Творения - "Лактанций". Страница 7

Проперций. Элегии/Пер. Jl. Е. Остроумова/ /Катулл. Тибулл. Про — перций. М., 1963.

Теренций. Комедии/Пер. А. В. Артюшкова. М., 1988.

ТитЛукреций Кар. О природе вещей/Пер. Ф. А. Петровского. М., 1983.

Ювенал. Сатиры / Пер. Д. С. Недовича и Ф. А. Петровского / / Римская сатира. М., 1989.

Прозаические цитаты из сочинений античных писателей даются в нашем переводе и сверены с существующими изданиями этих произведений в русских переводах по изданиям:

Диоген Лаэртский. Жизнеописания и изречения знаменитых философов/Пер. М. Л. Гаспарова. М., 1986.

Платон. Государство/Пер. А. Н. Егунова//Платон. Собрание сочинений. В 4 т. М., 1994. Т. 3.

Платон. Федон/Пер. С. П. Маркиша//Платон. Собрание сочинений. В 4 т. М., 1993. Т. 2.

Саллюстий. О заговоре Катилины/Пер. В. О. Горенштейна//Гай Саллюстий Крисп. Сочинения. М., 1981.

Цицерон. Катон Старший, или О старости/Пер. В. О. Горенштей — на//Цицерон. Избранные сочинения. М., 2000.

Цицерон. Об обязанностях/Пер. В. О. Горенштейна//Цицерон. О старости. О дружбе. Об обязанностях. М., 1974.

Цицерон. О природе богов/Пер. М. И. Рижского//Цицерон. Философские трактаты. М., 1985.

Цицерон. О дивинации/Пер. М. И. Рижского//Цицерон. Философские трактаты. М., 1985.

Цицерон. О государстве / Пер. В. О. Горенштейна //Цицерон. Диалоги. О государстве. О законах. М., 1972.

Цицерон. Тускуланские беседы/Пер. М. Л. Гаспарова//Цицерон. Избранные сочинения. М., 2000.

Книга I. О ЛОЖНОЙ РЕЛИГИИ

1. 1. Во все времена великие и выдающиеся умом мужи, отличающиеся усердием и всецело предающие себя познанию, отстраняя от себя всякую частную и общественную деятельность, обращались к обнаружению истины, полагая, что лучше исследовать славные человеческие и божественные деяния, нежели заниматься накоплением богатств или приумножением славы. 2. От занятий этих, поскольку они тленные и земные и служат только попечению о теле, никто не может стать ни лучше, ни справедливее. 3. Были же те мужи достойны познания истины, которую настолько стремились открыть, что отдавали этому предпочтение среди всех прочих занятий. 4. И ведь известно, что некоторые из них оставляли свои семейные дела и отрекались от всех удовольствий, чтобы открыто и свободно следовать одной лишь чистой истине, и настолько среди них почитались славное имя и авторитет добродетели, что в ней видели они высшую из величайших наград. 5. Но не достигли они того, чего желали, и старание и усердие их были тщетны, поскольку истину, то есть тайну Всевышнего Бога, сотворившего все, они не могли открыть проницательностью и собственным умом. К тому же между Богом и человеком не виделось бы никакой разницы, когда бы замыслы и установления Его незыблемой святости постигались человеческим разумением. 6. Поскольку не могло случиться так, чтобы божественный порядок был открыт человеку через размышление его о самом себе, Бог не допустил, чтобы человек, нуждающийся в свете божественной премудрости, постоянно скитался и безрезультатно блуждал среди непроглядного мрака. Открыл, наконец, Он глаза его, и оказал милость Свою, представив истину, показав, что знание человеческое ничтожно, и открыв блуждающим и скитающимся путь к обретению бессмертия. 7. Однако немногие воспользовались этой милостью и [этим] даром небес, и оттого истина, сокрытая во мраке, оставалась неизвестной; она либо небрежно передавалась, оттого что была лишена верных ревнителей, либо не воспринималась [людьми] из‑за присущей ей строгости, каковую природа человеческая, склонная к пороку, не в состоянии переносить. В самом деле, у добродетели горький вкус, в то время как пороки таят в себе сладость наслаждений; отвергая первое, увлекаясь вторым, люди ведены были к пропасти, и в благостном образе лжи лелеяли они зло вместо добра. Я решил, что следует проникнуть внутрь этих заблуждений, чтобы люди образованные обратились к истинному разумению, а необразованные — к истинной религии. 8. Это занятие следует считать во много раз лучше, полезнее и более славным, нежели ту риторику, которой я долгое время занимался и которая направляла нас, молодых, не к добродетели, но прямиком к сладкозвучному пороку. Теперь же мы совершенно искренне рассуждаем о небесных предписаниях, благодаря чему мы можем обратить умы человеческие к почитанию истинной святости. 9. Ведь больше пользы для дел человеческих содержится не в том искусстве, которое развивает способности речи, сколько в том, что учит жить благочестиво и честно. Поэтому‑то у греков в большем почете всегда были философы, а не ораторы. Ведь они справедливо считались учителями жизни, и их занятие гораздо полезнее, ибо [искусство] хорошо говорить касается немногих, а [умение] хорошо жить нужно всем. 10. Однако нам весьма полезен и тот опыт выдуманных споров, чтобы теперь, используя ораторское богатство и умение, мы раскрыли основание истины. И пусть истина могла быть утверждена без помощи красноречия, поскольку защищена она многими средствами, однако ее следует дополнительно осветить блеском и изяществом слога, и, в известной мере, нужно говорить велеречиво, чтобы она увереннее проникала в души как собственной силой вооруженная, так и в изящные фразы облаченная. Итак, мы приступаем к рассуждению о религии и делах божественных. 11. Однако если некоторые из великих ораторов, преуспевших, так сказать, в своем ремесле, оставляли когда‑то занятия свои, обращаясь в конце концов к философии, надеясь найти в ней совершеннейший покой от трудов, если обращали они души свои к исследованию тех вопросов, ответить на которые были не в состоянии, находили при этом для себя не столько успокоение, сколько беспокойство и оказывались обремененными гораздо больше, нежели прежде, то насколько я верно обратил себя к этому благочестивому, истинному и божественному знанию, словно к спасительной гавани, в которую влечет всякое слово, приятное на слух, легкое для понимания и поразительной красоты? 12. И если образованные люди и ревнители справедливости создали установления гражданского права, с помощью которых устраняются разногласия и тяжбы спорящих между собой граждан, то не будет ли лучше и правильнее, если мы изложим в сочинении своем божественные установления, в которых мы будем говорить не об охране кровельного желоба или воды, или о повреждении, нанесенном рукой, но об уповании, о жизни, о спасении, о бессмертии, о Боге, чтобы устранить тлетворные суеверия и постыднейшие заблуждения?

13. Приступаем мы ныне к труду этому по власти имени твоего, император великий Константин, [32] ты первый из римских императоров, кто, отвергнув заблуждения, узнал и восславил величие единственного и истинного Бога. Ибо когда тот день счастливейший озарил круг земной, когда Бог Всевышний поднял тебя, спаситель мира, на вершину блаженной власти, ты освятил желанное правление славным начинанием, когда, вернув изгнанную и поруганную справедливость, ты очистил землю от злодеяний других. 14. За это деяние Бог даровал тебе счастье, добродетель, долголетие, чтобы ты, опираясь на ту самую справедливость, с которой ты начал править будучи молодым, удерживал кормило государства в старости и чтобы передал заботу об имени римском детям своим, как сам получил власть от отца. 15. На тех же нечестивцев, которые и поныне свирепствуют вопреки закону в разных частях земли, Всемогущий ниспошлет возмездие тем большее, чем позднее оно произойдет, поскольку Он в той же степени является милостивейшим Отцом в отношении людей добродетельных, в какой оказывается справедливейшим судьей для злодеев. 16. Я, пожелавший опровергнуть верования их и культ богов, могу ли найти кого лучше для адресата, чем того, благодаря которому делам человеческим были возвращены справедливость и мудрость?

17. Итак, отбросив авторитеты той земной философии, ничего правдивого не сообщившие, мы вступаем на прямую дорогу, несмотря на то, что считали тех философов достойными проводниками к лучшей жизни, когда и сам я держался того пути, и других напутствовал в том, чтоб они ему следовали. 18. Однако легко заметить, что поскольку философы между собой много спорят и сами с собой постоянно не соглашаются, то путь их далеко не верен: каждый из них, прокладывая для себя по своему усмотрению собственную дорогу, создавал великую путаницу, отчего истина оставалась в стороне. 19. Мы же, открыв для себя таинство истинной религии — ведь истина сокрыта в Боге — и идя вослед Учителю мудрости и Проводнику истины, призываем всех, без всякого различия пола и возраста, обратиться к пище небесной. 20. Ведь ни одна пища не приятна так, как познание истины, для изложения и защиты которой мы решили написать сочинение в семи книгах. Столь бесконечен и огромен ее предмет, что если бы кто захотел более обстоятельно и полно изложить его, он переполнил бы труд таким множеством фактов, что не было бы предела ни книге, ни разговору. 21. Поэтому‑то мы все изложим кратко, ибо та истина, о которой мы намереваемся рассуждать, настолько понятна и очевидна, что кажется удивительным, как она, столь ясная, не была видна людям, особенно тем из них, которые повсюду считались мудрецами. И пусть наставлением нашим люди будут выведены из заблуждения, в котором они оказались, на верную дорогу. 22. Если мы, как я надеюсь, достигнем этого, то обратим людей к самой сердцевине учения, к богатейшему источнику, черпая и насыщаясь из которого, они утолят жажду и погасят огонь внутри себя. Все они уже готовы, расположены и склонны к этому постижению, только бы не боялись проявлять терпение в открытии для себя мудрого учения, внимательно читая или слушая. 23. Многие же люди, особенно преданные пустым суевериям, настойчиво противящиеся очевидной истине, не столько блага несли своим верованиям, которых держались, сколько себе делали дурного. Они, считая, что держатся верного пути, следовали проискам богов: сворачивали с равнины, чтобы сгинуть в пропасти, оставляли свет, чтобы слепыми и слабыми скитаться в потемках. 24.0 них следует заботиться, чтобы не боролись они против самих себя и освободились, наконец, от прежних заблуждений: по крайней мере, они достигли бы этого, если бы когда‑нибудь поняли, каким образом сами были созданы. 25. Ведь причина пороков кроется в незнании самих себя: если кто познает истину, тот разрушит эту причину, узнав, куда следует направляться и каким образом следует проводить свою жизнь. Я кратко изложу суть этих знаний, ибо никакую религию нельзя принять без философии и никакая философия не может быть понята без религии.