1115 вопросов священнику - Иероманах (Гумеров) Иов (Афанасий). Страница 69

В последние 90 лет наше общество имело и имеет оба опыта. Сначала было несколько десятилетий ледяного ада деспотизма, когда государство истребило несколько десятков миллионов людей, обвинив их том, что они являются «врагами народа». Сейчас мы переживаем жгучий ад моральной анархии. Государство не выполняет своих обязанностей по охране нравственного и психического здоровья народа. С экранов телевидения, по радио, в прессе на общество обрушивается массовая пропаганда безнравственности и бездуховности. Позволяются кощунство и глумление над моральными нормами и ценностями. Насаждается культ насилия, жесткости, цинизма. Разврат, сексуальные извращения, похабщина подаются как норма жизни. Закон наш разрешает матерям убивать своих детей, и шесть с половиной миллионов женщин это ежегодно делают. Наше действующее право позволяет лицам с дипломом врача умерщвлять младенцев во чреве матери, несмотря на то, что медицинская наука доказала, что это живые люди. Просто они физиологически не готовы к тому, чтобы была перерезана пуповина, соединяющая их с организмом матери. Земля наша залита кровью младенцев, которые не причинили ни кому никакого зла. Мы ходим по этой крови и стараемся не замечать этого.

Является ли убийство царя особо тяжким грехом, имеющим последствия для дальнейшей жизни народа?

иеромонах Иов (Гумеров)

Священное Писание однозначно говорит о грехе цареубийства как о сугубо тяжком. В 1-й книге Царств рассказывается о том, как Давид мог убить в пещере преследовавшего его царя Саула, но ответил своим людям, побуждавшим его к этому: «Да не попустит мне Господь сделать это господину моему, помазаннику Господню, чтобы наложить руку мою на него, ибо он помазанник Господень» ( 1Цар. 24:7). В другой раз преследуемый Давид находился в пустыне Зиф (часть Иудейской пустыни). Он вошел ночью в стан преследователей и увидел спящего Саула. Сопровождавший его племянник Авесса просил разрешения пронзить его копьем. Давид ответил: «Не убивай его; ибо кто, подняв руку на помазанника Господня, останется ненаказанным?» ( 1Цар. 26:9).

Со святого равноапостольного Константина начинается христианская государственность. Преподобный Феодор Студит писал в 806 году императору Никофору: «Бог даровал христианам эти два дара — священство и царское достоинство; ими врачуется, ими украшается земное, как на небе. Поэтому если одно из них будет недостойно, то и все вместе с тем неизбежно подвергается опасности» (Послание 16-е).

При венчании на царство (коронации) православному царю торжественно вручаются символы его власти. Над ним также совершается таинство миропомазания, в котором государь получает дары Святого Духа. Поэтому цареубийство не только тяжкое уголовное злодеяние, но и духовное преступление, которое, как правило, влечет большие бедствия на страну. Тяжесть и продолжительность их зависит от отношения всего народа к этому преступлению, ибо можно быть причастным к этому тяжкому греху не только прямым участием, но и моральным соучастием. Последствия зависят и от того, на каких началах строится дальнейшая жизнь общества: на тех же духовно-нравственных принципах, по которым жил благочестивый христианский царь, или тех, которые вводят в стране убийцы помазанного на царство государя? Об этом говорит святитель Иоанн (Максимович): «Что воздала Россия своему чистому сердцем, любящему ее более своей жизни государю? Она ответила ему клеветой. Он был высокой нравственности — стали говорить о его порочности. Он любил Россию — стали говорить об измене. Даже люди, близкие государю, повторяли эту клевету, пересказывали друг другу сплетни и разговоры. Под влиянием злого умысла одних, распущенности других слухи ширились, и начала охладевать любовь к царю.

Потом стали говорить об опасности для России и обсуждать способы освобождения от этой несуществующей опасности, и во имя якобы спасения России стали говорить, что надо отстранить государя. Расчетливая злоба сделала свое дело: она отделила Россию от своего царя, и в страшную минуту во Пскове он остался один. Близких нет. Были преданные, но их не допустили. Страшная оставленность царя... Видя это и в надежде, что самоумаление успокоит и смирит разбушевавшиеся страсти народные, государь отрекается от престола. Но страсть никогда не успокаивается, достигнув желанного, она разгорается еще больше. Наступило ликование тех, кто хотел низложения государя. Остальные молчали. Последовал арест, и дальнейшие события были неизбежны... Государь был убит, и Россия молчала. Не раздалось ни возмущения, ни протеста, когда совершилось это страшное злодеяние, и это молчание есть великий грех русского народа, совершенный в день святого Андрея Критского, творца Великого покаянного канона, читаемого Великим постом...

Под сводами екатеринбургского подвала был убит повелитель Руси, лишенный людским коварством царского венца, но не лишенный Божией правдой священного миропомазания... Убийство Александра II вызвало в России бурю возмущения, которая оздоровила нравственное состояние народа, и это сказалось в царствование Александра III. Народ остался чист от крови царя-Освободителя. Здесь же народ, весь народ виновен в пролитии крови своего царя. Одни убили, другие одобряли убийство и тем совершили не меньший грех, третьи не помешали. Все виновны, и поистине мы должны сказать: «Кровь Его на нас и на чадах наших» [Мф. 27: 25]. Измена, предательство, нарушение присяги на верность царю Михаилу Феодоровичу и его наследникам без обозначения их имен, пассивность и окаменение, нечувствие — вот из чего русский народ сплел венок, которым увенчал своего царя» (Блаженный святитель Иоанн Чудотворец. Платина (Калифорния) — М., 2003. С. 855–856).

Великий святитель, говоря о грехе цареубийства, пишет: «Преступление против царя Николая II еще тем страшнее и греховнее, что вместе с ним убита вся его семья, ни в чем не повинные дети! Такие преступления не остаются безнаказанными. Они вопиют к Небу и низводят Божий гнев на землю... За убийство беззащитного царя-страдальца и его семьи страдает ныне весь русский народ, допустивший страшное злодеяние и безмолвствовавший, когда царя подвергли унижению и лишению свободы. Глубокое осознание греховности содеянного и покаяние перед памятью царя-мученика требуется от нас Божией правдой» (Там же. С. 859).

Сразу же после цареубийства святой Патриарх Тихон в Казанском соборе в Москве призвал всех к покаянию: «На днях совершилось ужасное дело: расстрелян государь Николай Александрович... Мы должны, повинуясь учению Слова Божия, осудить это дело, иначе кровь расстрелянного падет на нас, а не только на тех, кто совершил его...Пусть за это называют нас контрреволюционерами, пусть заточают в тюрьму, пусть нас расстреливают. Мы готовы все это претерпеть в уповании, что и к нам будут отнесены слова Спасителя нашего: «Блаженны слышащие слово Божие и хранящие» (Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России. М., 1994. С. 142–143).

Читая слова двух великих святителей о вине народа в грехе цареубийства, надо помнить, что они были сказаны современникам этого трагического события. Нам, пришедшим в этот мир после них, надо точно определить, в чем именно мы должны приносить покаяние. Духовная жизнь имеет свои строгие законы. Поэтому надо избегать всякой непродуманности и неточности, чтобы не дискредитировать саму идею и не вызвать разделения. Ясно, что мы не можем покаяться в том, чего не совершали. Но нам есть в чем каяться. Покаяние должно начаться с принципиальной и нелицеприятной оценки каждым этого злодеяния. Мы должны покаяться и в том, что не все сделали, чтобы освободиться от той лжи и клеветы о царе и его семье, которую распространяли на протяжении многих десятилетий цареубийцы и их прямые преемники. Непреодоленная вина состоит и в том, что народ массовым неверием, неисправленной греховной жизнью и примиренностью со злом живет теми же ценностями, какими жили цареубийцы.

«Только та жизнь достойна, в которой есть жертвенная любовь... Благословенно все, что делает человека кротким, какой бы ценой это ни достигалось. Некоторые люди не могут переносить славу. Даже небольшое отличие уже кружит им голову. А духовная гордость иссушает. Мы не знаем, скольким страданиям и горестям достойных мужей и жен мы обязаны. Лучшие мысли, богатые уроки, самые чудесные песни, которые пришли к нам из прошлого, — это плоды боли, немощи и страдания. Мы не должны забывать, что искупление человечества пришло к нам с Крестом Сына Божия. Плоды земных страданий могут казаться горькими на вкус, но только ими питается душа человека. Древнее предание рассказывает, как всю Страстную седмицу на алтаре лежал терновый венец, но в утро Пасхи он был найден превратившимся в венок из благоухающих роз: каждая колючка превратилась в розу. Так и венцы земных страданий в тепле Божественной любви превращаются в сады роз» ( Святая мученица Александра. «Сад сердца»: Духовный дневник).