Руфь. Непреклонная - Риверс Франсин. Страница 8

Ноеминь успокоилась. Она подцепила хлеб, сняла его с листа и отложила в сторону.

— Я сама должна была подумать об этом.

Она снова присела на корточки и закрыла лицо руками.

Руфь взяла лепешку и разломила ее. Половину она протянула Ноемини. Та покачала головой.

— Ты должна есть, матушка. Тебе нужны силы.

Закрывая по-прежнему лицо, Ноеминь расплакалась.

— Почему я не подумала об опасности? Я даже не задумалась о том, что может с тобой случиться. О чем я думала, когда позволила тебе пойти со мной? Я эгоистичная старуха!

— Ты пыталась вернуть меня назад, — проговорила Руфь с улыбкой. — Но у тебя не получилось. Постарайся не волноваться. Мы будем в безопасности.

Ноеминь подняла голову.

— Молодую женщину подстерегает больше опасностей, чем старую вдову, как я.

— Для нас обеих это путешествие опасно, и мы принимаем все меры предосторожности. Этому купцу, кажется, можно доверять.

— В наше время никому нельзя доверять.

Руфь снова протянула хлеб свекрови. Ноеминь взяла его, отломила маленький кусочек и медленно съела, продолжая хмуриться.

Руфь улыбалась, глядя на нее.

— Сколько раз я слышала от тебя, что Бог охраняет любящих Его?

— И наказывает отвергающих Его.

Глаза Ноемини наполнились слезами. Руфь знала, что она подумала о Елимелехе, Махлоне и Хилеоне. При воспоминании о муже сердце Руфи пронзала острая боль. Он был так молод, он мог бы еще долго жить. Как она хотела родить ему ребенка! Сына, который продолжил бы его род.

— Я очень устала, — сказала Ноеминь, в ее голосе звучали слезы. — Не знаю, смогу ли я когда-нибудь дойти до дома. Эти горы, теперь я их хорошо вспомнила. Как я могла забыть, что это путешествие такое трудное?

— Мы будем отдыхать, когда устанем.

— А караван уйдет без нас, — мрачно произнесла Ноеминь.

— Тогда мы присоединимся к другому.

— Если разбойники не нападут на нас…

— Нет, — всхлипнув, произнесла Руфь. Она встала и подошла к Ноемини, села возле нее на колени и взяла ее руку.

— Даже не думай об этом, матушка. Если ты будешь об этом думать, у нас ничего не получится. Думай о том, что по другую сторону горы, — о Вифлееме. О нашем доме. Если мы будем часто говорить о том плохом, что может произойти, то на нас нападет такой страх, что мы будем не в состоянии сделать ни шага вперед. Пожалуйста, расскажи мне о Господе. Расскажи, как Он накормил тысячи людей в пустыне. Как Он «источил источник воды из скалы гранитной». И помолись, — Руфь беззвучно заплакала, — попроси у Него милости для нас.

Ноеминь вздрогнула, в ее глазах отразилось раскаяние. Она коснулась рукой лица Руфи.

— Иногда я забываю об этом, — ее глаза увлажнились слезами. — Я часто вспоминаю о потерянном, вместо того чтобы думать о том, что имею.

— У тебя есть я, а у меня есть ты, — сказала Руфь. — У нас есть Бог. Этого более чем достаточно для того, чтобы смело встретить все, что нас ожидает. Ты учила меня этому.

— Напоминай мне об этом.

На следующий день, после полудня, они вместе с караваном перешли Иордан. Ноеминь устало села под деревом.

— Дальше я идти не могу.

Руфь удобно устроила свекровь и принесла ей воды.

— Ты отдыхай, а я пойду поблагодарить Ашир Бен Хадара.

Последний верблюд перешел через реку, когда Руфь подошла к владельцу каравана и склонилась перед ним до земли.

— Благодарю тебя, что ты позволил нам идти с твоим караваном.

— Вы так быстро оставляете нас?

— Моя свекровь смогла пройти настолько далеко, насколько ей хватило сил. Мы остановились у реки на отдых, а завтра утром пойдем дальше.

— Жаль. На ночь мы остановимся в оазисе. С нами вам было бы безопаснее.

— Пусть защитит вас Господь в вашем путешествии и благословит вас за вашу доброту к двум вдовам.

Мужчина печально нахмурился.

— Да хранит вас Господь.

Развернувшись, он сел на верблюда, ударил его палкой и прокричал по-египетски приказ одному из своих слуг. Верблюд встал, покачиваясь взад и вперед, казалось, еще немного, и он упадет. Руфь снова склонилась в поклоне, когда мужчина двинулся в голову каравана. Она уже почти дошла до деревьев, растущих на берегу реки, когда ее догнал один из слуг Ашир Бен Хадара и дал ей мешок и пузатый мех.

— Дары от моего хозяина, — проговорил слуга скрипучим голосом и умчался прочь.

Улыбаясь, Руфь опустилась на колени возле Ноемини.

— Попробуй, видишь, как Бог питает тех, кто любит Его.

Осторожно наклонив мех, Ноеминь сделала маленький глоток.

Ее глаза расширились от удивления.

— Свежее козье молоко!

Руфь рассмеялась и открыла мешок, показывая щедрый дар.

— Лепешки с изюмом, матушка. Хватит на несколько дней. С зерном, оставшимся у нас, мы продержимся до самого Вифлеема.

Они поели и теперь отдыхали, солнце медленно скользило над горами позади Иерихона.

— Недалеко от этого места Бог остановил воды Иордана, чтобы Иисус мог перевести через него свой народ, — сказала Ноеминь, спокойная и умиротворенная.

— Моя мать рассказывала, что Моисей поднялся на гору Нево, на вершину Фасги, и умер там, народ оплакивал его тридцать дней. Иисус исполнился Духа Божия и повел народ вон туда, — сказала она, указывая направление, куда они пошли, — в Ситтим. Там они ждали, когда Бог скажет им, что делать дальше. Иисус привел народ на берег Иордана. Господь остановил воды, и люди перешли реку по сухому дну. Моя мать и отец были среди тех, кто пришел в тот день в Ханаан. Они поставили стан в Галгале и там отпраздновали Пасху.

Руфь стояла под сенью дерева и смотрела на дорогу, по которой, как говорила Ноеминь, шел израильский народ.

— А что там за камни?

— Камни? — Ноеминь поднялась. — Каждый, кто перешел Иордан, будет помнить о том, что Господь сделал для Своего народа. Это двенадцать камней: представитель каждого колена, происшедшего от нашего отца, Иакова принес по одному камню. Видишь вон ту рябь на воде? На том месте, где стояли священники с ковчегом завета, пока народ переходил реку, поставлено еще двенадцать камней.

Ноеминь встала позади Руфи, показывая назад на дорогу, по которой они пришли.

— Вон там жертвенник, поставленный сынами Рувима, Гада и половиной колена Манассии. Колена, живущие на этой стороне Иордана, чуть не начали войну из-за него.

— Почему?

— Колена на западном берегу Иордана думали, что это жертвенник для всесожжения и приношений иным богам. Но он был поставлен во свидетельство того, что колена Рувима, Гада и половина колена Манассии имеют «часть в Господе», этот памятник напоминает о том, что мы братья.

Ноеминь рассказывала истории, которые она слышала от отца и матери, пока не скрылось солнце и на небе не засверкали звезды. Руфь жадно слушала все, что говорила Ноеминь о годах, проведенных ее народом в пустыне, о том, какие великие дела творил Господь, чтобы спасти и научить Свой народ. Когда Ноеминь уснула, Руфь смотрела на небо, она чувствовала успокоение. Конечно, если Бог сохранил Свой мятежный народ в пустыне, то Он сохранит теперь и Ноеминь. Руфь верила: Господь благополучно приведет их в Вифлеем.

На следующий день они пришли в оазис и провели ночь под сенью его пальм. На фоне основания гор выделялся зубчатый силуэт Иерихона; некогда великий город ныне чернел грудами камней, населенных ящерицами и змеями. Однако неподалеку от него, возле родника, расположилось небольшое, но процветающее поселение. Его жители зарабатывали себе на жизнь тем, что прислуживали путешественникам, направляющимся по иерихонской дороге через горы в Иерусалим.

С тех пор как они ступили на иерихонскую дорогу, Руфь непрестанно молилась, зорко наблюдая за дорогой. Боже, защити нас. Сохрани нас и направляй стопы наши.

Караван нагнал женщин. Руфь поговорила с надсмотрщиком, и ей разрешили расположиться на ночь рядом с их станом. На следующее утро она не торопила Ноеминъ и подстраивалась под шаг свекрови, хотя караван уходил вперед, пока совсем не скрылся вдали.