Русская фантастика – 2018. Том 2 (сборник) - Гелприн Майкл. Страница 18

– Бред или нет, но двадцать лет тюрьмы тебе обеспечено, белый брат, – мягко произнес африканец. – Я могу доставлять хорошую еду, сигареты и одежду, пока ты будешь тянуть срок. По хорошей для тебя цене. На вот, покури.

Если не смертельно, значит, вылечить можно: правило, не требующее доказательств. Доктор с жадностью закурил и возбужденно сказал:

– Уинстон, друг мой! Позвони в Россию, пожалуйста. Мои знакомые там – очень влиятельные господа. Они вытащат меня из вонючей дыры!

– А посольство? – уточнил Уинстон. – Как понимаю, посол твой друг… только друг мог прилететь за тобой в джунгли на вертолете.

– Он устранился, сукин сын! – мрачно изрёк Андрюха. – Боится бросить тень на карьеру.

Предательство – это зачастую никакое не предательство, а инстинкт самосохранения. В Африке, где любую голову рубят по щелчку пальцев, сие аксиома. Негр усмехнулся.

– С великим желанием помогу. Только, белый брат, мои услуги стоят денег.

– Знаю, – не удержался зэк, – ты и покакать бесплатно не сядешь.

Африканец даже бровью не повел. Молча подвинул блокнот и ручку.

– Пиши контакты, белый брат! Я – твоя одна надежда, поэтому о сумме договоримся.

В планировании любой ситуации должно быть два варианта, не менее. Запишем первый, а вот второй озвучим. Бутербродов кое-как обхватил ручку, зачиркал по бумаге адреса-явки нужных людей. Сказал веско:

– У меня в номере под ванной есть тайник. Отдери третью верхнюю плитку со стороны зеркала, там лежит книга в чёрной обложке, принеси её мне. Запомнил?

– Окей, – флегматично покивал африканец. – Только деньги за услуги я хочу вперед. Извини, Эндрюс, бизнес есть бизнес.

– Двадцать лет без права досрочного освобождения! – объявила негритоска в чёрной мантии. – Осуждённый, вам понятен приговор?

Местное наречие узник закономерно «не врубал». Защитник в сером костюме перевёл ему решение. Юрист неимоверно коверкал русские слова, но суть Бутербродов уловил без труда.

– Отлично, – спокойно кивнул Андрюха из глубин железной клетки и добавил. – Эй, сэр адвокат. Передай-ка ей, что она черномазая фригидная уродина, и мне плевать на дурацкий приговор.

– ОК, – бесстрастно кивнул юрист и обратился к судье: – Приговор понятен, ваша честь. Мой подзащитный намерен его обжаловать.

– Его право. Процесс окончен, – объявила судья и стукнула деревянным молотком.

Через пару дней доктор и его бывший гид вновь встретились в тюремной «комнате для свиданий». Африканец выложил черный томик на стол.

– Вот твоя книга. Извини, раньше не смог.

– Слава Бо!.. – радостно вскричал Андрюха, но тотчас оборвал себя. – Гм… благодарю.

Он перевернул книжку, из неё выпал конфетный фантик.

– А где мой неразменный рубль?! – вскричал узник, безуспешно тряся книжицей.

– Что ты сказал? – не въехал негр.

– Ай, – тупо отмахнулся пленник. Он положил фантик назад, проворчал: – Я с ним ещё разберусь, – и уставился на собеседника. – Ну?

– Вот, – африканец положил перед врачом его револьвер. Сделал он это обыденным жестом, как будто находился в оружейном магазине.

Бутербродов зашипел, оглянувшись на дверь:

– Ты с ума сошёл! Мы всё-таки в тюрьме! Соображаешь!? Зачем ты его притащил?!

– Ты же сам просил… Взять вещи, спрятанные в тайнике под ванной. Я и сделал.

– Я велел тебе принести книгу! Про пушку даже не упоминал!

– Разве? – озадачился Уинстон. – По-моему, ты сказал «вещи». Или нет?

Люди не меняются ни черта, просто мы узнаём их лучше. Андрюха устало засмеялся.

– Где-то я это уже слышал!

Сцена практически с точностью повторила знаменитый спор у столба тепетаев.

– Забирай револьвер, – умиротворённо сказал доктор. – Я не жажду попасть в карцер на один банановый сок, – он подвинул оружие негру.

– Не могу, – скорбно вздохнул пятидесятипроцентный ямаец и подвинул револьвер назад.

– Что значит, не могу?

– Вынести оружие из тюрьмы невозможно.

– А внести оружие в тюрьму возможно? – скептически возразил Бутербродов. – Кого ты лечишь, Уинстон?

– Эндрюс, я не врач, а гид и переводчик, – недоуменно пожал плечами проводник.

Сиделец грустно усмехнулся.

– Я говорю, что всегда проще вынести что-то запрещённое из тюрьмы, чем внести, и такой порядок существует во всём цивилизованном мире.

– Забавные порядки в мире, – протянул негр. – Здесь не так. И, думаю, это верно. Смотри, ведь если ты вносишь в застенок запрещённый предмет…

– Стоп, Уинстон! Забудь болтологию. Что мне делать с оружием? Может, спрятать тут?!

Бутербродов лихорадочно огляделся.

– Не советую, белый брат. Оружие найдут и будут тебя бить.

– Угораздило же с тобой познакомиться! – занервничал Андрюха. – Второй раз подставляешь! Ладно, давай по существу, – отрезал доктор, пряча револьвер за пояс.

Африканец закурил. Доктору на сей раз сигаретку не предложил. Вымолвил индифферентно:

– Эндрюс, у меня две новости. Плохая и очень плохая. С какой начать?

– Не тяни, Уинстон, – устало попросил зэк.

– Окей. Номера телефонов, которые ты записал, не существуют. Адреса, которые ты дал, тоже.

– Как так?

– Так. Их нет в природе. У меня приятель работает в МИДе, проверил.

Телефоны иногда меняются, но адреса за месяц исчезнуть не могут. Бутербродов хотел возмутиться, но рассеянный взгляд упал на книгу, и доктор передумал ругаться:

– Ладно, Уинстон. Говори просто плохую новость.

– Это и была просто плохая.

– Какая же тогда очень плохая? Что может быть хуже?

– Завтра тебя отправляют в тюрьму номер шесть. Известна под именем «Людоедка». Навещать там не смогу, – флегматично пояснил экс-гид. – Но обещаю через полгода забрать твоё тело и похоронить бесплатно. Ты мне симпатичен, скажу честно…

– Похоронить!? Через полгода?! – Андрюха изменился в лице. – С чего такие мысли?!

– Больше шести месяцев в «Людоедке» никто не выдерживает. Мне очень жаль.

Негр всё же попытался изобразить сожаление на своей длинной физиономии.

Единственный способ жить хорошо – это уходить оттуда, где плохо. Как только доктора вернули в его камеру, он достал из-под робы книжку. Послышались сладкие женские стоны, появилось изумрудное мерцание, книга завибрировала от нетерпения.

– Никаких обид, только страсть, сближающая тела и души!.. – выла сладкая шлюха.

– Погоди, сейчас не до глупостей, – жалобно попросил Бутербродов, лихорадочно листая страницы. – Выручай, дорогая, ты должна мне помочь. Так, обретение сверхсилы… Не то… Обретение красоты… Богатырское здоровье, к чёрту… Вот, побег из-под стражи!

Арестант углубился в чтение нужного обряда, стараясь не упустить ни малейшей детали. Взор горел решимостью, от депрессии не осталось и следа.

– Позовите священника! Мне нужен священник! Я требую священника! – заорал узник, уверенно молотя кулаком в дверь.

Тюремная камера в Африке – это бетонная коробка два на три метра. Умывальник, унитаз без крышки, табуретка и деревянный топчан. Под потолком окно с решеткой.

– Good Day.

Оцинкованная дверь заскрипела ржавыми петлями. В камере возник адвокат в сером костюме, а за ним почтенный аббат с крестом на шее.

– Hello!

Бутербродов вскочил с топчана, на который успел присесть.

– Вы просили встречи со священником, – сказал адвокат на ломаном русском. – Перед отбытием в колонию закон даёт такое право. Заключённые могут исповедаться и причаститься плотью Христовой. К извинению, тюремное начальство не нашло ни одного священника вашей… – юрист запнулся, щёлкнул пальцами, – кон… конф… вашей веры. Прислало католического аббата. Как вы к этому относитесь?

– Ой, спасибо! Я очень рад буду исповедаться и причаститься, – воскликнул Андрей.

Искренностью дышало каждое слово зэка.