Скандальный портрет - Берроуз Энни. Страница 23

— Что ты делаешь?

— Я даю тебе то, что ты хочешь. Я буду твоим любовником. И до тех пор, пока ты в Париже, мы будем встречаться в этой постели…

— Ты, должно быть, шутишь!

Нейтану показалось, что Эмитист собирается оттолкнуть его, и он, не переставая ее целовать, положил ногу поверх ее ноги и прижал к кровати. Наконец, она перестала сопротивляться и сама поцеловала его.

— Это слишком важно, чтобы шутить, — хмуро произнес он. — Я сделал тебе больно. И вместо того, чтобы доставить самое большое наслаждение, заставил страдать так, что ты чуть не убежала.

— Ты не один виноват в этом, — призналась Эмитист. — Я знала, что ты считаешь меня содержанкой месье Ле Брюна, и ничего не сказала тебе. Не сделала ничего, чтобы разубедить тебя в том, что я не из таких женщин. А потом согласилась на твое предложение и пришла сюда, как будто для меня это привычное дело…

— Даже если бы ты была опытной женщиной, мне следовало быть более сдержанным. Но я ничего не соображал. Я… — Никогда в жизни Нейтан не вел себя так бесчувственно по отношению к женщине, лежавшей в его постели. Горькая правда заключалась в том, что его не заботило, получит она удовольствие или нет. Он злился на нее, винил во всех своих несчастьях. — Я вообще ни о чем не думал. Только считал секунды, когда смогу сделать тебя своей, — запинаясь, закончил он, Нейтан не мог сказать ей правду или как-то намекнуть на нее, потому что это еще сильней ранило бы Эмитист. А она не заслужила этого.

Она и раньше не заслуживала этого. Ее единственным преступлением было то, что она пленила его сердце, невольно вмешавшись в грязную игру, которую вел его влиятельный бессердечный отец, привыкший управлять людьми, как ему хочется.

Теперь с болью будет покончено. Начиная с этого момента он будет дарить ей только удовольствие.

— Возможно, я не самая лучшая партия, — сказал Нейтан, — но есть одно, в чем я несомненный мастер, — это любовная игра. Дай мне еще один шанс. — Его рука скользнула между ее плотно сжатых бедер. — Давай просто попробуем. — Ощутив влагу, Нейтан уже знал, что ее тело стало отвечать на его ласки и поцелуи. И только сознание Эмитист по-прежнему противилось. — Ты сможешь остановить меня в любой момент, когда захочешь. Но я не думаю, что на этот раз тебе захочется меня останавливать.

Нейтан потерся носом о шею Эмитист, и в то же самое время один из его пальцев скользнул к ней в лоно. Она охнула и напряглась. Сердечный ритм сбился. Но когда он стал ласкать ее, нежно покусывая шею, Эмитист постепенно расслабилась.

— Нейтан, — простонала она, наполовину умоляя, наполовину протестуя. — Я правда не уверена, что хочу это делать…

— Тсс, — шепнул он ей на ухо. — Ты не знаешь, что ты хочешь. Да и не можешь этого знать, потому что никогда этого не делала. Так ведь?

Охваченный очередным приступом мучительной тоски, Нейтан уткнулся лицом ей в шею и застонал. То, что произошло с ними десять лет назад, совершенно изменило их жизнь и их самих. Он никогда не стал бы циником и волокитой, если бы женился на Эмитист. А она… Нейтан не знал, кем она стала с тех пор, как они расстались. Но выглядела Эмитист не более счастливой, чем он. Ее рот сжимался в жалкую тонкую линию, характерную для бедных старых дев. Одевалась она немодно, как будто не испытывала гордости за свою внешность.

Что ж, теперь это изменится. Пока Эмитист здесь, в Париже, он откроет ей новый мир. Мир чувственности. Она говорила, что хочет вырваться на свободу, понять, кто она на самом деле, какой хочет быть. И он станет тем мужчиной, который покажет ей это. Он сбросит покров обиды и страха, под которым скрылась та девушка, которая когда-то заставляла трепетать его сердце, как сбросил ее одежду. Его поцелуи сотрут жалкую гримасу с ее рта и заставят ее полюбить ощущения, которые способно подарить ей тело.

Это совершится прямо сейчас. И хотя Эмитист не хочет выходить за него замуж, она, несомненно, хотела испытать ощущения, о которых старые девы могут только мечтать. И… Нейтану хотелось подарить ей первую брачную ночь, которая могла бы быть у них десять лет назад.

Впервые его радовала собственная многоопытность. Зарабатывая репутацию ловеласа, он научился очень многому из того, что способно доставить удовольствие женщине. И теперь он мог бросить все это к ногам Эмитист.

Ее шея оказалась особенно чувствительной, поэтому он продолжал целовать ее, одновременно играя складками влажного лона. Он погружался вглубь, целовал, покусывал и терся носом, пока ее бедра не начали ритмично двигаться в ответ.

А потом, убедившись в том, что она уже не скажет ему «стоп», начал медленно обследовать остальные части ее тела, задерживаясь, когда слышал резкий вдох, ощущал трепет или чувствовал, что ее руки крепче сжимаются вокруг его шеи.

Эмитист вздрогнула от удовольствия, когда его пальцы скользнули по ее талии, застонала, когда он куснул нежную плоть наружной части бедра, и не смогла сдержать дрожь, когда язык Нейтана, опустившись ниже, коснулся его внутренней части.

Помня о неопытности Эмитист, он не решился на большее. Хотя, будь это их брачная ночь, сделал бы все, чтобы довести ее до вершины блаженства, даже не пытаясь войти в нее. По своему опыту он знал, что это самый надежный способ доставить женщине наслаждение.

А он хотел подарить ей наслаждение. Такое невероятное наслаждение, которое заставило бы ее приходить к нему снова и снова. Нейтан не мог вернуть назад ту боль, которую причинил ей. Но пока она здесь в Париже, он мог дать ей блаженство, подобного которому она не знала. И не узнает никогда больше.

Нет, это не станет искуплением грехов. Не избавит его от чувства вины. Оно останется с ним до самой смерти.

Но, по крайней мере, она перестанет считать его самым большим разочарованием в своей жизни.

Глава 8

Эмитист не могла поверить в то, что он собирался сделать своим языком. Может быть, она должна остановить его? Но он заставлял ее испытывать такое… блаженство. Она подумала, что раз таким образом Нейтан хочет искупить свои прегрешения, зачем ей отказываться? К тому же, когда его пальцы скользнули в лоно, она совсем перестала осознавать, что с ней происходит. По всему ее телу разлился жидкий огонь, и потекли реки наслаждения. А потом ей показалось, что небо над ней взорвалось, и в тот же самый миг она почувствовала такую полноту бытия, какой не знала никогда прежде.

И вот уже Нейтан оказался над ней и, прежде чем Эмитист успела прийти в себя, чтобы сказать, что она не хочет делать это снова, осторожно вошел в нее.

На этот раз она совсем не почувствовала боли. Напротив, по телу пробежала еще одна волна удовольствия, от которой ее бедра приподнялись в инстинктивном призыве.

Нейтан поцеловал ее в губы. Нежно, бережно. Совсем не так, как целовал раньше. Его нежность придала ей уверенности, и Эмитист приоткрыла рот, впуская его язык. Ощущение оказалось почти таким же восхитительным, как то, какое дарила ей другая часть его тела. Чуть позже ей показалось, что Нейтан пытается отвлечь ее от мягкого, но настойчивого ритма своих движений внутри ее, преподав ее губам и языку урок любовной дуэли.

Но даже если это было так… она не возражала.

Тем временем Нейтан переместился к той нежной точке под ухом, от прикосновения к которой по всей спине Эмитист пробежала чувственная дрожь. Его движения делались все более настойчивыми, требуя ответа. И тело ответило, не спрашивая разрешения у ее сознания. Она узнала, что прикосновение к одной точке между ног способно доставить невероятное удовольствие. Теперь оказалось, что это ощущение можно сделать еще сильнее, еще ярче. И для этого достаточно было приподняться вверх, прижимаясь к Нейтану, когда он устремляется вниз.

Эмитист ни за что бы не поверила, что после перенесенной боли позволит мужчине снова войти в нее, не говоря уже о том, чтобы самой отвечать ему. Но так оно и было. Не ожидала, что после первой неуклюжей попытки Нейтан окажется способным быть таким чутким к ее желаниям. Но он был таким. Казалось, что теперь он двигается полностью в унисон с ней, давая ей именно то, что нужно, за секунду до того, когда она сама понимала это.