Евангелие от святого Бернарда Шоу - Кроули Алистер. Страница 12

Если мистер Шоу воспылает желанием улучшить качество своих жизненных флюидов семьюдесятью семью видами малярийных микробов и обогатить «P. and O.S.S. Co. какими- нибудь полутора сотнями фунтов, ему придётся тут же признать существование этих двух самостоятельных разновидностей «святых». По сей день в Индии живёт множество Иоаннов Крестителей. Возьмите клок грязной ткани, немного куркумы, коровью лепёшку и пару хлыстов; и вы получите одного из них. Он — полудикарь, полубезумец, грубый и свирепый в речах, изощрённый в способах, которыми практикует всевозможные самоограничения, отказывая себе в пище и находясь обычно в состоянии более или менее выраженного маниакального возбуждения, вызванного постом, или использованием таких снадобий как опиум и гашиш, или тем и другим вместе взятыми.

В противовес этому типу — мужчина, часто из прекрасной семьи, может быть, даже великий царь, который оставляет мир и суету, едва почувствует, что выполнил свой долг перед человечеством. Такой путь предписывается Священными Книгами Индостана для всех и каждого. Иные испытывают этот зов сильнее прочих и из-за него могут отказываться от таких обязательств, как брак, уходя ещё совсем юными в пустыню или в джунгли.

Такие люди отличаются от описанных выше почти во всех отношениях. Их изучают в Писаниях.

Они не изнуряют себя иначе чем студенты, готовящиеся к состязаниям по гребле. Однако они воспитаны куда лучше, чем среднестатистический тори. Их не волнуют общепринятые ценности, но они уважают чувства ближнего; однако, занимаясь наставничеством, они иногда публично используют некоторые нетрадиционные приёмы, дабы привлечь внимание к той или иной стороне своего учения.

Основная позиция таких людей — не в том, что Писания предписывают неверные пути поведения, но в том, что формализм истребил достоинства этого учения; вроде того, как любой серьёзный священник в наше время, не покидая кафедры, мог бы упрекнуть свою паству в мелочности их веры.

Как можно будет заметить, именно этим и занимался Иисус. В общем-то, вся его атака на фарисеев направлена не против строгости соблюдения ими закона Моисеева, но против их формализма, а иногда даже против их распутства. Читаем, например, у Матфея (12:10-11): «И вот, там был человек, имеющий сухую руку. И спросили Иисуса, чтобы обвинить Его: можно ли исцелять в субботы? Он же сказал им: кто из вас, имея одну овцу, если она в субботу упадёт в яму, не возьмёт её и не вытащит?» Он говорит, что его миссия обращена только к погибшим овцам дома Израилева, как показано у Матфея (10:5-6): «Сих двенадцать послал Иисус, и заповедал им, говоря: на путь к язычникам не ходите, и в город Самарянский не входите; а идите наипаче к погибшим овцам дома Израилева».

Как обычный возрожденец, а вовсе не как реформатор, он заявляет как ни в чём не бывало: «Не думайте, что Я пришёл нарушить закон или пророков: не нарушить пришёл Я, но исполнить. Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдёт небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдёт из закона, пока не исполнится всё. Итак, кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречётся в Царстве Небесном; а кто сотворит и научит, тот великим наречётся в Царстве Небесном. Ибо, говорю вам, если праведность ваша не превзойдёт праведности книжников и фарисеев, то вы не войдёте в Царство Небесное»

(Мф. 5:17-20).

Очевидно, он считает себя новым Исаией. Есть и другие черты его характера, которые будут обсуждаться в дальнейшем, но была, по крайней мере, и эта, и мы не можем вслед за мистером Шоу считать его таким уж неортодоксальным, ибо его замечают обедающим с фарисеями так же, как и с мытарями, и на протяжении всего евангельского повествования мы обнаруживаем, что ему позволяется учить в синагоги.

Тем не менее, один из моментов, упомянутых мистером Шоу, столь жизнен, что следует обсудить его немедленно. Шоу говорит: «Когда его упрекнули, как Баньяна, в том, что он обращается к искусству вымысла, обучая притчами, он оправдывается тем, что искусство — единственный путь, которым можно учить людей».

Здесь мистера Шоу вновь подводит незнание Востока. Он совершенно пропустил мимо ушей смысл объяснения, которое дал по этому поводу Иисус: «И, приступив, ученики сказали Ему: для чего притчами говоришь им? Он сказал им в ответ: для того, что вам дано знать тайны Царствия Небесного, а им не дано, ибо кто имеет, тому дано будет и приумножится, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет; потому говорю им притчами, что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют» (Мф. 13:10-13).

Дело не в искусстве, но в мистериях и инициациях. На Востоке у каждого учителя есть собственные тайны, которые он получает обычно от своего учителя, ревностно хранит и открывает лишь самым избранным из учеников. Это может быть что-нибудь простое, вроде выработки Апана-Вайю для её подъёма к Свадхистхана-чакре, или что-то более сложное; но чем бы оно ни было, он делает из этого великую тайну, и его притязания на владение подобными тайнами — его главный актив. Зачем кому-то бросать всё и следовать за ним, если он не скажет ничего такого, чего нельзя узнать от кого-нибудь другого?

Теперь мы видим Иисуса в совершенно ином свете. Он не просто вполне себе ортодоксальный возрожденец, но лидер того, что в наше время принято называть тайным обществом. Идея притч, говорить которые нелепо, если никто не собирается понимать их, должна возбудить любопытство слушателя, дабы показать ему, что оратор — личность таинственная, знающая нечто чудесное, и через это побудить его сделаться учеником.

Иисус — не прозелит

Вопрос несомненной практической значимости на сегодня — отринуть представления о том, что религии, уже укоренившиеся, можно выкорчевать, а их место засеять цветами чуждой веры. «Чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали вместе с ними пшеницы». Потому прозелитские предприятия наших миссионеров целиком и полностью противоречат наставлениям Иисуса; и результатом этого, с его точки зрения, является то, что, обращая человека образованного в другую веру, ты неизбежно деморализуешь его. Эти же представления он применяет и к себе самому и не обращает своих учеников из иудейства в христианство. Христианин и по сей день оставался бы иудеем, инициированным в свою религию с помощью крещения, а не обрезания, и принявшим Иисуса как Мессию, а его учение

как обладающее более высоким авторитетом по сравнению с Моисеевым, если бы не действия иудейских священников, которые, дабы уберечь евреев от поглощения половодьем христианства после взятия Иерусалима и разрушения Храма, определили его как новый религиозный орден, с новыми Писаниями и новыми сложными обрядами, и их список проклятых пополнился ещё одним, Иешуа, незаконнорожденным чародеем, чьи забавные шарлатанские выходки привели его к плохому концу, подобно Панчу или Тилю Уленшпигелю: выдумка, которая дорого им обошлась, когда христиане возвысились над ними политически. Такой же еврей, как Иисус (сам из евреев), прекрасно понимал, что тот не мыслит ни о чём подобном, и мог следовать за Иисусом, продолжая оставаться иудеем.

Трудно представить, что хотел сказать мистер Шоу подобной формулировкой: «Вопрос несомненной практической значимости на сегодня — отринуть представления о том, что религии, уже укоренившиеся, можно выкорчевать, а их место засеять цветами чуждой веры. “Чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали вместе с ними пшеницы”. Потому прозелитские предприятия наших миссионеров целиком и полностью противоречат наставлениям Иисуса». Как, в таком случае, объяснит Шоу следующий пассаж: «И приблизившись Иисус сказал им: дана Мне всякая власть на небе и на земле. Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа» (Мф. 28:18-19)? Мистер Шоу, по всей видимости, доверился притче о плевелах и пшенице. Но это, конечно же, не более чем предписание не совершать никаких попыток искоренить зло до Судного Дня. Что его планом было обращение, очевидно из трёх других притч первой части 13-й главы Евангелия от Матфея.