вот. Один шакал уже скулит, забыв о своей смелости и потугах быть волком, — произнес, выпрямляясь, молодой человек.

Гарубан и человек в красной тряпке вскочили на ноги и, размахивая изогнутыми саблями збедошской работы, бросились в атаку. Бренд встретил их натиск правым мечом, считая ниже своего достоинства обнажать против разбойников оба клинка. Ловким движением руки он зацепил клинком за крестовину эфеса сабли главаря и обезоружил нападавшего. Повернувшись ко второму он увидел, что тот лежит на полу без признаков жизни, сбитый с ног неожиданной подножкой невозмутимого Элии.

Гарубан схватился было за кинжалы, но остановился, почувствовав легкий укол меча Бренда в грудь. Взгляд его встретился с холодными фиолетовыми глазами северянина.

— А теперь, пошли прочь, — твердо сказал Лучник и немного усилил давление на клинок, заставив разбойника попятиться. — Плащи и лошадей можете взять, но больше ничего. Я прослежу. Ну, живее…

— Потроха Шимана и задница Ахарата, — процедил сквозь зубы Гарубан, но подчинился.

Вдвоем со стонущим курносым они подняли оглушенного при падении сотоварища и с полупросохшими плащами в охапке спустились на первый этаж. Шедший с обнаженным мечом позади них Бренд удостоверился, что разбойники взяли именно своих коней, и вернулся к огню.

Элия уже вовсю хозяйничал в комнате. Он подбросил хвороста в ослабевший костер, отчего пламя вспыхнуло с новой силой, развесил свой балахон и плащ Бренда, сброшенный во время короткой схватки, на веревке и начал извлекать из вьюков хлеб, копченое мясо и твердокаменный острый сыр.

— Теперь ты убедился, что за нечисть поселилась в этом замке? — усмехнулся Бренд, сгребая оставшиеся от сбежавших разбойников овчины в кучу и усаживаясь.

— Да, легко запугать доверчивых селян… — жрец встряхнул полупустой мех, а потом пригубил его содержимое. — Гм, недурное кино. Несколько кисловато, на мой вкус, но в целом…

— Дай-ка и мне хлебнуть, — Бренд придвинул ноги к огню. — По моему, мы заслужили маленькую передышку в тепле и уюте…

Элия уже не мог отвечать, поскольку за обе щеки уписывал скудные припасы. Чтобы не остаться на ночь голодным, Бренду тоже пришлось основательно приналечь на еду. Через некоторое время, отбрасывая в сторону опорожненный мех, священнослужитель отметил:

— Как ты думаешь, Лучник, они могут вернуться?

— Кто знает? — пожал плечами Бренд. — На всякий случай придется спать по очереди.

— Тогда ложись первым, — сказал Элия. — Когда начнется Час Крысы, я разбужу тебя.

Бренд не заставил себя долго уговаривать и растянулся на шкурах, положив один меч по многолетней привычке у правой руки. Приятное тепло: снаружи — от костра и изнутри — от вина, подействовало расслабляюще и он заснул глубоким крепким сном. Последним образом, запечатлевшимся в его глазах, был Элия, жующий нарезанный толстыми ломтями хорошо прокопченный окорок оленя и прихлебывающий вино прямо из горловины второго бурдюка.

Внезапно возникшее острое чувство опасности вывело Лучника из блаженного состояния дремоты. Он открыл глаза, рука привычно сжала эфес меча. Однако, на первый взгляд, ничего страшного не грозило ни ему, ни его товарищу. Элия мирно сидел у опустевшего меха и ковырялся обгоревшей палкой в углях ослабевшего костра.