Тэсс из рода д'Эрбервиллей - Гарди Томас. Страница 51

— Право же нет, Тэсс! Я послал заказ в Лондон — вот и все!

И, не желая, чтобы она его превозносила, он посоветовал ей пойти наверх и примерить платье и, если оно окажется не впору, попросить деревенскую швею перешить его.

Она вернулась в свою комнату, оделась и секунду стояла перед зеркалом, любуясь шелковым платьем, но тут ей вспомнилась баллада о волшебном платье:

баллада, которую так весело и задорно напевала ей в детстве миссис Дарбейфилд, раскачивая ногой колыбель под аккомпанемент песенки. Что, если это платье изменит цвет и выдаст ее, как выдал королеву Джиневру ее наряд? С тех пор как Тэсс жила на ферме, строфа эта припомнилась ей впервые.

33

Энджелу очень хотелось провести с ней перед свадьбой один день наедине, где-нибудь вдали от мызы в последний раз побродить с той, которая является пока его возлюбленной, — провести романтический день в обстановке, неповторимой больше, потому что близился уже и другой великий день. И он предложил сделать кое-какие покупки в соседнем городке, куда они вместе и отправились.

На мызе Клэр жил затворником, не встречаясь с представителями своего класса; месяцами он не бывал вблизи города и не нуждался в собственном экипаже. Когда ему нужно было куда-нибудь съездить, он брал у фермера верховую лошадь или двуколку. На этот раз они поехали в двуколке.

И вот впервые пришлось им делать покупки, предназначенные для них обоих. Был сочельник — всюду виднелись ветки омелы и остролиста; и в город стеклось немало народу со всех концов графства. Тэсс, идущей под руку с Клэром, пришлось расплачиваться за то, что ее сияющее счастьем лицо стало еще прекраснее обычного, — все поворачивались и смотрели на нее.

Вечером они вернулись в гостиницу, где остановились. Тэсс осталась ждать у входа, пока Энджел пошел распорядиться, чтобы запрягли лошадь. Зал был полон народа, безостановочно входили и выходили посетители. Когда дверь распахивалась, свет падал прямо на лицо Тэсс. Мимо прошли двое мужчин. Один из них с удивлением осмотрел ее с ног до головы, и ей показалось, что он из Трэнтриджа, хотя трэнтриджских жителей редко можно было здесь встретить — слишком далеко отсюда была их деревня.

— Хорошенькая девушка! — заметил другой.

— Да, хорошенькая. Но либо я обознался, либо… — И он выразил сомнение, можно ли Тэсс назвать девушкой.

Клэр, возвращаясь из конюшни, столкнулся с говорившим на пороге, услыхал его слова и увидел, как Тэсс вся съежилась. Оскорбление, нанесенное ей, привело его в бешеную ярость, и, ничего не соображая, он со всего размаха ударил говорившего кулаком в подбородок так, что тот отлетел в коридор.

Придя в себя, оскорбитель рванулся вперед, и Клэр, переступив порог, приготовился защищаться. Но, по-видимому, противник его передумал. Он снова посмотрел на Тэсс и сказал Клэру:

— Прошу прощения, сэр. Я ошибся. Принял ее за другую девушку, которая живет в сорока милях отсюда.

Клэр, раскаиваясь в своей запальчивости и пожалев, что оставил ее одну у входа в гостиницу, поступил так, как обычно поступал в подобных случаях, — дал пострадавшему пять шиллингов, и они разошлись, пожелав друг другу спокойной ночи. Когда Клэр взял от конюха вожжи и парочка отъехала, эти двое мужчин пошли в противоположную сторону.

— Ты и в самом деле ошибся? — спросил второй.

— Ну нет, только я не захотел расстраивать этого джентльмена.

Тем временем влюбленные ехали своей дорогой.

— А могли бы мы отложить немного свадьбу? — спросила Тэсс упавшим голосом. — Если бы нам захотелось?

— Нет, дорогая. Успокойся. Ты думаешь, что парень подаст на меня в суд за оскорбление? — спросил он добродушно.

— Нет… Я думала… Если бы пришлось отложить…

Он не понял, о чем она думала, и посоветовал ей выбросить из головы вздорные фантазии, что она и попыталась сделать, насколько это было возможно. Но всю дорогу домой она была грустна, очень грустна, пока не подумала: «Мы уедем далеко, далеко, за сотни миль отсюда… То, что сегодня произошло, никогда больше не повторится… Там я не столкнусь с призраками прошлого».

В этот вечер они неясно простились на площадке лестницы, и Клэр поднялся к себе в мезонин. Тэсс занялась кое-какими приготовлениями, опасаясь, что в оставшиеся несколько дней не успеет сделать все необходимое. Вдруг она услышала над головой в комнате Энджела шум — возню и удары. Все в доме спали; испугавшись, что Клэр заболел, она побежала наверх, постучала в дверь и спросила, что с ним.

— Ничего, дорогая, — ответил он. — Прости, что я тебя испугал! Забавная история: мне приснилось, будто я снова дерусь с тем парнем, который сегодня тебя оскорбил, и я тузил кулаком по саквояжу, который достал для того, чтобы уложить вещи. У меня бывают во сне такие припадки. Иди спать и больше об этом не думай.

Нужна была эта последняя капля — и с колебаниями было кончено. Сказать ему о прошлом она не могла; оставался другой выход. На четырех страницах она написала сжатую историю тех событий, которые произошли три-четыре года назад, и вложила письмо в конверт, адресовав Клэру. Потом, опасаясь приступа слабости, она, сбросив ботинки, поднялась наверх и подсунула письмо под дверь.

Неудивительно, что ночь она провела без сна, прислушиваясь, когда наверху раздастся первый шорох. Все произошло, как обычно; Клэр спустился вниз. Спустилась и она. Внизу, на площадке лестницы, он обнял ее и поцеловал, так же нежно, как и всегда!

Ей показалось, что он слегка расстроен и утомлен. Но об ее исповеди он не сказал ничего, даже тогда, когда они остались одни. Прочел ли он? Она чувствовала, что ничего не может сказать, пока он сам не заговорит. Прошел день, и стало очевидным: он не заговорит, что бы он ни думал. Как и раньше, он был прост, с ней и ласков. Неужели ее опасения были простым ребячеством? Неужели он прощает ее и любит ее такою, какова она есть, и посмеивается над ее волнением, как над нелепым кошмаром? Да получил ли он ее письмо? Она заглянула в его комнату и не увидела никакого письма. По-видимому, он простил. И вдруг она пламенно поверила, что даже в том случае, если он не получил письма, он все равно простит ее.

Таким он был с ней ежедневно, утром и вечером, а между тем настал канун Нового года — день свадьбы.

Влюбленные не встали в час доения коров, ибо последнюю неделю их пребывания на мызе они провели на положении гостей, а Тэсс даже получила отдельную комнату. Спустившись вниз к утреннему завтраку, они были удивлены переменами, которые в их честь произвели в большой кухне. В необычно ранний час фермер велел выбелить уголок перед очагом, оттереть печные кирпичи, а над очагом повесить желтые атласные занавеси вместо холщовых, грязно-синих, с черной заплатой, висевших здесь раньше. Благодаря тому, что подновлена была та часть комнаты, куда каждый стремился в хмурое зимнее утро, вся комната оживилась.

— Решил что-нибудь устроить в вашу честь, — сказал фермер, — а так как вы слышать не хотите о танцах под скрипку и виолончель, как принято было в добрые старые времена, я и устроил такую штуку, от которой никакого шума не будет.

Родные Тэсс жили так далеко, что вряд ли приехали бы на свадьбу, даже если бы их пригласили, но из Марлота никого не пригласили. Что же касается близких Энджела, он, как полагается, известил их о дне свадьбы, прибавив, что был бы рад видеть хотя бы кого-нибудь из них; если бы они пожелали приехать Братья его совсем не ответили: они, по-видимому были возмущены. Отец с матерью написали печальное письмо, в котором сожалели о его столь быстрой и необдуманной женитьбе, но потом добавляли, что хотя они и меньше всего ожидали увидеть невесткой работницу с мызы, однако сын их уже достиг такого возраста, когда может самостоятельно сделать выбор.

Эта холодность огорчила Клэра меньше, чем можно было думать, так как у него был козырь, которым он рассчитывал скоро их удивить. Объявить теперь, что Тэсс, еще недавно работавшая на молочной ферме, принадлежит к роду д'Эрбервиллей, было делом рискованным, и он решил скрывать ее происхождение до той поры, пока в течение нескольких месяцев, путешествуя и читая под его руководством, она не приобретет необходимую светскость, а тогда повезти ее к своим родителям и с торжеством представить им как достойную дочь этого древнего рода. Это была мечта влюбленного, не более. Быть может, происхождение Тэсс имело для него большее значение, чем для кого бы то ни было.