Король в изгнании - Гарднер Джеймс Алан. Страница 8

– Приветствую, «Ива». Говорит… – Тут он замолчал и уставился в свой экран, глядя на лицо мертвой женщины в кресле.

Мне следовало подумать об этом заранее. Получилось так, что я до смерти перепугал бедного парнишку на том конце линии.

– Прошу прощения, – сказал я, отодвинув женщину в сторону и приблизив собственное лицо к экрану. – не хотел вас напугать, но у нас тут проблемы.

– Она… – Парень не договорил, тряхнул головой и перешел на профессиональный тон. – Изложите ваши проблемы, «Ива».

Я рассказал ему о случившемся. Потом повторил то же самое вышестоящему офицеру. Затем – начальнику Службы безопасности базы. А еще я говорил с врачом, который пытался утверждать, будто люди на «Иве» умерли от какой-то болезни. Для меня это звучало попросту глупо – если несколько десятков человек и мандазарская королева умирают в одну и ту же секунду, пересекая границу, не нужно быть гением, чтобы догадаться о причинах. Но оказалось, что все на базе тут же ухватились за мысль о болезни, и мне сказали, что я должен оставаться под карантином, пока Адмиралтейство не сможет прислать медицинскую команду. Как я ни пытался объяснить, что произошло на самом деле, персонал базы не давал мне договорить, заявляя, что, возможно, я сам брежу по причине той же болезни.

– Нет, – сказал я капитану Службы безопасности. – Какое-то время я действительно бредил, но сейчас мне намного лучше.

– Что значит – вы бредили? – удивленно спросила она и вдруг кивнула. – Ну да. Понятно. Вы действительно бредили. Спасибо, разведчик Йорк, это подтверждает нашу гипотезу о болезни. Спасибо. – Она облегченно улыбнулась и исчезла с экрана.

Слегка поразмыслив, я понял, почему она вела себя таким образом. Людям с базы хотелось сделать вид, что на корабле случилась эпидемия – поскольку иначе им пришлось бы признать правду: весь экипаж корабля флота совершил нечто такое, что Лига решила казнить всех. А когда я сказал, что сам бредил, капитан сочла, будто я решил ей подыграть.

Странно. Произошло нечто крайне важное, а весь экипаж базы лишь пытался спрятать голову в песок.

Меня не слишком радовала перспектива участвовать в подобной лжи, но Саманта часто говорила мне: «Если все вокруг будут отрицать очевидное – соглашайся с ними. Адмиралтейство порой ведет свою собственную игру, и если ты им помешаешь, то они могут на тебя рассердиться».

Мне не хотелось, чтобы кто-либо на меня сердился. Даже если данная «игра» выглядела глупой. И нечестной. И трусливой.

Возможно, все это и имело некий смысл, будь у меня возможность целиком представить всю картину происходящего.

Пока я ждал прибытия с другой базы команды медиков, я воспользовался капитанским экраном, чтобы посмотреть, что происходит вокруг. Впрочем, увидел я немногое – никто не прилетал на базу Ирис и не улетал с нее, даже внутрисистемные челноки. Один раз я заметил торговое судно, проходившее в пределах досягаемости бортовых камер «Ивы», но он направлялся к планете Целестин, находившейся на одну световую минуту ближе к местному солнцу.

После еще двух дней ожидания в пространстве возник еще один корабль, сопровождаемый хорошо мне знакомым сверхсветовым эффектом – он появляется словно ниоткуда и за ним тянется яркий хвост света, пытающегося его догнать.

Компьютер сообщил мне:

– Крейсер внеземного флота «Палисандр».

– Он нас вызывает? – уточнил я.

– Нет. Он общается непосредственно с базой.

«Палисандр» общался с базой Ирис в течение получаса – причем, по утверждению бортового компьютера, они использовали повышенную степень криптозащиты, чтобы никто не мог их подслушать. Не знаю, что беспокоило их больше – что их могут подслушать на Целестии или что я могу узнать нечто, не предназначенное для моих ушей. Возможно, и то и другое.

Так что я просто сидел и ждал, глядя на парящий в черноте «Палисандр». Корабль напоминал длинную дубинку, в утолщении впереди находился генератор «сперматозоида», или «червя», или оболочки пространственно-временного искажения. Само поле окутывало корабль молочной пеленой и тянулось далеко позади, пока не исчезало в космической пустоте, словно длинный хвост. Обычно свободный конец хвоста просто дрейфовал в пространстве, но иногда резко вздрагивал, примерно так, как порой на секунду просыпается рыба в спокойной речке, чтобы метнуться за какой-то невидимой добычей. Моя сестра рассказывала мне, что таким образом вокруг корабля создается отдельная маленькая вселенная, которая может лететь через большую внешнюю вселенную быстрее света, не беспокоясь об инерциальных эффектах или ускорении. Я мало что мог понять, когда она пыталась объяснить, как это все работает. Саманта обычно старалась избегать тем, приводивших меня в замешательство, но иногда считала, что сумеет объяснить мне все, что угодно, несмотря на всю мою тупость. «Я специалист по общению, Эдвард, – говорила она. – Это мой дар. Если я могу общаться с инопланетными расами, то уж с тобой и подавно».

Что ж… со мной это не всегда получалось. В конце концов, однажды не получилось и с инопланетянами.

Наконец со мной связалась капитан «Палисандра», женщина, которую звали Проуп. Я так никогда и не узнал, имя это или фамилия. Возможно, она была родом с одной из тех колоний, где люди носят лишь одно имя, поскольку это кажется им более эффектным.

Проуп определенно была своеобразной личностью. При разговоре с ней казалось, что она постоянно прислушивается к чему-то, что по-настоящему могло бы стать достойным ее внимания, – к шагам неслышно подкрадывающегося из-за спины убийцы или к сигналу бедствия с роскошного лайнера, столкнувшегося с метеоритом. Она то и дело внезапно замолкала, словно думая о чем-то важном, вот только никогда не говорила, что же за великая мысль ее осенила, и в конце концов мне начало казаться, что, возможно, она просто притворяется.

Будучи телохранителем сестры, я встречал множество дипломатов и наблюдал десятки и сотни случаев, когда те притворялись, играли роль, скрывали свои истинные мысли и чувства.

Итак, на экране передо мной появилось лицо Проуп. Свет падал на нее только с одной стороны, из-за чего левая часть ее лица была погружена во тьму – капитан явно пыталась произвести на меня впечатление. Насколько я мог понять, она могла добиться подобного эффекта лишь единственным способом – полностью выключив освещение на одной стороне мостика.

– Капитан «Палисандра» Проуп вызывает исполняющего обязанности капитана «Ивы» Эдварда Йорка. Вы разведчик?

– Да, капитан.

– Как вы себя чувствуете, разведчик? Никаких последствий после болезни?

Я не мог не заметить, как быстро она сменила обращение с «исполняющего обязанности капитана» на «разведчика». Возможно, Проуп не желала воспринимать меня как хоть сколько-нибудь равного себе.

– Чувствую себя прекрасно, – ответил я. – Вы пришлете кого-нибудь, чтобы помочь пристыковать корабль?

– К сожалению, пока нет. Поскольку существует риск заражения, в соответствии со стандартной процедурой мы начнем с того, что пришлем команду разведчиков для оценки ситуации.

– Риска заражения практически нет.

– Даже в этом случае мы не можем нарушить соответствующие правила. Вы не согласны?

– Гм… – За проведенные на внеземном флоте годы мне доводилось видеть немало нарушений всевозможных правил. – Значит, когда ваши разведчики все проверят, я смогу отправиться домой?

– Не все сразу. Пожалуйста, пройдите в ваш транспортный отсек и через пятнадцать минут впустите моих людей через главный шлюз.

Она неопределенно кивнула и помахала рукой где-то в окрестностях собственного лба. Обычно капитаны кораблей после разговора отдают друг другу честь – даже если один из них всего лишь скромный исполняющий обязанности. Полагаю, Проуп просто не смогла заставить себя нормально отдать мне честь, зная, что я только разведчик.