Дороги Аннуина (СИ) - Бичем Джулс. Страница 54
Это было сложнее всего, что он делал за свою жизнь… Киан смотрел на то, как меркнет золотой свет в глазах грифона, и ему казалось, что за свободу он платит огромную цену.
— Не слушай его, — сквозь зубы произнёс Киан.
Пуйл захохотал.
— Никто не может избежать смерти, ведьма, — он даже не смотрел в её сторону, — тебя обманули. Смерть приходит всегда в свой час, и никому не дано её отодвинуть в сторону.
Князь поправил рукав, будничным тоном произнося свои слова. Он определенно хочет, чтобы Сага поверила ему.
— Можешь мне не верить, — Пуйл улыбнулся, — можешь верить. Но я открою тебе тайну, так и быть. Ты и твои пожелания не интересовали зверюгу, сделка с тобой была пустым звуком, и выполнять её он с самого начала не собирался.
— Не верь ему, — почти прошептал Киан. Казалось, что слова даются ему с огромным трудом, словно он сам признает правоту Пуйла.
Тот не стал возражать или затыкать Киану рот. Вместо этого Пуйл подошел к белоснежному саркофагу и легко сдвинул каменную крышку вбок. Князь наклонился, опуская руку внутрь, и Сага нервно сглотнула комок в горле. Она ожидала чего угодно, но не того, что Пуйл повернется к ним и бросит ей под ноги россыпь золотистых перьев грифона.
— Араун спит и будет спать долго, — насмешливо произнёс он, — глупая ведьма, Араун считал, что ты поможешь ему пробудиться, но никак не собирался слушать твои жалкие просьбы.
Внутри Саги что — то словно выключили. Вихрем пролетающие перед глазами картины — начиная с ожившей статуи грифона и заканчивая их уверенной дорогой к цели, которую грифон проходил так легко, будто знал каждый шаг, — все они неожиданно стали складываться в определенную мозаику.
Волшебный зверь не стал бы лгать, заключив сделку. Но если им был сам Хозяин Аннуина, то кто поручился бы в этом?
— Как Араун мог быть этим зверем? — Голос Киана был сух и холоден, и Сага догадывалась о том, какая буря бушует сейчас внутри него. Сперва он убил потомка старых богов, а теперь узнает о том, что причинил вред самому Арауну.
Она нашла руку Киана, и, казалось, что холод его кожи прямо — таки обжигает.
Пуйл пожал плечами:
— Араун решил, что будет проводить время так, как сочтет нужным. Он оставлял Аннуин, бросал свои владения, не выполняя своих обязанностей владыки. Лишь то, что я был его названным братом, позволяло хоть как — то сглаживать хаос, который воцарился бы, оставь он всё на самотёк. Я не мог не вмешаться, и Араун получил свою долгожданную свободу от бремени власти.
Пуйл спокойно встретился взглядом с Сагой, позволяя ей увидеть абсолютную безмятежность в своих глазах. «Да, ведьма, ты правильно всё поняла», — говорили они. Пуйл лишил Арауна власти. Араун принял облик грифона. Грифон вернулся, чтобы встретиться с Пуйлом.
Бессмертные разбирались между собой.
Сделка с Сагой не играла никакой роли.
Свободу для Киана не у кого было просить.
— Я буду справедлив и разрешу ведьме вернуться в свой мир, — Пуйл наслаждался произведенным эффектом. Он прекрасно понимал, что Киан погружается в бездну отчаяния, осознав невозможность освободиться из своего заточения, — ты останешься моим охотником. Не скорби, на земле, где живет ведьма, уже никто не помнит твоего имени. Или же ты хотел вернуться в прекрасную Тару?
Киан дышал так, словно воздух с трудом проходил в его легкие. Несмотря на то, что Сага была практически раздавлена осознанием бессмысленности пройденной дороги, она ужасно хотела хоть как — то повлиять на происходящее. Но само присутствие Пуйла будто бы сковывало, и Сага не была уверена, что даже её колдовская сила и метка Кошки Палу сейчас хоть как — то сработают. Она хотела бы просто обнять Киана и утешить, то понимала, что этого будет слишком мало, чтобы облегчить его состояние.
Пуйл протянул руку и ободряюще похлопал Киана по плечу.
— Тебя там ждет участь королевского пса, — в голосе его звучало искреннее сочувствие, — разве ты действительно хочешь и дальше служить тому, кто убил твою семью?
Когда казалось, что хуже быть уже не может, всё становилось ещё мрачнее. Киану почудилось, что его мозг плавится в огне, ибо то, что он услышал, никак не укладывалось в голове. Пуйл наложил на него чары, которые не позволяли ему шевельнуться всё это время, что было весьма предусмотрительно — князь понимал, что воин может в любой момент броситься, защищая свою ведьму. Стоя перед ним, Киан ощущал ярость от собственного бессилия и неспособности успокоить Сагу, пораженную услышанным.
Сейчас же даже ярость потухла в нём, как пламя в очаге, залитое водой.
— Что это значит? — Прохрипел он, холодея.
Выражение лица Пуйла стало бесстрастным, словно князь надел ледяную маску.
— Король Тары Кайрпре был так уязвлен тем, что твоя мать предпочла ему твоего отца, что так и не смог простить предавшую его любовь женщину. Его друиды вызвали наказание, которое обрушилось на дом твоего отца, становившегося всё более сильным и богатым, причиняя гордости короля удар за удром. Ты выжил чудом, и Кайрпре решил, что раз так стало угодно богам, то он будет удовлетворён, воспитав тебя своим сторожевым псом.
Казалось, что земля под ногами Киана пошла рябью, угрожая сбить его с ног. Он мог поверить во что угодно, но в то, что король, которому он служил верой и правдой, король, который относился к нему, как к сыну — король наслал на его дом ту ночь с хищными тенями, которые разорвали его отца, братьев и не пощадили маленьких сестер, Киан просто не мог поверить.
— Я не верю тебе, — Киан стиснул зубы, угрожая сломать их. Это невозможно.
И всё же в глазах Пуйла он читал правду.
Король Кайрпре уничтожил его дом, лишил его семьи и навсегда посеял в нём страх, что он не сможет защитить любимого человека.
— В моей охоте ты будешь бессмертным, свободным от боли и сомнений, — произнёс Пуйл, наблюдая за его внутренней борьбой.
Киану казалось, что он сейчас упадет на пол, как подрезанный колос в поле. Он пришел в Каэр Сиди за свободой, и Аннуин даровал ему свободу в том своеобразном, извращенном понимании, которое соответствовало его непостижимой логике. Аннуин освободил его от сомнений, позволив найти ведьму и полюбить её, и Аннуин же открыл ему глаза, показав правду о происшедшей трагедии.
Он должен был ощущать облегчение, желание вернуться и отомстить, но Пуйл был прав лишь в одном — возвращаться в Тару не было смысла. Киан не хотел видеть лицо Кайрпре, при всей необходимости получить возмездие, он понимал, что оно и так нашло короля — тот видел каждый день в лице Киана отражение утраченной и погубленной собственными руками любви. И каждое новее утро проворачивало в сердце старика тысячи мечей, изрубая его в клочья.
Месть не вернет близких, но у Киана теперь есть то, что создаст новый дом. Зажжет новый очаг и позволит ему видеть в глазах Саги единственную опору и семью. Ему есть куда уйти, оставив Аннуин и прошлое позади. Да, мир ведьмы будет жесток, но в нём они будут вместе.
Сага незаметно смахнула слезы, надеясь, что Киан не видит этого. Она ощущала его боль как свою собственную и ничем не могла ему помочь. Приподнявшись на цыпочках, она заставила его повернуться к себе.
— Чтобы он не говорил, — прошептала она, игнорируя Пуйла так, словно тот был пустым местом, — помни, что мы вместе. Это важнее всего.
Киан ответил ей слабой улыбкой, затронувшей лишь его губы.
Пуйл взмахнул рукой, и Сагу неожиданно подбросило в воздухе, отрывая от земли. Она взвизгнула, нелепо дергаясь, словно пойманная в паутину муха, и загребая руками воздух, как будто могла ухватиться за него.
Киан яростно боролся с чарами, сковывавшими его. Вены на шее вздулись как канаты, угрожая порваться, но все усилия были впустую. Магия не поддавалась его стараниям.
— Отпусти её, — прохрипел он, ненавидяще глядя на Пуйла.
— Она мне ни к чему, — сообщил тот ему, склонив голову набок и заинтересованно наблюдая за тем, как при очередном движении его руки тело Саги изгибается под самыми невероятными углами. Она парила в воздухе, и её глаза были полны ужаса. — Очевидно, что твоя ведьма хорошо терпит боль, и проверять это мне совсем не хочется, ведь я почти готов быть милосердным и рассмотреть твою просьбу. Однако, я, как владыка Аннуина, должен сообщить, что ты оскорбил богов, убив мятежного Финегала.