Король в изгнании - Гарднер Джеймс Алан. Страница 81

Как бы там ни было, яд постепенно сделал меня умнее. Я перестал быть дураком. Никто не мог этого заметить, когда я лежал в лихорадке, но к той ночи, когда Сэм убила Истину…

Я снова вспомнил, как стоял на коленях в спальне Истины, ощущая запах крови на полу и зная, что она не настоящая… как вдруг до меня дошло, что все это подстроено и что моя сестра – безжалостная убийца. Я понял все; я понял даже, что, вероятно, стал умнее, поскольку прежний Эдвард никогда бы не сообразил, что на самом деле произошло. Прежний Эдвард, может быть, и был туп, но он был счастлив подле доброй, замечательной сестры, которая никому никогда не причиняла зла.

Быть умным оказалось больно. От понимания того, что происходит вокруг, у меня внутри все переворачивалось.

И я отключил эту часть себя, просто погрузил ее в сон. Не знаю, как я это сделал – сознательным решением подобное назвать было нельзя, – но что-то в моей голове стало настолько умным, что поняло, как скрыть мой избыточный интеллект, чтобы мне не пришлось страдать. Я загнал вглубь и свои воспоминания, попросту о них забыв. Словно они принадлежали совсем другому человеку, которым я быть не хотел.

На двадцать лет я снова стал прежним глупым Эдвардом и мог остаться таким навсегда, если бы не получил новую порцию яда, которая пробудила во мне зародыши воспоминаний, и ту, другую личность, которую я отверг много лет назад. Кем был тот дух, который периодически овладевал мною? Это тоже был я, та моя скрытая часть, которая понимала, когда мне снова нужно стать умным. Постепенно, шаг за шагом, я-умный вновь становился единым целым со мной-глупым. Я не знал, завершился ли этот процесс, но принятие на себя ответственности в качестве короля наверняка закрывало немалый пробел.

Оставалось еще множество вопросов, требовавших ответа: например, почему умная часть моего мозга разбила якорь, лишив нас возможности покинуть Троян? Почему мы оказались в ловушке в зоне военных действий? Неужели мне-умному настолько хотелось столкнуться лицом к лицу с Сэм, что я отрезал нам единственный путь к отступлению, не оставив иного выбора, кроме как играть до победного конца?

Ответа не было. Большая часть моей умной половины до сих пор была недоступна. Оставалось единственное: позволить событиям идти своим чередом и надеяться, что я внезапно поумнею настолько, что сумею найти выход, что бы ни случилось.

Но ни одна из моих мыслей не была озвучена. Последнее, чего бы мне хотелось, – чтобы Сэм восприняла меня всерьез. Пусть лучше недооценивает – так же, как всегда. Это могло дать мне тактическое преимущество.

Где-то в глубине разума я ощутил легкую грусть из-за того, что прибегаю к обману, пытаясь перехитрить собственную сестру. Ставки были слишком высоки, чтобы поступать иначе… но я понял, почему двадцать лет назад решил, что не хочу быть умным.

Сэм еще немного подождала, но, видя, что я продолжаю молчать, вздохнула.

– Что ж, братец, похоже, я исчерпала твои запасы. Кто-нибудь еще хочет присоединиться к разговору? Как насчет тебя, с ножом, – Фестина Рамос, так, кажется? Отец говорил мне, что от тебя одни проблемы. Ты действительно думаешь, будто меня волнует, перережешь ли ты ему горло?

– Да, – стальным голосом ответила Фестина. – Он твой сын. И твой отец. И к тому же еще и твой брат, во всех отношениях – он выглядит точно так же, как и твой любимый Эдвард. Прямо-таки три в одном. – Она слегка провела скальпелем вдоль шеи стеклогрудого, словно собираясь побрить его. – И всего лишь одна сонная артерия, которую очень легко рассечь. – Фестина подняла голову и посмотрела прямо на изображение лица Саманты. – Не думай, что это пустая угроза. Это не первое горло, которое мне приходится резать.

Флебон и Тобит судорожно вздохнули. О чем бы ни говорила Фестина, оба они наверняка знали, что она имеет в виду… и их реакции оказалось достаточно, чтобы убедить всех в том, что адмирал не лжет.

– Ладно, – сказала Сэм. – Ты держишь нож у горла моего отца-брата-сына. У меня тоже кое-что есть.

Неожиданно экран исчез. Стеклянная стена на его месте стала прозрачной, и изнутри куба ударил яркий свет, впервые позволив увидеть, что в нем находилось.

Там была Саманта, в украшенной золотом форме дипломата. Слева от нее перед пультом управления сидела самка-мандазар. А справа стояла прекрасная королева, в которой я узнал Невинность. Повзрослевшая, ярко-желтая, прямо-таки излучавшая силу.

Саманта держала возле головы Невинности пистолет.

Глава 44

ЗАХВАТЫВАЕМ КУБ

Первым пришел в себя Дэйд. Он выхватил станнер из кобуры Тобита и выстрелил в Саманту.

Ничего не случилось – по крайней мере с самой Сэм. Я ощутил в воздухе легкую дрожь от гиперзвукового луча, отразившегося от куба и вернувшегося обратно, но его эффект оказался настолько слаб, что никто из нас этого практически не заметил – всего лишь легкое покалывание, которое исчезло мгновение спустя.

Недовольно поморщившись, Тобит вырвал оружие из руки Дэйда.

– Спасибо, – сказала Дэйду Саманта. – Ты всего лишь продемонстрировал, что вам со мной ничего не сделать. – Она неприятно улыбнулась. – Как всем известно, Невинность – последняя мандазарская королева во всей вселенной. Если она умрет, другой никогда уже не будет. Новую королеву невозможно создать без яда прежней, причем на это требуется целый год.

– С тобой все в порядке, Невинность? – крикнул я.

– Все хорошо, Маленький Отец, – хладнокровно ответила она. – Делай, что считаешь нужным, и не беспокойся за меня.

– Она всегда любила возвышенные слова. – Сестра погладила свободной рукой Невинность по панцирю. – Совершенно нелогичный героизм. Жаль, что мне не удавалось найти ее раньше – если бы я взяла ее к себе под крыло, когда она была еще юной самочкой, возможно, я сумела бы воспитать ее в моем духе.

– Ты льстишь сама себе, – холодно заметила Невинность.

– Я люблю лесть и сама умею льстить. И твоя непокорность мне тоже нравится. Вот если начнешь мне уступать – тогда я точно стану беспокоиться.

Сэм посмотрела на меня.

– Невинность пробыла со мной всего несколько месяцев, но во многом мне помогла. Мои войска сражаются куда более самоотверженно, думая, будто выступают на стороне законной наследницы Истины. Конечно, нужно было гарантировать, что она никому не проболтается. Обычно я держала ее под действием наркотиков, в бессознательном состоянии – маленькие сервомоторы заставляли ее тело двигаться, а с помощью скрытого громкоговорителя из ее рта исходили мои собственные слова. Не такая уж плохая система, если держать ее в полутемном помещении – я распространила слух, будто несчастная Невинность не выносит яркого света после пыток, которым подвергла ее одна из незаконных королев.

– Если Невинность настолько ценна для тебя, – сказала Фестина, – ты не посмеешь в нее выстрелить.

– Да, она полезна, – согласилась Саманта, – но сохранять ей жизнь слишком рискованно. Всегда есть шанс, что она может сбежать или рассказать не тем, кому надо, о том, как я ее использую. Чем скорее я ее убью, тем безопаснее для меня. И почему бы не сделать это сейчас, когда я могу обвинить во всем людей-провокаторов? Я оставлю на пистолете ваши отпечатки пальцев, а затем начну шантажировать флот: «Платите, или я расскажу всем, что убийца последней королевы – адмирал».

– Совет это нисколько не взволнует, – рассмеялась Фестина. – Они лишь крикнут на весь мир: «Безумная Рамос показала свое истинное лицо!» Что же касается остальных – перед тобой лишь обычные разведчики, которые не более чем расходный материал, женщина, находящаяся во власти инопланетных паразитов, и человек, у которого никогда не было все в порядке с головой. Кого мы можем интересовать?

Говоря это, Фестина поднялась на ноги, увлекая за собой бесчувственное тело. Она продолжала держать скальпель возле горла стеклогрудого, обхватив его правой рукой за шею. Другую руку она просунула ему под мышку и, обняв за грудь, подняла его с пола. Несмотря на то что она была достаточно сильна, все же движения ее были несколько неуклюжи. Я представил себе, как моя сестра сейчас смотрит и думает, есть ли у нее шанс убить Фестину, пока та пытается удержать равновесие под весом тяжелого тела.