Пастырь Добрый - Фомин Сергей Владимирович. Страница 10
Духовным чадам Илии Никитичу
Возлюбленный о Христе сын мой духовный Илья Никитич!
Прими от бывшего твоего духовного отца и руководителя твоего искреннее поздравление с днем твоего Ангела и сердечное пожелание, чтобы ты, приняв на себя подвиг иночества, нес иго Христово добросовестно и не ослабевал в иноческих подвигах.
Хотя у тебя в мире обнаруживались кротость и послушание, но в св.обители старайся удесятерить их. Если встретишь немощного брата инока, то не осуждай его, а помолись за него. Помни, что все мы немощные, один в одном, другой — в другом.
Благословение Божие [да] будет на всех Вас.
Прошу не забывайте в своих молитвах сердечно преданного.
Недостойный иерей Алексий.
Радуюсь и благодарю Всемогущего за тебя, что Он, Милосердный, устроил тебя в Оптиной обители. Иноческая жизнь тебе по юности была по сердцу.
Духовным чадам О. Алексию, монаху Оптиной пустыни (Черновик)
Возлюбленное мое чадо духовное, отец Алексей!
Христос Воскресе!
Сердечно благодарю тебя за твою память обо мне. Очень скорблю о том, что ты, поздравляя меня с днем Ангела, не написал, как поживаешь в знаменитой Оптинской пустыне, привыкаешь ли ты к обители, полюбил ли ты сердечно ее, сроднился ли ты с духом старцев, или по–прежнему горделиво смотришь на них, помышляя покинуть ее.
Ужели ты и поныне такой, каким был?
Вспомни, как ты, живя в Москве, в доме Веденеева, выражал радость по случаю перемены жизни, не раз высказывал свое сожаление, что дни твоей молодой жизни проведены тобой дурно, и как радовался, что пришлось тебе вспомнить о Боге и посильно идти за Христом, и часто очень в разговоре со мной укорял своего старшего сына Ивана, так и покойную супругу за то, что она сочувственно относилась к детям и по–своему сильно баловала их, и [ты] вообще строго относился к своим детям…
………………………………………………………………
Таковые твои поступки говорили как бы о том, что ты совершенно зрел во всех отношениях и, по–видимому, можно было радоваться за тебя, но я, вспомни, всегда старался тебя смирить и упрашивал снисходительно смотреть на твоих детей. Беседуя с твоими детьми, я видел не раз на глазах их сердечные горькие слезы и [они] очень скорбели, что нет ладов с отцом [радовался за них, что они, имея любящее сердце, без слез не могли иногда беседовать со мной].
Беседуя с ними, я узнавал, что иногда ничтожный поступок, и без всякой задней мысли, возбуждал негодование в тебе к ним, и ты готов был жестоко наказать их. Не скрою, тяжело мне было в это время. С одной стороны, радовался за детей твоих, что они близки к спасению, благодаря любящей твоей супруге, сумевшей вложить сердечную любовь ко всем, с другой, очень скорбел об окаменении твоего сердца. Казалось, что было близко ваше общее счастье, но благодаря твоему безсердечию и черствости, этого не достигалось.
Приведи же на память все, как ты был виновен перед супругой и детьми.
………………………………………………………………
…дорогих друзей, во–первых, тебе как мужу суровому, подчас безсердечному, налагающему на чужие плечи неудобоносимую ношу, а самому не желавшему двинуть перстом. В то время, когда, желая помирить детей с тобой, страдалица Параскева приводила на память твою прежнюю, бурно проведенную жизнь, чтобы несколько смягчить, ты выходил из себя и оскорблял словами и действиями беззащитную женщину, а дети твои, сознавая свою неправоту, часто раскаивались, видя безсердечие твое и подчас неправоту действия, глубоко возмущались душевно, и, с одной стороны… [мате…], а с другой стороны возмущались твоим безсердечием и…
… И когда настанут тяжелые горд[ые] мысли, советую, помолись за своих собратов, памятуя, что все мы слабые и грешные, и на сердце станет легче, и затем, если будут тебя когда волновать какие мысли, обратись к старцам, которых у вас много «(нрзб.)» и проси руководства и молитвы. Слово Божие: смиритесь под крепкую руку Божию, да вы вознесет во–время. Смиряйся же и ты… о Го[споде] собр. о Им… и Господь даст тебе впоследствии утешение служить и в храме Госп. и присутствовать за богослужением всегда.
Духовным чадам Антонине Евгеньевне
Дорогая Антонина Евгеньевна!
Сердечно благодарю Вас за память обо мне. Радуюсь, что больному Вашему другу — Елизавете — стало, с Божьей помощью, лучше. Усугубим с Вами наши грешные молитвы и Милосердный Господь и еще утешит нас.
Что касается Вашего философского кружка, то за него не безпокойтесь. Вы пишите, что Ваши братья волнуются, одних больше влечет религия, а других философия, и молите о том, чтобы все примирила взаимная любовь и руководствующая всему любовь к высшей Истине; и благо Вам, и молитесь. Милосердный Господь, ищущий нашего спасения, соединит их любовию, а чтобы постигнуть посильно высшей истины, то посоветуйте Вашим братьям подходить к ней с простой детской верой, как подходили некогда святые Апостолы. Вспомните, кто были Апостолы — грубые рыболовы, у которых все богатство заключалось в рыбных сетях и все знание в искусстве употребления их, словом — это персть земная, и этой персти Господом дано задание великое — уловить весь мир их сетями. Мало того, чтобы убедить Апостолов, что в познании Бога безсильны человеческие средства, вменяется им в обязанность не пользоваться никакими земными пособиями — средствами, никакой земной защитой. «Не берите с собой ни золота, ни серебра, ни меди в поясы свои, ни сумы на дорогу, ни двух одежд, ни обуви, ни посоха. А когда будут судить Вас, то не заботьтесь, что сказать, внушено вам будет то, что сказать. Помните и не забывайте, что Бога познать без Меня, Вечной Премудрости, нельзя. Чтобы дать вам возможность познать Бога и подойти к Вечной Истине, Я принял зрак раба (и смирившегося до креста). Подходите, дорогие, и вы ко Мне, распятому, со смирением и детской верой, и тогда окажетесь способными воспринять все, Мною открываемое, и ревностно исполните то, к чему каждого из вас Я призвал. И смирился Я до креста потому, что разум человеческий не сможет объять Мною открываемое вполне чисто, он непременно смешает откровенные от Бога истины с собственными измышлениями и через то уничтожает самый источник откровения, обратив его в собственность личности человеческой».
И вот, смотрите, что случилось: Апостолы далеки были от подобного искушения, они, будучи невеждами в науках человеческих, но преисполнены светом Божественным, подвергались насмешкам и пересудам человеческим, они всеми силами души стремились к этому Неизреченному Свету, оставляя все насмешки и пересуды человеч.[еские] и вообще всю тьму челов.[еческую], и в этом свете Бож.[ественном], повторяю, как дети не смущались, никогда не останавливались, и тем более успевали в обращении мира, чем больше безчестил их мир.
Апостолы сами собой представляли постоянное чудо, которое неизбежно воспламеняло их убедительностию непреоборимою, верою самою пламенною. Смирение, вера и верность насколько были на устах, настолько же и в их сердце. Чем обильнее изливался на них свет небесный, тем более они исполнялись силою свыше, тем очевиднее при этом свете и этой силе выставлялись наружу их естественные личности, природные недостатки, и удерживали их в том положении, к которому [они] по своей обязанности должны были возводить других.
Сознание такого преизбытка благодатных сил неоднократно выражал Св.Ап.Павел: «Благодатию Божиею есмь, еже есмь» (1Кор.15:10). Великую «уверенность мы имеем в Боге через Христа: не потому, что сами были способны помыслить что от себя, как бы от себя, но способность наша от Бога. Он дал… способность быть служителями Нового Завета» (2Кор.3:4—6).