Король в изгнании - Гарднер Джеймс Алан. Страница 18

Но тем не менее мне удалось подтащить его к себе, так чтобы он почувствовал запах свежего яда на моем лице, и я услышал свой собственный голос:

– Я – принц-консорт Эдвард Йорк, последний законный супруг Истины Второй, ее величества королевы и верховной правительницы всех, кто ступает по Священной земле. Если тебя страшит ее имя, ты подчинишься мне; если нет – считай себя ее врагом и поплатись за собственное недомыслие.

Слова вылетали из моего рта, словно во сне. Я не мог понять, говорю я по-английски или по-троянски; я никогда прежде не произносил подобных фраз и никогда не пытался никого запугивать, пользуясь собственным положением. Насколько мне было известно, эти мандазары понятия не имели, что королева Истина когда-либо имела супруга-человека, и даже если они об этом слышали, с чего бы им поверить в то, что этот счастливчик – я?

Но ноздри Зилипулла были заполнены запахом королевского яда, исходившим от моего лица, более сильным, чем запах боевого мускуса или страха, исходившего от Советницы и рабочих.

Воин медленно поднес лапы-чиджрит к груди и закрыл глаза. Когда я отпустил его, он распластался передо мной на полу.

– Най халабад тайджеф су реллид пузо, – прошептал он.

Советница уже лежала лицом вниз. Хиб, Ниб и Пиб тоже пали ниц, плотно прижавшись к циновке. Несколько мгновений я стоял над их головами… и вдруг почувствовал, как мое лицо искажает незнакомая гримаса. Я не знал, как именно она выглядит, но мне стало страшно. Некая сила заставляла меня вести себя совершенно не свойственным мне образом.

Я изо всех сил пытался пошевелить губами, руками, чем угодно. Неожиданно странная сила отпустила меня, и я снова мог нормально владеть своим телом. Упав на колени, я едва не крикнул: «Простите, я не хотел!», – но вовремя остановился. Воины легко распознают признаки слабости, и если я начал бы извиняться, мы могли бы вернуться к тому, с чего начали: озверевший Зилипулл и никакой возможности избежать бойни.

– Гм… вставайте… – Прозвучало не слишком по-королевски. Я попытался вспомнить, как королева Истина обращалась к своим подданным. – Вставайте, – повторил я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более великодушно. – Вставайте, и побеседуем.

Советница вскочила первой. Она вдохнула совсем немного яда, в отличие от Зилипулла, который буквально терся носом о мое лицо, когда я держал его за морду. Неудивительно, что он поднимался с пола медленно и с трудом. Рабочие, естественно, изображали крайнюю степень страха, приоткрывая один глаз и бросая на меня быстрый взгляд, а затем быстро зажмуривались, увидев, что я смотрю в их сторону. Никогда не скажешь, действительно ли рабочие настолько напуганы, как кажутся, или же просто изображают подобострастие. Впрочем, возможно, они и сами этого не знают.

– Ты в самом деле был принцем-консортом? – сдавленным голосом спросила Советница.

– Да. В самом деле.

Целых восемь лет, пока Истину не убили и не Началась война… но об этом я не стал говорить. Я также не стал упоминать, что в то же самое время у нее было еще шестеро супругов.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Советница.

– Я же сказал – моя спасательная шлюпка села в ваш канал.

– Значит, ты… не искал нас?

На лице Советницы неожиданно появилась надежда, отчего у меня вдруг сжалось сердце. Я вполне мог представить себе, как эти детеныши на Целестин, оторванные от дома на двадцать лет, каждую ночь смотрят в небо, надеясь, что кто-нибудь наконец придет и скажет: «Мы любим вас и хотим, чтобы вы вернулись». Им бы пришлось нелегко, вернись они на самом деле на Троян, со своим детским акцентом и привязанностью к подделкам под древние реликвии, но они-то не знали, что окажутся там чужими…

Такими же чужими, какими они чувствовали себя здесь и сейчас.

– Дома дела до сих пор обстоят не лучшим образом, – сказал я. – Когда я улетал полторы недели назад, там все еще шла страшная война. – Честно говоря, я не обращал особого внимания на события на Трояне, но другие наблюдатели сообщили бы мне, если бы война закончилась.

– И все же ты недавно общался с… королевской особой, – заметила Советница. – Запах на твоем лице совсем свежий.

– Да, – кивнул я, – но той королевы сейчас уже нет в живых. – Сообразив, как прозвучали мои слова, я быстро добавил: – Ее убил кто-то другой. Слишком запутанная история. Ее пытались доставить сюда на корабле, но многое пошло не так, как предполагалось.

– Значит, ты прибыл вместо нее? – спросила Советница. – Чтобы спасти нас от вербовщиков?

– Гм…

В голосе Советницы звучала такая радость и надежда, что мне не хотелось спрашивать: «Каких еще вербовщиков?» Судя по тому, что я от нее услышал, она считала меня великим спасителем, спустившимся с неба, чтобы избавить ее улей от страшной угрозы. И потому я лишь попросил, тщательно подбирая слова:

– Расскажи мне об этих вербовщиках. Расскажи обо всем.

И она рассказала.

Советница начала с того, о чем я уже знал: несмотря на появившихся здесь двадцать лет назад людей-поселенцев, Целестия до сих пор не принадлежала Технократии. Оказалось, что люди, с помощью моего отца прибывшие на Целестию, вовсе не были заинтересованы в том, чтобы обрабатывать кишащую червями почву и пытаться выращивать на ней хоть что-либо съедобное. Их куда больше интересовала возможность сорвать немалый куш, например основав несколько крупных банков вне пределов, на которые распространялась власть Технократии. Им требовалось место, где ее богатые граждане могли хранить и приумножать свое состояние, не беспокоясь о налогах или штрафах. Целестия также стала местом встречи тех, кто обделывал разные темные делишки, особенно подходящим для подпольных сделок с инопланетянами. Одна группа новоприбывших предпринимателей занялась обслуживанием туристов с настолько извращенными вкусами, что в любом другом месте подобная деятельность считалась бы незаконной; другая строила заводы, которые загрязняли окружающую среду или эксплуатировали рабочих в такой степени, какой Технократия никогда бы не допустила.

Другими словами, Целестия стала местом, где богатые и важные персоны могли заниматься тем, что считалось невозможным в пределах Технократии. Естественно, эти богатые важные персоны продолжали жить в цивилизованных условиях, где их жизни ничто не угрожало. Какой смысл в богатстве, если ты не можешь доить чужую систему, не испытывая при этом никаких неудобств?

В итоге маленькая планета Целестия быстро превратилась в подобие помойной ямы, куда выбрасывали ненужных людей и ненужные вещи. Ярким примером тому были мандазары, которых привезли сюда в качестве повода для колонизации, а затем предоставили самим себе, поскольку на планете не существовало никаких законов о достойном воспитании детей. В этой звездной системе никто не требовал строить приюты или подбирать знающих свое дело учителей.

Дети выросли без должного внимания – их лишь кое-как обучали в больших школах, где в одном месте было собрано множество учеников, но, как сказала Советница, само по себе это не так уж и страшно. Мандазаров не смущает большое количество народа. Собственно, им это даже нравится – и воинам, и рабочим, и самкам.

Если честно, то их просто привлекает запах друг друга.

Об этом немаловажном факте мандазарской биологии я узнал в свое время во дворце королевы Истины. Они постоянно нуждаются в обществе представителей других каст. Например, воин постоянно испускает кислый запах мускуса А, который побуждает рабочих и самок быть более… нет, агрессивными – неподходящее слово. Внимательными. Сообразительными. Бдительными и честолюбивыми. Это феромон, который воздействует непосредственно на рецепторы в мозгу мандазара, причем не психологически, а чисто физиологически – поскольку для мандазаров вдыхание этого запаха эквивалентно употреблению психоактивного наркотика. Другое дело, что в данном случае он скорее ближе к некоему витамину, необходимому для нормальной работы мозга – без регулярного вдыхания аромата мускуса воинов у рабочих и сдмок начинаются проблемы с головой.