Алая нить - Риверс Франсин. Страница 51

Четверка купальщиков выразительно застонала и с упоением продолжила игру в пятнашки.

Под руководством Рона и с помощью Тома дети прекрасно справились с парусами. Когда полотна раздулись на ветру, яхта быстро заскользила по воде в направлении пирса на Лонг-Бич. Ближе к берегу они спустили паруса, и Рон включил мотор для подхода к доку.

— Мы замечательно провели время, Рон, — заверила его Марша, целуя в щеку, пока дети собирали вещи. Том обменялся прощальным рукопожатием с Роном, а Марша обернулась к Сьерре и обняла ее. — Прости за неприятную сцену внизу, — попросила она, чмокнув подругу. — Завтра позвоню.

Сьерра заметила, что, прежде чем направиться на стоянку, Марта отобрала у Тома ключи от машины.

Рон пригласил Сьерру с детьми в дорогой ресторан с кухней из морепродуктов. А когда Клэнтон и Каролина заказали гамбургеры, от души расхохотался. За обедом он рассказывал о том, как путешествовал в южных морях и в течение двух лет исследовал острова, которые на карте отмечены лишь маленькими точками. Клэнтон был очарован и всецело покорен Роном, Каролина же сидела притихшая.

Уже поздно вечером Рон повез их домой. Сьерра немного загрустила, что такой отличный день подошел к концу. Дети крепко спали на заднем сиденье «мерседеса». Не прошло и пятнадцати минут после того, как они выбрались из ресторана и сели в машину, как детей сморил сон, и они предоставили возможность Сьерре и Рону поговорить спокойно. А уж поговорили они на славу. Рон живописал свои путешествия, Сьерра рассказала, как росла в тихом провинциальном городке, они обсудили даже вопросы расовых предрассудков, образования и важности семьи. Рон был единственным сыном греческого бизнесмена и шведской актрисы. Мать погибла в автомобильной аварии, когда ему было всего четырнадцать.

— Мой отец так и не смог оправиться после ее смерти, — тихо добавил он. — Теперь нет и его. Я и есть вся моя семья, то, что осталось от нее. И главное, я все время ловлю себя на том, что страстно мечтаю о семейных узах. — Он улыбнулся Сьерре в темноте. — На все воля Божья, — уверенно произнес Рон.

Сьерра никак не могла избавиться от чувства легкой зависти — женщина, на которой он женится, станет воистину счастливой. Сьерра не знала никого, кто был бы так заботлив по отношению к другим и так тонко чувствовал людей, как Рон Пейрозо.

Он выключил зажигание, затем оглянулся назад и усмехнулся:

— Если в твоем гараже вдруг завалялась какая-нибудь тележка, я, пожалуй, выгружу твоих деток.

Сьерра рассмеялась:

— Ловлю тебя на слове. — Она перегнулась через сиденье и рас тормошила детей. — Вставайте, сонные сурки. Мы дома.

Открывая входную дверь, она услышала, как дети благодарили Рона за этот чудесный морской вояж. Клэнтон спросил, поедут ли они еще раз.

— Разумеется, — последовал ответ Рона, обнимавшего его за плечи. — Я выхожу в море всегда, когда выдается такой вот славный денек, как сегодня.

Дети подхватили дорожные сумки и отправились в свою комнату. Рон снова обернулся к Сьерре. Наклонившись к ней, он нежно коснулся ее щеки рукой.

— Ты слегка загорела сегодня, тебе это очень идет.

Рон знал, что сказать, чтобы придать ей уверенности.

— Может, я наконец стану похожей на истинную жительницу Калифорнии, — улыбнулась Сьерра, польщенная его искренним комплиментом.

— Ты и такая, как есть, выглядишь потрясающе, Сьерра.

Он не мог сказать ничего более милого ее сердцу. Униженная, оскорбленная уходом Алекса, она считала себя полной неудачницей, несостоявшейся женой, матерью и женщиной. Но заглянув в глаза Рону, она увидела, что этот мужчина ценит ее. Сьерре хотелось поблагодарить его за все — за морскую прогулку, за его самоотдачу, за то, что всегда внимательно выслушивал ее, за заботу о ней. Она почувствовала, что он стал для нее близким и очень дорогим человеком.

Как только она осознала это, необъяснимая тревога мурашками пробежала по коже.

Его глаза заблестели, а ее вдруг обдало жаром.

Рон неохотно сделал шаг назад.

— Увидимся в понедельник утром, — проговорил он, улыбаясь как-то просто и нежно. Он вышел и закрыл за собой дверь.

Встревоженная, сбитая с толку, Сьерра нахмурилась. Что, собственно, сейчас произошло? Неужели ей так отчаянно хотелось вновь ощутить себя женщиной? Возможно, именно поэтому в ее воображении такой мужчина, как Рон Пейрозо, превратился в романтического рыцаря? Смешно! Бедняга просто по-дружески к ней относится и добр по натуре. Нет никакой причины искать во всем этом нечто большее.

Она шагнула к двери и открыла ее.

— Рон!

Он остановился на середине подъездной аллеи.

— Спасибо тебе, — улыбнулась Сьерра.

— Всегда рад.

Душевная тревога чуточку улеглась. Она стояла на пороге, пока Рон не сел в «мерседес». Он помахал ей рукой, как только развернулся.

Сьерра закрыла дверь. Прежде чем принять душ и лечь спать, она пошла к детям, чтобы пожелать им спокойной ночи, на ходу собирая раскиданные повсюду вещи.

Дебора вся горит и жалуется на боли в животе.

Я спросила ее, не съела ли она чего-нибудь по дороге, но получила отрицательный ответ. Если Дебора переест ягод, у нее всегда начинает болеть живот. Она говорит, боль, кажется, сильнее в правом боку. Я уложила Дебору в повозке, где не так пыльно, и теперь сижу рядышком, жду, пока у нее не спадет температура. Немного погодя снова заглянет Риз Мерфи.

Я так боюсь и не знаю, чего больше. Поначалу мне казалось, что мной движет лишь гнев. Ошибалась. Страх — вот что главное. Дома я всегда знала, с чем могу столкнуться. Я знала врага в лицо. Здесь же с каждым днем тебя подстерегает новая опасность, и ты не знаешь, откуда она появится. Возможно, просто свалишься с козел во сне или тебя укусит змея. Могут убить индейцы или болезнь. Или устанешь до смерти.

Я знаю, мужчины устали не меньше меня. Именно им приходится тягать повозки через реку. Именно они спускали эти самые повозки с той жуткой высоты. Именно им приходится копать могилы. Но именно мужчины и мечтают об Орегоне. Такое впечатление, будто сами небеса манят их, и мы все должны пройти через ад, чтобы достичь их.

Эфи Маккензи. Харлан Дуэйн. Пол Колвайн. Троих уже нет. Я все время думаю о дороге и о том, сколько еще повозок проедет по этим замечательным людям, и никто не будет знать о том, что они лежат в этой земле. Скольких еще нам придется похоронить, прежде чем мы доберемся до Орегона?

Я боюсь за своего ребенка.

Вчера ночью мне приснилась тетя Марта. Во сне мне казалось, что она рядом со мной. Мы разговаривали с ней, как бывало прежде. Проснулась я вся в слезах. Может, она умерла? Может, поэтому она приснилась мне? От мысли, что никогда ее не увижу, болит сердце и становится нечем дышать. Когда отец вышвырнул меня из дома, тетя Марта приняла меня и одарила своей любовью. Когда я бросила Томаса, она все равно меня любила. Даже когда я сказала, что больше не верю в Бога, она не стала меня бранить и не отвергла. Заплакала, но не выгнала. Она сказала, что любит меня несмотря ни на что. Я никогда не встречала таких людей, как она, — хороших, добрых, на которых всегда можно положиться.

Она сказала, что будет молиться за меня каждый день. И я знаю, она — человек слова. Я думаю о ней каждый день и чувствую, что между нами все еще есть связь, по крайней мере, духовная.

Как бы мне хотелось прямо сейчас попросить ее помолиться за мою маленькую Дебору. Бог услышал бы ее.

Наша ненаглядная малышка Дебора ушла из жизни. Доктор Мерфи ничего не смог поделать. Да и Каванот со всеми премудростями индейского знахарства оказался беспомощным. Надеюсь, в другой жизни ей будет лучше. Она покинула нас прошлым вечером, когда солнце садилось за макушки скал, которые были похожи на живописные руины города, некогда поразительно красивого. Я всегда буду представлять ее там играющей с ангелами.