Распутье (СИ) - Романовская Ольга. Страница 37

— Иранэ! — недовольно окликнули меня сзади.

Вздрогнула и обернулась. Андреас в неприметной кожаной куртке с наглухо застёгнутым воротом, чтобы скрыть ошейник, раздражённо буравил взглядом. Он сжимал в руках перчатки, выставив напоказ магический перстень. Для полноты картины не хватало только букета цветов, но местные мужчины не дарили женщинам даже конфеты.

— Извини, засмотрелась, — подошла к Андреасу и присела в шутливом реверансе. — Давно ждёшь?

— Порядочно, — поджав губы, ответил малайонец.

Да что это с ним? За что он сердится?

Бросила взгляд на башенные часы с одной стрелкой — минутная появилась позднее — да нет, вроде, вовремя. С погрешностью в полчаса.

— Может, пойдём куда-нибудь?

Право слово, не возле храма же о житейских мелочах болтать? Опять-таки место нехорошее: тут ведьм казнили. Сейчас ни столбов, ни помостов нет, но всё равно неприятно. Сцена сожжения ведьмы в Нурбоке крепко врезалась в память.

Андреас кивнул и, помедлив, чинно взял под руку, будто бюргер.

— Ты сегодня красивая, — сделал незатейливый комплимент малайонец.

— Спасибо, для тебя старалась.

Улыбнулась и погладила Андреаса по руке. Он ответил укоризненным взглядом и поспешил расцепить наши локти. Ничего не понимаю. Сначала идём словно парочка, затем изображаем чужих.

— На людях нельзя, — мрачно пояснил Андреас. — Во-первых, ты порядочная женщина, тебе нельзя трогать мужчину. Во-вторых, — он сделал паузу и злобно зыркнул на помолвочное кольцо, — ты невеста Гилаха. Знаю, это его брехня спасла мне жизнь, но лучше б он сдох!

— Андреас! — с ужасом одёрнула его. — Что ты говоришь?

Малайонец фыркнул.

— Он только мешает. Галанийская порода — никакого благородства, зато спеси! В этом они все: мнят о себе невесть что, а по сути… Вот приедешь в Малайо, увидишь, как выглядят настоящие маги, а не всякие крестьянские дети. Истинное колдовство в крови, этому нельзя научить.

Мелькнувшая в словах Андреаса превосходство неприятно резануло. Он и раньше позволял себе нелестные высказывания о галанийцах, считал, будто его соотечественники во всём превосходят их. При случае нужно объяснить, к чему приводят подобные мысли. Да прямо сегодня, только отойдём подальше. Хорошо бы за город прогуляться, но у Андреаса наверняка лошади нет, а стражники бесплатно в столицу не пускают, дорогая выйдет прогулочка.

— Андреас, но ведь ты сам не аристократ, — попробовала воззвать к здравому смыслу малайонца. — Прости, но я не вижу разницы между тобой и Свеном. Вы оба сильные маги, оба состоите в гильдии. Поэтому в высшей степени странно, когда ты вдруг начинаешь говорить об истинном волшебстве в крови.

Андреас презрительно скривился и огляделся, будто опасаясь кого-то увидеть. Мне бы тоже следовало. Вдруг нелёгкая принесёт сюда Кайсу или учителя Свена? Тот ведь опять гадостей расскажет, чуть ли не в постель к Андреасу затолкает. Собственно, а почему — чуть ли? Я свободная женщина, захочу — сделаю. Только не собираюсь. Почему? Во-первых, рано. Я в некоторых вопросах старомодная, не считаю секс пустяком. Тут нужно нечто большее, чем просто парень нравится, изнутри, что ли, должно идти, а не потрахались и пошли пить кофе. Наверное, поэтому самая последняя из однокурсниц рассталась с тем, чем современные девушки совсем не дорожат. Во-вторых, непорядочно это по отношению к Свену. Он какой-никакой, но жених. Совсем нетрудно подождать и с чистой совестью на свободу, так сказать.

За размышлениями не заметила, как мы свернули в какой-то переулок. Тут пришлось протискиваться между бочками: неподалёку находилось питейное заведение. Нормально: рядом храм и бражка! Что поделаешь, люди, они живые, и что бы ни вещали священники с амвонов, земные удовольствия ценят больше небесных.

Думала, на этом обсуждение предыдущей темы закончено, — ан нет, Андреас решил ответить. Всё в том же снисходительном тоне. Складывалось впечатление, будто малайонец считал меня неразумным ребёнком, которому нужно вдалбливать прописные истины.

— Иранэ, — Андреас по-прежнему называл в местной огласовке, нужно переучить, — ты из другого мира, где общалась только с людьми своего круга, поэтому не понимаешь. Ты ведь из грамотной семьи, верно? — Кивнула. — Значит, такая же, как я. А Свен Гилах, он другой, он не нашего круга. До совершеннолетия хлев выгребал, а грамоту уже после первой бороды выучил.

— Ну и что в этом такого зазорного? Сейчас-то Свен ничем от тебя не отличается, — не унималась я.

— Иранэ! — закатил глаза малайонец. — Да он в моём возрасте, возрасте тела, — тут же поправился Андреас и на миг помрачнел, будто напоминание о былой смерти до сих пор вызывало боль, — подписывался крестиком. Я же поэмы писал. А ты — нет разницы! Ты бы ещё сказала, будто галанийцы выиграли Сорийскую кампанию!

Хм, я такой не знаю. Видимо, некогда Галания воевала с Малайо, и у обеих сторон своё мнение по поводу. Но не в этом суть — откуда в Андреасе такая спесь? Не люблю расового превосходства, когда одни люди считают себя лучше других. И что плохого в крестьянском труде, чем унизительно научиться читать в двадцать лет — или сколько там было Свену? Он ведь умный, при всех своих недостатках, знает не меньше Андреаса. Вот манерам бы поучился и пошёл на курсы управления гневом.

— То есть если бы Свен был малайонцем и родился в семье горожанина, ты относился бы к нему иначе? — осторожно задала наводящий вопрос.

Надеюсь, Андреас ответит не то, что думаю, иначе тут пахнет национализмом. Тем самым, который погубил столько людей.

Малайонец задумался и пожал плечами.

— Наверное. Он был бы равным.

— Но тогда и я не равная. Я не магиня, из простой семьи. Мой отец дома строит. Вернее, руководит рабочими.

— Мастер цеха каменщиков? Что ж, достойное ремесло. Я же говорил, ты не пара крестьянскому сыну. Ну что он может тебе дать, о чём говорить станете? И родня у него… Такую стыдно на порог пустить. Давай расторгнем помолвку? — Андреас развернул меня к себе и с надеждой заглянул в глаза. — За золото можно. Я достану, Иранэ, хоть украду, но сил нет представлять, как этот галаниец тебя лапает. Скажи, — пальцы малайонца крепко, до боли, вцепились в плечо, — тогда, когда я приходил, он тебя обидел? Одно только слово — и убью поганца!

— Он жизнь тебе спас, — юлила, уходя от ответа.

Пусть Свен заслуживал наказания, но не смерти же! А эти двое, если сцепятся, точно миром не разойдутся. Да и если без крови, обоим туго придётся. Легче, конечно, Свену: его просто сошлют в Нурбок или место цехового мага другому отдадут. Ничего, найдёт работу, в конце концов, частную практику начнёт. А вот Андреас… Он ведь кабальный маг, раб фактически, его ведь жестоко накажут. Может, плетьми, а, может, в темницу бросят. Поэтому молчи, Ира. Сама разберусь. Ещё раз повторится, соберу вещи и уйду. Куда? Да в монастырь. Вроде, тут женские есть. Монахини приютят, а имя Ио послужит защитой. Заодно и помолвку расторгнут. Но не хотелось бы, если честно, вроде, Свен осознал всю мерзость поступка.

Нет, всё же, как сильно изменилась психология людей за пять столетий! За одно и то же сегодня отругают, а веке в пятнадцатом похвалят.

Андреас продолжал сверлить взглядом, требуя ответа, и я солгала.

— Это хорошо, — сквозь зубы процедил малайонец, наконец, оставив в покое моё плечо. — Пусть галанийский слизняк и дальше знает своё место.

Занавес. Даже не знала, что ответить. Просто пялилась в стену, гадая, тут все такие, или это мне достался такой экземпляр. Вернётся Свен, спрошу у него у малайонцах. Вроде, местные тоже ненавидят соседей. Бесит, если честно, когда национальность становится поводом для оскорблений.

Словом, долгожданное свидание началось томно: с «опускания» соперника. Очевидно, я должна была проникнуться и признать неоспоримые преимущества Андреаса. Однако в итоге стало неуютно. Андреас неуловимо напоминал мажора. Выходит, в нашем мире он бы не стал со мной общаться. Прямо «Москва слезам не верит»: помните, как перед героиней расстилались, пока считали профессорской дочкой, и как обращались, узнав, что она лимита? А ведь девушка была умница-красавица.