Творения - "Лактанций". Страница 26

Дух принижает у них от ужаса перед богами И заставляет к земле поникать головой [226]

Правда, говоря это, он имел в виду другое, а именно, что ничего не нужно почитать, поскольку боги не заботятся о делах человеческих. 11. Но в другом месте он все же признался, что религии и культ богов являются пустым служением:

Нет, благочестье не в том, что пред всеми с покрытой главою

Ты к изваяньям идешь и ко всем алтарям припадаешь.

Иль повергаешься ниц, или, длани свои простирая,

Молишься храмам богов, иль обильною кровью животных

Ты окропляешь алтарь, или нижешь обет на обеты. [227]

Если они действительно пусты, то следует ли возвышенные и величественные души опускать и унижать до земли, вместо того чтобы помышлять о небесном?

12. Итак, достаточно образованные мужи ниспровергли ложные религии, ибо понимали, что они ложные, но не ввели истинную, поскольку не знали ни какая она, ни где пребывает. 13. Они, поскольку не могут обрести истинной религии, поступают так, как будто бы нет вообще никакой. И таким образом они ввергают себя в еще большее заблуждение, чем те, кто придерживается ложной религии. 14. Ведь эти почитатели тленных богов, сколь бы ни были вздорны, ибо видят небесные вещи в вещах тленных и земных, все же несут в себе что‑то от истины и могут быть прощены, ибо исполняют высший долг человека, хотя и не на деле, а в замысле. Ведь единственная и подлинно великая разница между людьми и безмолвными тварями состоит в религии. 15. Насколько они были более мудрыми, ибо понимали ошибочность ложной религии, настолько же становились более неразумными, ибо не видели, что есть какая‑то другая религия, истинная. 16. И вот, поскольку легче судить о других, нежели о себе, они в то время как видят [под ногами] пропасть других, не замечают того, что перед ними. 17. Итак, и в тех, и в других пребывает как высшая глупость, так и некий привкус мудрости, так что впору усомниться, кого же именно назвать более глупыми: тех ли, кто придерживается ложных религий, или тех, кто не придерживается никакой. 18. Но, как я уже сказал, можно простить невежественных людей, которые не признают себя мудрыми; но нельзя оправдывать тех, кто, преподавая мудрость, проявляет скорее глупость. 19. Я, право же, не столь наивен, чтобы считать, будто они могли прозревать [духом] и через это самостоятельно открыть истину, чего, как я признаю, нельзя сделать, но я требую от них хотя бы того, чего они могли добиться своим разумом. 20. Ведь они бы поступили куда благоразумнее, если бы поняли, что существует некая истинная религия, и если бы, опровергнув ложные, открыто заявили, что та истинная религия недоступна людям. Но их останавливал, пожалуй, такой аргумент: если существует некая истинная религия, она бы себя обнаружила и защитила, чтобы стало ясно, что более не существует никаких других религий. 21. Ведь они не могли видеть, как или кем и каким образом содержится истинная религия, что является божественной тайной и небесным секреюм, который никто не может узнать иначе как через наставление в ней.

22. Итог этих рассуждений таков. Невежественные и безумные люди воспринимают ложные религии как истинные, ибо не знают ни истинной, ни ложной. Просвещенные же люди, поскольку не знают истинной религии, либо упорствуют в тех религиях, которые считают ложными, чтобы было видно, что они придерживаются хоть какой‑то религии, либо совсем ничего не почитают, чтобы не быть обвиненными в заблуждении. Но это и есть самое большое заблуждение, когда под обликом человека воспроизводится жизнь животного. 23. Понимать, что ложно, хотя и является мудростью, но — мудростью человеческой. Дальше этого человек пойти не может. В результате многие философы отвергали, как я показал, все религии; но знание истинной [религии] является принадлежностью божественной мудрости, и человек самостоятельно не может достичь этого знания, а только через Бога. 24. Философы, самое большее, следуют человеческой мудрости, так что они узнали то, чего нет, но при этом они не могут следовать тому, чего, как учат, не существует. Известна реплика Цицерона: «О, если бы я мог так же легко найти истину, как обнаружить ложное!» [228]25. Поскольку это превосходит силы человеческого естества, нам, которым Бог дал знание истины, дана возможность послужить этому раскрытию истины, чему будут посвящены четыре последние книги. Теперь же мы изобличим то, что уже начали, т. е. ложные религии.

4. 1. Итак, каким величием могут обладать статуи, если во власти простого человечишки было сделать их такими или не делать их вовсе? Отчего у Горация Приап так сказал:

Некогда был я чурбан, смоковницы пень бесполезный;

Долго думал художник, чем быть мне, скамьей иль Приапом.

«Славлю бога!» — сказал. Вот и бог я! С тех пор я пугаю

Птиц и воров

2. Кто же не будет чувствовать себя в безопасности при таком страже? Воры, конечно, настолько глупы, что боятся похотливости При — апа, в то время как птицы, которых, как считается, должен отгонять страшный вид его серпа или фаллоса, садятся на искусно исполненные статуи, которые очень напоминают людей, вьют на них гнезда и гадят на них. 3. Флакк, как автор сатирических стихов, высмеивал глупость людей, но те, кто почитают идолов, полагают, что совершают серьезное дело.

4. Даже великий поэт, человек весьма благоразумный во всех прочих вопросах, единственно в этом был безрассуден, говоря не как поэт, а как старухи, когда в своих безукоризненных книгах велел изготавливать статуи:

Пусть устрашая воров и пернатых серпом деревянным,

Геллеспонтийский Приап бережет их своим попеченьем. [229]

5. Стало быть, они молятся смертным [богам] или [идолам], сделанным смертными людьми. Ведь они могут разрушиться, сгореть, погибнуть. Ведь они часто рассыпались, когда над ними рушилась ветхая кровля, а также превращались в пепел, пожираемые огнем, и становились добычей воров, если только собственная величина не спасала их или надежная охрана. 6. Итак, большое безумие бояться этих идолов, о которых люди беспокоятся, как бы они не были разрушены, как бы не сгорели или как бы их не похитили. Какая глупость надеяться на какую‑то помощь от них, если они не в состоянии уберечь самих себя! Какая превратность стремиться под их защиту, если сами они, подвергаясь нападениям, остаются беззащитными, если только почитатели их за них не заступятся! 7. Где же истина? Где никакая сила не может пошатнуть религию; где нет ничего, что могло бы ее поколебать; где не может быть совершено святотатство. Все, что видимо глазу или осязаемо руками, поскольку все это хрупкие вещи, в любом случае чуждо бессмертию. 8. Напрасно, стало быть, люди облагораживают и украшают богов золотом, слоновой костью и драгоценными камнями, будто бы те могут получать удовольствие от этого. 9. Какая польза от дорогих даров тем, кто ничего не чувствует, или тем, кто мертв? Ведь таким же образом умащают благовониями и одевают в роскошные одежды тела покойников, прежде чем опустить их в землю. Так же почитают и богов, которые не чувствовали, когда их изготавливали, и которые не знают, что их почитают, ибо с обожествлением они не обрели способности чувствовать. 10. Персий считает недостойным, когда золотые вазы приносятся в храмы, полагая излишним, чтобы в религии было то, что служит не благочестию, а жадности. 11. Ведь Богу, Которого ты искренне почитаешь, достаточно приносить в качестве даров

Правосознанъе, и долг священный, и чистые мысли,

И благородство души, и честное искренне сердце. [230]

12. Превосходно и мудро сказал. Но смешно добавил к этому, что золото в храмах — то же, что куклы девиц для Венеры, [231] которых он оставил без внимания, по — видимому, как что‑то малозначительное. 13. Ведь он не видел, что сами статуи и изваяния богов, выполненные руками Поликлета, Эвфранора или Фидия [232] из золота и слоновой кости, являются не чем иным, как большими куклами, которых причислили к богам не девушки, чьи шалости можно бы простить, но люди взрослые. 14. Справедливо, стало быть, Сенека высмеивал неразумие стариков: «Мы не дважды бываем детьми, как обычно говорят, но постоянно. Разница лишь в том, что мы играем в большие игры». 15. И вот совершают воскурения этим служащим для забав, украшенным большим куклам, облагораживают их ароматом благовоний и масел. Им приносят большие и тучные жертвы, хотя их уста лишены зубов. Их облекают в мантии и дорогие одеяния, хотя они и не нуждаются в одежде. Им посвящают золото и серебро, в чем больше нуждаются те, кто это богатство жертвует, нежели те, кому его приносят. 16. Правильно Дионисий, сицилийский тиран, [233] захватив в результате победы Грецию, презирал подобных богов, срывал с них одежды и насмехался над ними. И действительно, святотатства свои он сопровождал шутками и остротами. 17. Так, когда он стащил с Юпитера Олимпийского золотой плащ,