Меч в снегу (СИ) - Блотнер Всеволод Александрович. Страница 3

Странно, но она почти не чувствовала запаха. Однако дуновение вопреки всякой логике не прекратилось, а неожиданно перешло в легкий, но постоянный ветерок, словно кто-то открыл окно, пустив в комнату сквозняк. После этого человек поднял руку и два-три раза начертил в воздухе перед ее глазами некое подобие ромба, потом поднес руку к столу и неожиданно сорвал красный цветок, вышитый на краю скатерти. Изумившись, Соня придвинулась поближе и начала внимательно разглядывать цветок. Без сомнения сейчас он составлял часть узора. В этот момент стол начал вращаться. Скатерть заволновалась, в одно мгновение цветы сорвались с ее поверхности и в беспорядочном хороводе закружились вокруг Сони. Хассан-Караи выхватил один и поднес к ее лицу. На Соню повело густым незнакомым ароматом.

Клоун-зазывала подошел к девушке, которая одиноко стояла у входа в цирк. Вечерело. Из-за тонкого брезента доносился хохот и аплодисменты. Представление шло во всю.

— Ну что, так и будешь стоять. — Ворчал он. — Я же говорил, покупай билет и проходи. А если нет денег, то нет и цирка. Иди домой… Хватит здесь стоять…

Соня, словно сбросив с себя оцепенение, огляделась. Солнце уже скрылось за горизонтом, успев окрасить облака в тускло-оранжевый цвет. Вдоль берега, мелко перебирая руками, гонялась за чайками распиленная женщина. Чайки лениво поднимались в воздух и снова садились на мокрый песок.

— Кто она? — Спросила Соня.

Клоун ответил не сразу.

— Женщина-змея. Прибилась к нам по дороге.

— А почему ее распиливают?

— Ставки нет у нас на женщину-змею, а на женщину для распиливания есть… А она талант… Вот и пьет… с горя.

Глава 3

Дома у Сони

Повозившись с ключом, Соня вошла в прихожую. В коридор доносились звуки электрогитары, которые смолкли, когда Соня захлопнула дверь.

Из комнаты показался сначала гриф гитары, а затем голова отца.

— Это ты? — Спросил он.

Волоча за собой шнур, папа вышел в коридор. Он был одет только в майку и широкие семейные трусы.

— Звонила твоя кураторша из техникума, Белла… Афанасьевна…

— Александровна.

— Да, да… Александровна… Так вот, она опять жалуется, что ты на занятия не ходишь.

Соня, кивнув на гитару, умело, перевела разговор:

— Выступление скоро?

— Студию отняли, теперь по домам репетируем… Махнул рукой отец.

— Понятно…

Соня, воспользовавшись паузой, проскользнула к себе в комнату.

Притворив дверь, она остановилась по середине комнаты. Она чувствовала себя так, будто вернулась из дальней дороги. Предметы, наполнявшие комнату, потеряли свою привычную невидимость. Каждая вещь словно говорила — «посмотри какая я красивая» или — «помнишь, как много со мной связанно…».

Походив по комнате, она достала с полки старинное издание «Путешествия Гулливера», и, устроившись на диване, попыталась читать, но ни как не могла сосредоточиться. Буквы прыгали перед ее глазами, словно пытаясь спрятаться. Ей необходимо было с кем-то обсудить увиденное в цирке. Отчаявшись, она стала разглядывать картинки. Книга была очень красивая, толстая, отпечатанная на глянцевой бумаге с великолепными иллюстрациями, прикрытыми для большей сохранности тонкой папиросной бумагой. Интересна была и история ее появления, книга появилась при странных обстоятельствах.

Когда родители получили квартиру в старом доме, то в самой маленькой ее комнате оказался старинный черный рояль. Комната с этим роялем всегда страшила Соню. В детстве она была совершенно уверена, что в нем живет голодная бабка, которая выбирается только по ночам в поисках еды.

Рояль был старый и немой. Ходили слухи, что раньше он принадлежал дочери хозяев дома.

Однажды ночью ее нашли мертвой. А наутро оказалось, что рояль больше не способен издавать музыкальные звуки. И действительно, ни играть на нем, ни настроить его было невозможно. Когда его хотели вынести, оказалось, что ни в дверь, ни в окно он не проходит. Непонятно, как этот рояль вообще внесли в комнату. Рояль решили разобрать. Когда рабочие оторвали стенку деки, из инструмента выпало несколько куриных костей, яичная скорлупа и книга.

Незаметно Соня уснула. Ей приснился сон, будто она сидит на диване с книжкой и в комнату входит брат, Николай. Он прямо от двери протягивает к ней руку, которая неестественно вытягивается. Ладонь сжата в кулак. Соня понимает, что в кулаке что-то страшное. По мере приближения руки страх нарастает. Когда рука оказывается перед самым ее лицом, кулак разжимается. Сначала она не понимает, что это, но, присмотревшись, видит, что по ладони бегает давешний клоун из цирка. Потешно перекувыркнувшись, он вдруг, жутко завизжал:

— Телефонограмма, телефонограмма!

Вздрогнув, Соня проснулась. Она приоткрыла глаза и сквозь ресницы увидела брата, Николая. Тот, как и во сне стоял в проеме двери.

— Наверное, я еще сплю, — лениво подумала Соня.

Но брат вполне по земному подошел к ней и накрыл пледом. Губы еле шевелились, но Соня все-таки пробормотала:

— Я в цирке была…

Николай наклонился над ней и заглянул в лицо. Голос его звучал неестественно звонко, словно они разговаривали под водой.

— Сонька, ты же здоровая девка, какой цирк.

— Скучно…

— Это я понимаю. Устроилась бы на работу, на вечер… и деньги и занятие, какое ни есть.

Соня сонно улыбнулась.

— Я на работу не хочу.

— А чего хочешь?

— Любви… Может быть…

— Спи, давай… Любви…

Николай покачал головой. Он считал, что о любви Соне думать еще рано.

Соня хотела что-то сказать, но сон снова начал одолевать ее. Она успела подумать о том, что Николай сегодня не такой как всегда, что в другой раз он бы обязательно растормошил ее и поговорил, а возможно они бы пошли куда-нибудь… Уже засыпая, она услышала, как родители говорят на кухне, но слов было уже не разобрать.

Я нахожусь в комнате, заставленной антиквариатом. По ощущению — дело происходит в начале 20 века. Со мной еще трое: Ленин, тихий незаметный мужчина в углу и какой-то агрессивный подвижный тип, который периодически выбегает в коридор, и оттуда слышатся крики и выстрелы, после чего он возвращается на место. У меня в руках коробка. Все требуют скорее ее открыть. Судя по всему, я ее украла, потому что это — воровской притон. Я открываю. Там много драгоценных камней, среди которых очень крупный янтарь и маленький золотой кулон. Агрессивный мужчина хватает этот кулон, начинает рассматривать и оставляет его у себя. Пока я прихожу в себя от такой наглости, Ленин запускает руку в коробку и загребает горсть камней. Я возмущаюсь, а он говорит, что это ему необходимо в революционных целях на Урале, куда его в ближайшее время зашлют.

Соня потянулась под одеялом и повернулась к окну. Небо уже стало светло-серым, но в комнате, по углам еще колыхался ночной сумрак. В прихожей звонил телефон. Послышался приглушенный голос брата:

— …да, да… буду готов через пять минут…

Дверь была приоткрыта и Соня видела Николая, прикрывающего рукой телефонную трубку. Он говорил тихо, почти шепотом. Проверяя, не разбудил ли кого, он осторожно оглянулся.

Соня закрыла глаза. Тихо урча мотором, подъехала машина. В прихожей настороженно скрипнула входная дверь. Соня спрыгнула с кровати и посмотрела в окно. У подъезда стояла черная «Волга». Появился Николай. Он поспешно сел в автомобиль, машина тронулась с места и, быстро набрав скорость, скрылась из виду.

Соня вспомнила, что ей приснился сон. Она достала блокнот и подробно описав видение, спрятала блокнот под диван.

Ей часто снились сны, а бывало и такое, что и среди белого дня у нее начинались видения. Она могла попросту остановиться посреди улицы и, пока накатившие на нее картины не исчезали, вернуть ее к реальности было почти невозможно. Однокурсники ее побаивались, преподавателей это раздражало, а домашние просто привыкли.