История одного Я - Энжи Карсо. Страница 29

— Скорее всего, я уснула от усталости, даже этого не заметив.

Она зажгла свет, насыпала корма песику и отправилась в душ, чтобы немного согреться и смыть с себя остатки этого ужасного сна.

Тишину в домике нарушил звук включенного душа, а следом за ним, раздался истеричный крик Ольги. Она стояла возле зеркала и держала в своих руках ампулы с витаминами, которые достала из карманов, собираясь раздеться.

— Как такое может быть? Это же не возможно! — Ольга на дрожащих ногах вернулась в комнату и бросилась к телефону.

Виктор долго не отвечал на ее звонок, и она уже стала терять терпение.

— Что случилось? — мужчина беспокойно крутил в руках ключи от своей машины, — почему ты до сих пор не спишь?

— Я не знаю, что со мной происходит, — она выдержала паузу, — мне страшно. Ты скоро приедешь?

Виктор повернулся к Максу. Тот сидел возле койки, на которой без сознания лежала бледная Эльза и целовал ее ладони. Он услышал крик девушки, доносившийся из трубки, и кивнул растерянному Виктору, чтобы тот ни о чем не беспокоился и ехал к Ольге.

Глава 21

Курьер долго вилял возле невысокого здания, не понимая, кто в этот поздний час может дожидаться такого заказа. Ему редко приходилось выезжать по ночам, правильнее сказать, он никогда не доставлял заказы в такое время суток. Но клиент, который так жаждал получить желаемое, отвалил такую сумму денег, что курьер был готов отправиться даже в адское пекло ради такой наживы.

Стеклянные двери холла пугали своей леденящей темнотой. Ни в одном окне здания не было и самого тусклого огонечка, а на улице, словно поддерживая этот световой бойкот, не зажигались фонари. Одна лишь луна, напрягаясь изо всех сил, надулась словно шар, наполненный фосфором. Своими бледными пальцами она бродила по ночным улицам города, помогая запоздавшим прохожим быстрее добраться до ночлега.

Невысокие деревья, окружившие здание своей непроходимой стеной, напоминали строй непобедимых солдат, которые стойко несли свой караул, не смея пошевелиться. Эти деревья пугали юношу своими формами, они густыми ветвями тянулись со всех сторон, пытаясь захватить здание в свой плен.

Но не только деревья и темень вызывали в молодом человеке нестерпимое желание бежать сломя голову от этого дома. Об этом месте в городе говорили много разного и далеко не самое приятное. Каждый житель старался обойти его стороной, а машины объезжали соседними дорогами.

Говорили, что много лет назад, в этом доме очень часто были слышны детские крики и плач. Сколько не пытались проверить это помещение, никому так и не удалось в него проникнуть.

Вот и в эти ночные часы курьер топтался возле парадного входа, искоса поглядывая на окна прокаженного дома. Наконец, до него донеслось еле слышное шевеление внутри помещения, и он увидел, как в глубине темного коридора, за стеклянными дверями, зажигается свет.

По коридору шел невероятно здоровый мужчина. Его рост был настолько нечеловеческих размеров, что вселял ужас только при одном взгляде на него. Фигура напоминала огромную скалу, которая вот-вот спустит со своих плеч огромную лавину. Именно такое однозначное впечатление создавали его опущенные, немного выдвинутые вперед плечи. Мужчина выглядел на пятьдесят, максимум пятьдесят пять лет. Не многим удавалось сразу же разгадать, что перед ними семидесятилетний старик.

Он умел спрятать свой возраст за тенью роскошных костюмов, шлейфом дорогого парфюма и нескончаемых манипуляций с гримом и подтяжками. Несмотря на то, что лицо пытался покорить возраст, его физической силе и выносливости мог позавидовать любой юнец.

Курьер не посмел разглядывать ночного заказчика и уставился на свои запыленные кроссовки.

­ — Все привез?

Юноша вздрогнул. Словно раскат грома раздались слова незнакомца над его головой. Он поднял голову и сам того не желая, встретился взглядом с его глазами. Внутри все сжалось от непонятного чувства. Ему захотелось бежать сломя голову, истошно вопя о помощи, но в то же время — хотелось обнять и посочувствовать этому громиле. Виной всему были глаза этого огромного человека. Печальные, глубоко посаженные, с немыслимой болью и тоской. Эти глаза красовались на круглом, гладко подтянутом лице, напоминавшим своими чертами мимику трехлетнего ребенка.

Курьер никогда еще не видел такое странное сочетание во внешнем облике человека. Он стоял, раскрыв рот, изучая незнакомца и дивясь своим открытиям.

Босс с иронией наблюдал за поведением юноши, а потом резко вырвал из его рук пузатый бумажный пакет и, молча, скрылся в коридорах, оставляя за собой лишь непроглядную темень.

Он любил сумерки и тишину. Скорее всего, тишина и одиночество были для него важнее всего. Ради них он отлучал от себя охрану и очень редко приглашал к себе кого-то в кабинет. Поднимаясь к себе тяжелыми шагами, он останавливался на ступенях и выключал за собой лампы, в которых поблескивал несмелый огонек.

Скала протиснулась в свой кабинет, где на столе в беспорядке были рассыпаны фарфоровые кусочки различных оттенков. Мужчина поставил пакет на стол и вынул из него то, ради чего он готов был не спать ночами, ни есть и не пить.

Своими толстенными пальцами он выложил на стол миниатюрные платьица из эксклюзивных тканей и кофточки, связанные руками умелых мастериц. Там были береты, сапожки и даже мизерная бижутерия, как две капли воды похожая на оригинальные украшения самых известных ювелиров. Бежевые, розоватые ножки и ручки, основы для маленьких глаз, какие-то баночки с разноцветной жидкостью и металлические палочки, с разными круглыми наконечниками.

Босс все рассматривал и наслаждался своим приобретением. Его очень порадовали пряди волос, ничем не отличающиеся от настоящих. Он гладил по ним пальцами, фантазируя над тем, как он будет их применять.

Он не смог удержаться от искушения поработать прямо сейчас. Убрав все лишнее со стола, он взял фарфоровую головку и стал приделывать к ней черные, как смоль, волосы.

Увлеченный этим занятием, он задумался о своем детстве, которое вызывало в нем лишь чувства унижения и желания мести.

Ему было всего шесть лет, но, несмотря на свой возраст, он был обременен заботой над младшей сестрой. Их мать не особо занималась детьми, кроме того, она предпочитала, чтобы за ними присматривала нянька и по возможности, не подпускала к ней этих сопливых выродков.

В отличие от дочери, которую она хоть как-то любила и баловала своим вниманием, сыну доставались лишь насмешки, побои и унижения. Она презирала его, называя толстой свиньей и нерадивым увальнем, ведь мальчик представлял собой коротышку на толстеньких ножках. Ей были по душе лишь девочки, и она изо всех сил пыталась исправить ошибку природы, наряжая мальчугана в кружевные платья и заплетая ему в волосы пушистые банты. При рождении его нарекли Олегом, но неадекватность женщины не знала границ, и она издевательски называла его О՛леся.

Мальчишки во дворе издевались над ребенком, били и постоянно дразнили его. Из-за нападок он практически не выходил из дома, предпочитая играть на чердаке в куклы, которые ему разрешала брать сестра.

Часто их мать охватывал гнев и ярость, врачи говорили, что она постепенно сходит с ума. В таком состоянии она была страшна. В эти моменты мальчик с сестрой скрывались на чердаке дома, притихнув, словно мыши, чтобы мать не смогла добраться до них. Но, если мальчугану не удавалось вовремя ускользнуть, она избивала его, называя самыми последними словами.

Единственное, что мать сделала для него — отдала в какую-то подвальную мастерскую, где преподаватели учили детей изготавливать кукол и различные безделушки. Он навсегда запомнил то чувство, которое испытывал, когда крутил в своих неумелых ручках хрупкие детали будущих кукольных тел.

В те моменты его переполняло чувство тепла и нежности. Того, что он никогда не получал ни от матери, ни от посторонних людей.

­ — А ты плохая девочка, ­− бурчал он себе под нос, умело расчесывая маленьким гребнем приклеенные пряди к фарфоровой головке. — Ты думаешь, что убежишь от меня? Что ты сможешь победить меня?

Он стал повышать голос, переходя на крик.

— Никто еще не смог покинуть меня, — он швырнул кукольную головку об пол и добавил шепотом, — никто, и ты не сможешь.

На лице этого человека промелькнула