Мечта сотворенная (СИ) - Труфанова Елена Александровна. Страница 28

– Гоооспода охотники, я просто обяаазана предложить вам свои услуги!

– Какого рода?

Тони сдавлено хихикнул, вытряхнул на стол содержимое своего кошелька и взялся неспешно пересчитывать монеты. Обадайя же смотрел на даму и никак не мог определить, что за услуги та предлагает. Строгое, как у учительницы, выражение лица, тонкие очки, собранные в пучок волосы и закрытое платье – страховой агент, библиотекарь или проповедник обновленной христианской церкви, с извечным: «только в этом месяце вы можете приобрести годовой абонемент на спасение души со скидкой тридцать три процента»?

– Разве не видно? – вериш посчитал своим долгом вмешаться в их разговор, а заодно и возмущенно потыкать в сторону женщины кончиком серпа. – Платье цвета греха, блудливый взгляд, выпирающая наглость…

Из выпирающего у той был лишь блокнот, но если человек что-то себе надумал, разубедить его непросто. Но все же зеленый, как цвет греха – это было ново. Нужно запомнить и рассказать бывшим коллегам из полиции нравов.

– Я оказываю услуги интимного характера по впооолне умеренным ценам, – женщина ничуть не смущаясь поймала кончик серпа и опустила его вниз. – А если некоторые продолжат ставить препоны моему делу, то могут и жалобу схлопотать!

Она ткнула пальцем вверх, намекая на божественное или, что вероятнее, админское правосудие. Как бы там ни было, но ее угроза подействовала: вериш убрал оружие и отошел в другой конец зала. Обадайя же покачал головой и еще раз оглядел женщину: все же это самая необычная проститутка из всех, с которыми ему приходилось встречаться.

– Боюсь, воспоминания о годах учебы в колледже не дадут мне насладиться процессом. Один взгляд на вас – и в памяти оживают образы по меньшей мере шести из моих преподавательниц и одного профессора.

Тони досчитал свои сбережения и теперь поочередно разглядывал то жрицу любви, то стопки монет. Она же тем временем наклонилась к уху Обадайи и прошептала:

– Я тоже преподаватель. Правда, бывший. Сбежала сюда, чтобы в тишине и спокойствии дописать диссертацию: «Влияние радиально симметричных животных на быт и культуру жителей малых островов субтропической зоны».

– А как же…, – Обадайя неопределенно указал на ее «платье цвета греха и выпирающую наглость», что бы там вериш не обозначил этим словом.

– Ох, – она легкомысленно хихикнула и сняла очки, – в годы студенчества я и не такое проделывала. К тому же здесь приезжие бывают нечасто, а у местных нет разврата, одно лишь зачатие. И еще я могу предложить вам нечто совершенно особенное.

Она заговорщически подмигнула, поставила ногу на один из пустующих стульев и приподняла платье, оголив несколько сантиметров щиколотки. Вериш даже из своего угла ухитрился прокомментировать ее действия, призвав на голову блудницы все кары небесные. Обадайя же вместе с Тони наклонились поближе, и одновременно вернулись на свои мечта. Одинокая карта с темно-синей рубашкой и золотистой надписью: «Однорогий дракон». Какое разочарование, а ведь могла бы припрятать и кусок колбасы. Тони же, напротив, просиял от такого «особенного».

– Пожалуй, я бы встретился с вами в более интимной обстановке, – он настолько наигранно подмигнул женщине, что Обадайя не смог удержаться и повторил фирменный фэйспалм дрыща.

– Буду ждать вас в комнате номер четыре, гооосподин охотник через пятнадцать минут. И помните: на мои пары лучше не опаздывать!

Она коротко кивнула, поправила платье и гордо удалилась. Тони же сгреб все деньги обратно и откинулся на спинку стула, заложив руки за голову.

– Ты из них коллекцию собираешь? Анабель хотя бы симпатичная, эта же вылитый приглашенный из другого корпуса препод, который непременно задаст вопрос, ответ на который ты не успел выучить. К тому же тебе запретили играть в «Однорогого дракона».

– Борода, не проецируй на меня свои подростковые травмы. Энтони Рид, как заправский ботаник, всегда хорошо готовился к экзаменам. И есть в этой даме нечто привлекательное и без элитной колоды карт. А запретили мне только зарабатывать на игре. Но интерес же остался!

Разносчица принесла их заказ, молча поставила его на стол, затем задумалась на пару мгновений и вытащила из кармана фартука крохотную банку розоватого варенья.

– Что смогла, – развела она руками и удалилась.

Картошка выглядела вполне сносно, хоть и не слишком аппетитно: обычные, чуть желтоватые клубни, возвышавшиеся над подливой. А в той плавали подрумяненные грибы, оранжевые кусочки моркови, золотистый лук и свежая зелень. По меньшей мере все это было обжаренным, что вселяло некоторую надежду на не самый плохой ужин.

– Не умеешь ты веселиться, – Тони сделал несколько глотков своей микстуры и смело отправил в рот первую порцию картофеля. – Глупо побывать в Маре и не воспользоваться всеми ее дарами.

– В моей жизни хватало веселья, теперь уже не хочется, – Обадайя отрезал небольшой кусок картофеля, обмакнул его в подливу, ловко подцепив один из грибов и съел все это. Зря он расстраивался: готовили здесь отменно, хоть и из странных продуктов.

– Да не ври. Ты женился в восемнадцать, не много-то наотдыхаешься за два года без родительского контроля.

– Вот жена меня и научила веселиться, – Обадайя за считанные минуты доел свою порцию и переключился на чай. – Но тебе, заправский ботаник Энтони Рид, я ничего об этом не расскажу. Мал еще. И зелен.

– Какая потеря…

Он тоже быстро расправился со своей порцией, сгреб со стола баночку варенья и открыл ее, после чего отсыпал на тонкий ломтик хлеба ровно половину содержимого, размазал толстым слоем и протянул остатки Обадайе. К «преподавательнице» спешил, не иначе.

– А вот про этих, – дрыщ ткнул пальцем в плакат, – даже не думай. Они здесь важную работу делают!

– Да ну?

– Всех здешних веришей в шестнадцать лет вывозят во внешний мир, познакомить с реальностью, так сказать. Некоторые пугаются, другие напротив, хотят сменить жизнь в общине на нашу прекрасную действительность. Вот вторым-то наши старые знакомые и помогают уйти из дома. Местные, знаешь ли, не слишком хорошо относятся к такому самовольству. Потому и предпочитают думать, что их детей просто похитили. Ладно, – он вытер рот салфеткой, пригладил волосы и встал со стула, – меня ждет серьезный экзамен на знание правил «Однорогого дракона».

Обадайя пожелал дрыщу удачи и придвинул к себе банку с вареньем. Есть какое-то двойное дно у всей этой истории с веришами, но разбираться с ним не хотелось. Никогда не любил сектантов и не собирался лезть в их дела. А больше здесь заняться было нечем, квестов и тех нет. И варенье из лепестков роз, ну кто мог додуматься сделать подобную дрянь?

По всей видимости, пост распространялся и на матрас. Тонкий, легкий, практически незаметный, как и ужин без мяса, он совсем не мешал чувствовать единство с дощатым основанием кровати. Обадайя повертелся несколько минут, попробовал расстелить одеяло поверх простыни, но от двух слоев тонкой шерсти мягче не стало, а холоднее – да. Кажется, администрация Мары сделала все возможное, чтобы игроки не задерживались на территории веришей. И зачем вообще было пускать сектантов в парк, если они бесполезны? Как же тяжело вести расследование без возможности выйти в сеть и подключиться к полицейским базам данных.

Обадайя повертелся еще пару минут, затем отдал команду на ускоренное засыпание, попытался взбить подушку, чтобы придать той иллюзию объема, и улегся на спину. Набивка внутри подушки сразу же расползлась к краям, максимально приблизив затылок к тем же доскам, что мучили спину.

Вдобавок ко всему открылась дверь и узкая полоска света обозначила чью-то соблазнительно изгибистую фигуру. Судя по некоторым деталям – абсолютно обнаженную. И к счастью – женскую, потому как на карте четко обозначилась крупная зеленая точка союзника, а подобного подката от Тони Обадайя бы не вынес. От этого дрыща не знаешь, чего можно ожидать: ради квеста он и не на такое пойдет.

– Приснился кошмар, а вся одежда постирана? – Обадайя решил воспользоваться случаем и во второй раз взбить подушку. Вдруг в этот раз наполняющие ее синт-волокна размножатся и обретут объем?