Письма - Святогорец Паисий. Страница 6

Поступая таким образом (вначале как простой паломник), поищи место, которое принесет тебе покой, и подходящий образ монашеской жизни: будет ли это общежительный монастырь, исихастирий или келлия и т. д. [17] Когда я говорю «исихастирий», — имею в виду не находящиеся в миру, но находящиеся на Святой Горе, в которых живут один или два отшельника в одной каливе. В большинстве же калив нет даже храма.

Исихастирии в миру являются, по сути, общежительными монастырями, однако некоторые благоговейные архиереи признают их исихастириями и таким образом избавляют от появляющихся иногда владык, которые входят подобно «добрым тещам» и создают проблемы, тогда как у благословенных такое множество других проблем в епархиях. То есть эти исихастирии являются киновиями, но, благодаря признанию их исихастириями, им не причиняют беспокойства владыки.

При выборе монастыря, если ты болезнен, прими во внимание климат. На северных склонах гор и на открытых освещенных местах, а также там, где растительности немного, климат всегда здоровый. Место на солнечной стороне, где увидишь белые камни и невысокие дубы, — самое здоровое, и вода там очень хорошая. А где увидишь темные камни и земляничные деревья [18], — влажно, если только обитель не располагается на склоне горы и не освещается солнцем. В тенистых ложбинах, даже если там растут сосны, все равно влажно. Также там, где растут каштаны, бывает высокая влажность, за исключением тех случаев, когда деревьев немного и растут они на солнечной стороне на склоне горы.

Конечно, тому, кто болезнен и не имеет большого самоотречения, хорошо принять во внимание и климат монастыря, чтобы позже не роптать и не быть вынужденным перейти в другую обитель. Однако, если такой человек оказался невнимательным и попал в не совсем здоровый климат, для него лучше проявить небольшое снисхождение к самому себе в отношении аскезы, чтобы потом не изнашивать одеял и чтобы другие не были вынуждены изнашивать свою обувь, посещая его, и при этом не тратили денег и не испытывали трудностей.

Если, брат мой, ты ошибешься и поступишь в монастырь с более или менее влажным климатом, то в худшем случае нанесешь вред своей плоти. То, к чему нужно стремиться больше всего, — это чтобы весь духовный климат твоего монастыря был здоровым, для того чтобы не потерпела вреда твоя душа, тем более если ты сам немного болезнен духовно. Когда я говорю «болезнен духовно», то имею в виду не только малые или большие плотские немощи, но и болезненное состояние ума. То есть когда природа человека лукава, он думает всегда лукаво и даже в чистом видит лукавство. (Хотя дух мира сего считает людей лукавых умными, но поскольку они лукавы, постольку больны духовно.) Такие люди сильно нуждаются в святом окружении, чтобы освятиться. Они нуждаются в очень хорошем «питании», чтобы поправиться духовно. А юноши, у которых нет лукавства, здоровые духовно, своей детской простотой вместо со всей своей духовной нищетой (смирением) похожи на бедных детей (самых здоровых), у которых кровь с молоком.

Поэтому обрати внимание как на духовный климат — в случае, если ты духовно болезненный, — так и на своего духовного врача, чтобы он исцелил тебя.

Постарайся, насколько возможно:

1. чтобы твой старец был духовным человеком, имеющим добродетели, и больше подвижником, чем учителем. Хорошо, если он стал капитаном из юнг, так что не будет на чужих спинах испытывать монашескую науку, которую выучил по книгам, или же от природы имеет большую любовь с рассуждением, сочувствует своим детям и не стремится послать их сразу же в рай — по примеру Диоклетиана [19]. Старец должен быть очень строгим только по отношению к себе, тогда как по отношению к другим должен иметь большую любовь (но не показную, ложную, любовь), а также великое рассуждение, ибо если нет рассуждения, то и любовью (подобной любви Или́я [20]) он опять–таки причинит зло своим чадам, и тогда придет гнев Божий и на него, и на его чад. Также послушнику очень полезно, если его старец по возрасту старше его, по крайней мере, лет на восемнадцать–двадцать, ибо это вызывает у послушника естественное уважение;

2. чтобы старец жил простой жизнью — без забот и излишних мирских попечений и совершенно не искал своей собственной пользы (чтобы быть духовно свободным), а искал лишь пользы для души послушника и вообще пользы для Матери Церкви (это, конечно, очень поможет послушнику никогда не внимать помыслам идти и якобы спасать души человеческие в миру, но у него будет доверие к своему старцу, который сам благословит его и пошлет помогать миру, если увидит в его желании что–то истинное);

3. чтобы старец был другом безмолвия и молитвы и мог и тебя связать с Богом через молитву, для того чтобы ты обрел действительную радость божественного утешения, ибо эта небесная сладость перенесет твои ум и сердце из мира на небо. (Потому что когда монах не чувствует в своей келлии сладости любви Божией, Его ласки и ощутительного присутствия и когда он не чувствует, что Пречистая, как его Матерь, с ним в его келлии, и не говорит с Ней, как маленький ребенок, иногда рассказывая Ей о своих скорбях, а иногда о радости, тогда чем он отличается от несчастных детей из детского дома?)

Поэтому старцу необходимо иметь вышеуказанные черты, чтобы помочь тебе, особенно вначале, чтобы ты не вспоминал о ложных мирских радостях и чтобы затем у тебя в душе не увеличивалась пустота.

Очень хорошо, если монастырь удален от мира и от исторических мест и мирского шума. Даже самые почитаемые монастыри часто уклоняются от своей настоящей цели, потому что часто доходят до того, что превращаются из монастырей в торговые заведения. Поэтому некоторые владыки — и очень справедливо — хотели бы владеть ими сами, так как монахи должны любить нестяжание, хранить которое они обещали Богу. Однако, к сожалению, они не ограничиваются необходимым и простым — как для себя, так и для монастыря в целом. Они не могут удержаться чтобы не принимать от верующих пожертвования, и не побуждают их самих помогать нашим нищим братьям, которые страдают. Но что делают? Собирают даже пот бедных и наполняют им множество лампад и колоколов, думая, что так славословится Бог. Однако такого рода благочестие подобно благочестию многих русских клириков, которые — сами того не желая — стали причиной того, что лампады, паникадила и колокола стали пушками, стреляющими по самой Церкви Христовой.

Будь осторожным, брат, чтобы не соблазниться тем, что я упомянул: ни мирской вежливостью, которую увидишь, ни мирской любовью, ни мирскими удобствами, которые тебе предложат, ни каким–то мирским порядком, какой увидишь в монастыре, потому что всякий мирской порядок в монастыре является великим беспорядком.

Итак, все мирское в монастыре считай за петлю, которая в конце концов задушит тебя внутренним беспокойством, потому что ты уже будешь находиться в монастыре и не сможешь этим пользоваться, как хотел бы, и будешь страдать. Даже если у тебя появится возможность и ты это получишь, то опять–таки увеличишь пустоту в душе и окажешься совершенно лишенным Христа, а внутри твоей великой пустоты будет большое душевное беспокойство — такое же, какое мучит человека более других богатого материальными благами.

Кто сомневается, что со всем современным комфортом монастырь может действовать более удобно? Если бы у каждого монаха была рядом мама, которая ухаживала бы за ним, то, конечно, это было бы удобством. И если бы в церкви ставили магнитофон, чтобы он воспроизводил звуки (молитвы), то, конечно, это было бы отдыхом, и еще большим отдыхом было бы, если бы стасидию [21] переделали в кровать. Нет сомнений, что для аскета было бы удобно, если бы у него была маленькая машинка специально для того, чтобы перебирать четки, и кукла–аскет, которая падала бы и вставала, творя за него поклоны и молитву по четкам, а сам он купил бы себе мягкий матрац, чтобы лежать и давать отдых своей исстрадавшейся плоти. Конечно, все это приносит облегчение плоти, но душу опустошает и делает несчастной, оставляя ей только женские эмоции и беспокойство.