Лекции по Исторической Литургике - Алымов Виктор. Страница 33
• Через Которого Ты, Господи, всегда творишь все сии блага, освящаешь, животворишь, благословляешь и подаешь нам.
• Через Него и с Ним и в Нем Тебе, Богу Отцу всемогущему во единстве Святого Духа, всякая честь и слава во веки веков. Аминь.
• Помолимся.
• Спасительными заповедями наученные и божественным наставлением руководимые, дерзаем говорить:
• Отче наш... (Молитва Господня).
4. Структура Евхаристического Канона Римской Церкви
Прежде всего обратим внимание на структуру этого канона. Она крайне причудлива: P-S-E- J-A-E- J+ «Отче наш....» Т.е. здесь две интерцессии и два эпиклесиса, предварительный и заключительный, притом оба – восходящие!
Ибо здесь мы видим прошение о принятии Даров («Приими и благослови сии Дары...») вместо обычного прошения о наитии на Дары Св. Духа. Но мы уже встречали подобный восходящий эпиклесис, когда рассматривали Литургию «Testamentum"-a. И мы говорили о том, что подобная форма эпиклесиса связана с литургической традицией ап. Петра. Таким образом в самом сердце Римской Литургии содержится подтверждение предания о её происхождении от ап. Петра.
Вместе с тем, перед нами, очевидно, результат некой реформы, то есть переходная форма канона, который в будущем сократится. При этом элемент J прочно утвердится в конце – на месте заключительного эпиклесиса. Этот процесс можно выразить следующей формулой:
И мы отчасти видим его в чине Римской Литургии Вел. Четверга, который обнаружил Людовико Муратори(См. Muratorius «Liturgia romana vetus», I, 542). Здесь литургия верных выглядит следующим образом:
1. Целование мира.
2. Приношение.
3. Евхаристический канон:
«Горе сердца...»
Р«Воистину достойно и справедливо...»
(E1)«Тебя молим ... приими и благослови сии Дары...»
J1«Помяни рабов и рабынь (таких-то), всех предстоящих Тебе, за которых приносим...»
А«Приими... и благослови: да будет телом и кровью Господа, Который за день до страдания принял хлеб...» (установительные слова).
Е2«Вспоминая страдание и смерть Христовы... приносим Тебе жертву святую, прими ее, якоже приял еси жертву Авеля, Авраама... Повели принести ее рукою святою ангела Твоего в пренебесный Твой жертвенник, пред лице величества Твоего, дабы когда от сего алтаря приемлем Св. Тело Христа и честную Кровь, исполнились всяким благословением...»
J2«Помяни рабов и рабынь Твоих (умерших) и всех умерших вместе с апостолами, мучениками...»
4. «Отче наш...»
5. Преломление св. хлеба и опущение его в чашу со словами:
«Сие соединение и соосвящение Тела и Крови Господа нашего...»
6. Молитва: «Агнец Божий, вземляй грех мира, помилуй нас»
7. Причащение.
8. Отпуст.
К сожалению, мы не можем датировать этот чин даже очень приблизительно (4-7 вв.). Но Сергей Муретов, который анализирует его в своём исследовании «Исторический обзор чинопоследования Проскомидии...» (М. 1895 г. с. 106-107), замечает, что он одновременно близок к поздним литургиям и ранней Литургии ап. Иакова: «Все эти данные заставляют нас признать в этом чине латинскую редакцию греческо-сирийской Литургии Иакова...» (с. 107).
Действительно, Анамнесис здесь еще стоит перед Епиклесисом. С другой стороны элементы E и J уже удвоены, точно также как в чине Геласия.
Что касается блуждания элемента J по канону, то это дело обычное. Достаточно сравнить основные литургические группы:
Александрийские
P- J-S-A---E-
Месопотамские
P---S-A- J-E-
Византийские
P---S-A---E- J-
Римскую
P---S-Е---А- J-
Здесь мы видим, что радикальное отличие основы Римского канона – в том, что у римлян эпиклесис предшествует анамнесису. А потому центр тяжести в таинстве перемещается с прошения о принятии Св. Даров на т.н. установительные слова.
В чем генезис этого радикального отличия?
По этому поводу много оригинальных гипотез, из которых я упомяну две наиболее популярные.
Первая гипотеза восходит к немецкому литургисту А.Баумштарку (Baumstark) и предполагает, что элемент римской формулы Е-Апринадлежит египетскому варианту традиции ап. Петра. Ибо Петр прежде прибытия в Рим, побывал в Египте (ок. 57-62 гг.) и основал « Церковь в Вавилоне»(1 Пет.5:13), т.е. в египетском Старом Каире. Там, в долине Нила и следует искать истоки Римского канона. Предположение это было высказано в 1904 г.
А в 1908 г. английский египтолог Флиндерс-Петри обнаружил на развалинах монастыря Дэйр-Бализе (в долине Нила) папирус, содержащий очень ранний литургический текст рубежа II-III веков. Сильно испорченный фрагмент «С» содержит следующий канон:
Р«... и двумя крылами они(т.е. очевидно, Серафимы) покрывают лицо, двумя ноги и двумя летают... Но и вместе со всеми Тебя освящающими, приими освящение и нас, говорящих Тебе:
S
« Свят, свят, свят Господь Саваоф, полны небо и земля славы Твоей...»
Е
« Исполни и нас Твоей славы и удостой ниспослать Духа Твоего Святогона Дары сии, и сотвори хлеб телом Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа, а чашу – кровью Нового Завета.
А
« Ибо Сам Господь наш Иисус Христос в ту ночь, в которую Он предан был, взял хлеб, преломил и дал(ученикам) сказав: (Приимите, ядите) от него, это есть тело, за вас даваемое во оставление грехов...»и т.д.
Как видим, формула этого канона P-S-E-A– такая же как в Римской Литургии и восходящий эпиклесис также предшествует установительным словам.
Папирус из Дэйр-Бализе подтверждает ту простую истину, что литургическое предание апостолов было лишь начальным импульсом, который должен был найти у различных народов различное выражение. И надо признать, что литургические особенности римского канона как нельзя лучше выражают характер латинского менталитета – его конкретность и стремление к четкости юридически отточенных формулировок.
О том, как реализовывалось это стремление, рассуждает католический профессор Роберт Хотц, автор книги «Таинства во взаимоотношении между Востоком и Западом» (Кёльн, 1979/М. 1988, пер. с нем. свящ. Вяч. Полосина). Исходным моментом западной трактовки таинства он считает реформу папы Дамаса и перевод греч. слова « мистерион»через « сакраментум»,совершённый блаж. Иеронимом. Латинское значение слова « сакраментум»(«знак», «формула») стало с этого момента смещать в сознании западных христиан смысловой акцент с тайны на внешний знак, словесную формулу. Этот процесс привёл к вытеснению из понятия « сакраментум»таинственного аспекта, к замене его «священным словом». И так родилось рационалистическое учение о непреложном действии таинств при условии произнесения «установительных слов» (которое мы встречаем уже у Августина Блаженного).
Здесь корень радикального различия между Востоком и Западом. Но различие это не обязательно противоположность. В I тысячелетии христианской истории оно осознавалось, скорее, как взаимодополнение. Впоследствие, правда, был период жарких споров о точном моменте пресуществления Св. Даров. Но вот что пишет наш крупнейший литургист проф. Н. Д. Успенский:
« Не существует ни одного соборного определения, как нет и ни одного святоотеческого высказывания в том смысле, что претворение хлеба и вина в Тело и Кровь Господа совершаются при определённых словах анафоры»(в сб-ке «Богословские труды», N 13, с. 138).
Ему вторит наш петербургский проф. протоиерей Ливерий (Воронов): «Большинство Церквей придерживается того мнения, что освящение нельзя ограничить каким-то определённым моментом литургии». («Евхаристия» – сб-к «Богословские труды», N 21, с. 66), т.е. оно может произойти в любой временной момент Евхаристического канона, ибо оно есть событие всецело вне-временное.