Христианская традиция. История развития вероучения. Том 2. Дух восточного христианства (600-1700) - Пеликан Ярослав. Страница 64

Восточные богословы никогда не забывали, сколь важен этот вопрос. Перечислив различные заблуждения латинян в вероучении и злоупотребления в обрядах, Фотий заявляет, что их "невоздержание в отношении Духа или скорее в отношении всей Троицы — не самое малое из их богохульств" и поистине непревзойденное в том, чтобы удостоиться тысячи анафем [1744]. Хотя "упоминание о привнесении западной Церковью Filioque в догмат… встречается у него только в восемнадцатой гомилии и более нигде" [1745], он, очевидно, не считал этот вопрос незначительным. Михаил Керуларий тоже критикует это добавление, называя его "порочным и опасным" [1746]. Что касается Петра Антиохийского, в послании к которому Керуларий и написал эти слова, то тот во многих спорных установлениях стремился примирить крайности восточной и западной позиций, и, в частности, по вопросу о соблюдении поста и брадобритии; однако когда речь зашла о Filioque, он был вынужден назвать его "делом нечестивым и среди прочих нечестивых нечестивейшим" [1747]. Другие вопросы надо толковать с пониманием и даже улаживать их путем компромисса, однако в вопросе о Filioque (а также в вопросе о нежелании "западных" принимать таинства из рук женатого священника) Восток должен стоять неколебимо [1748]. Миролюбие Петра дошло до того, что в своем послании к папе он с готовностью убрал всякое упоминание о Filioque, однако в своем ответе папа не забывал упомянуть о нем [1749]. В восточном перечне доводов против Запада ересь Filioque была столь значима, что даже в русских трактатах против латинян, которые, в основном, касались расхождений в обычаях и обрядах, упомянутое догматическое различие тоже играло свою роль [1750]. По-видимому, среди восточных богословов широко бытовало мнение, согласно которому уже само это различие достаточно для того, чтобы разъединить обе Церкви.

Что касается богословов Запада, то для них добавление Filioque тоже было важно, однако по другим причинам. Складывалось впечатление, что деятельность двух испанских епископов, Элипанда Толедского и Феликса Ургельского [1751], поставила под угрозу православное учение о единосущии Отца и Сына, поскольку, стремясь объяснить божественную природу Христа, они ввели понятие "усыновления". "Если бы ты правильно веровал о Сыне, — пишет Павлин Аквилейский в ответ Феликсу, — ты наверняка правильно веровал бы и о Святом Духе" [1752]. На основании той поддержки, которую Павлин оказал Filioque в связи с собором, созванным по случаю адопцианской ереси, складывается впечатление, что, для того чтобы утвердить единосущие и полное равенство Отца и Сына в Троице, важно учить, что Святой Дух исходит от обоих. "Пусть каждый христианин, — говорит он на этом соборе, — наизусть знает символ (включающий Filioque) и молитву Господню… ибо без сего благословения никто не сможет стать причастником небесного царства" [1753]). Карл Великий, по поручению которого Павлин, выступив против ереси адопционизма, поддержал Filioque, приветствовал как "кафолическое" речение Каролинских Книг, согласно которому Святой Дух исходит "от Отца и Сына… но не от Отца чрез Сына" [1754]. Кроме того, он поручил Теодульфу Орлеанскому подготовить свод святоотеческих речений в защиту Filioque, который тот и посвятил императору в 809-м году [1755].

Проблема Filioque затрагивалась и в других богословских спорах каролингского периода (к которым мы обратимся в следующем томе). В этой связи можно упомянуть Готшалька Орбейского, стал предметом самого ожесточенного спора о предопределении за весь период с 6-го по 16-й века [1756] и который, кроме того, принимал участие в полемике о Троице, утверждая, что о Ней уместно говорить как о "трояком Божестве" (trina Deitas)". Отстаивая свою точку зрения и стремясь доказать уместность упомянутого выражения, он, в частности, учил, что "лишь Святой Дух предстает как Бог, одновременно исходящий из нерожденного и рожденного Бога" [1757]. Будучи его оппонентом, Хинкмар Реймский тоже учил о Filioque и, чтобы обосновать это воззрение, даже цитировал Павлина Аквилейского, не желая, однако, признавать данную точку зрения как оправдание "троякого Божества" [1758]. Оба тринитарных спора, разразившиеся в латинском богословии, способствовали тому, что проблема Filioque стала действительно актуальной. Отвергать ее значило совершать непростительный грех хулы на Святого Духа [1759], о котором говорил Христос [1760]. Поэтому, когда Николай и Фотий противоборствовали друг другу в этом и других вопросах, папа мог утверждать, что "знаменитые мужи, особенно латиняне, написали нечто об исхождении Святого Духа", могущее дать авторитетную поддержку, опровергающую позицию греков [1761]. Или, быть может, "истина пришла только к вам (грекам)" и пребывала только там? [1762].

Тем не менее на основании полемики Николая против Фотия нельзя полагать, что Filioque представляло собой папский догмат. Франкские монахи, обвиненные греками в ереси, были правы, припомнив, что во время мессы в часовне Карла Великого в символе веры пелось Filioque [1763]. Кроме того, в 809-м году император созвал собор, дабы утвердить это учение в противовес Востоку [1764], однако, когда он потребовал, чтобы папа включил Filioque в текст Никейского Символа (как это пелось во время мессы), тот отказался. Приняв Filioque как учение, он в составленном им символе исповедовал веру в "Святого Духа, равно от Отца и Сына исходяща… В Отце — вечность, в Сыне — равенство, в Святом Духе — связь между вечностью и равенством" [1765]. Тем не менее ему не хотелось привносить Filioque в Никейский Символ, хотя он и не препятствовал, если этому учили. "Мы сами, — говорил папа, — сего не поем, но говорим (legimus) и, говоря, учим; однако же не дерзаем словесами и учением что-либо привносить в символ" [1766].

Разумеется, папа Лев притязал на право поступать именно так, и когда уполномоченные императора спросили: "Не от тебя ли исходит дозволение петь тот самый символ в церкви?" [1767], папа ответил, что от него. В конце концов, вопрос о том, насколько православно это добавление (Filioque), а также о том, имеет ли Рим право обязать к нему всю Церковь, тесно переплелись между собой. Если, как утверждали сторонники папского главенства, все соборы созываются властью папы, а их догматические определения обретают силу только после папского одобрения, он может определять, каким быть тексту символа. Отстаивая Filioque ссылкой на речение из Матфея (Мф.16:18), Петр Дамиани призывал: "Пусть всякий, возжелавший постичь что-либо божественное и сокровенное, прибегает к слову и учению сего наставника" [1768]. Поскольку учение о Filioque и было таковым, вероучительное служение папства являлось как бы вместилищем авторитета, необходимого для его постижения. Фотий попытался переиначить этот аргумент, заявив, что "опровержение, полученное из своих же источников, пробуждает стыд даже в самых бесстыдных" [1769], и затем показав, что самые известные наследники Петрова престола (Лев 1-й, Григорий 1-й и другие) не учили о Filioque. В Старом Риме было подлинное преемство православия, и, если позднейший папа учит Filioque, значит он тем самым предает свое наследие [1770].